– И я тебя не забыл, – он поднял автомат, готовясь нажать на спусковой крючок.

– Кто там? – крикнула ему с лестницы Конопатая. Большелодочник не ответил, но по его искаженному злобой лицу Дашка догадывалась, что там, в коридоре, не тот человек, которого они хотели бы встретить. Да и человек ли?

Девчонка не выдержала, в два прыжка преодолела оставшиеся ступеньки, встала за спиной Крила.

– Ты? – удивилась она.

– Как видишь, дорогая. Скажи своему приятелю – пусть уберет ружьишко-то. Вы же не будете стрелять в того, кто спас ваши драгоценные шкурки?

– Еще как будем, – пообещал Кирюха.

Но Конопатая вытянула руку, заставила его опустить ствол.

– Хочешь сказать, что ты один перестрелял всех этих… – спросила она Говорящего, кивая на тела, лежащие в коридоре. – С трудом верится.

– Я не один, со мной еще два охотника. А кроме того, “этих”, как ты говоришь, оставалось не так уж много, вы покрошили почти всех. Теперь неделю будете выносить тела из своего уютного гнездышка. Если, конечно, не хотите, чтобы они завоняли, – он ухмыльнулся. Отложил автомат, прислонив его к стене, будто уверен был, что нападать на него не собираются.

Но и Дашка его не боялась, просочилась между стеной и нервным Крилом, подошла к человеку в черной накидке так близко, что он мог дотянуться до нее рукой.

– Должен быть кто-то еще, – сказала она. – Предводитель всей своры. Если он жив, появятся новые твари.

Говорящий с удивлением оглянулся на гору трупов.

– Я никого не видел. Только это отребье.

– Значит, ушел.

– Да и черт с ним. Если бы у него были еще зверюшки, он бы их уже науськал. Но никто ведь не нападает, да? “Предводитель” всех растратил. Теперь ему нужны новые, а это, как я понимаю, дело не быстрое.

Конопатая обдумывала его слова, но размышления прервал скрипучий голос, доносящийся из подвального помещения:

– Мы их? Или они нас? Эй!

Говорящий повернулся к Кирюхе. Тот не знал, как ему поступить – смотрел то на подругу, то на лестницу, ведущую вниз. Спуститься к Захару, помочь ему? Но он не хотел оставлять Конопатую наедине с врагом.

– Кто там еще у вас? – спросил Говорящий. – Он один?

– Нет! – поторопился ответить Крил. – Нас тут целое гнездо.

– Ага… – кивнул Говорящий и снова улыбнулся.

В конце концов старик сам поднялся по лестнице, окинул мутным взглядом всю компанию.

– Кажется, мы их. А этот? Хороший или плохой?

Никто бы сейчас не смог ему ответить, даже сам “хороший или плохой”. Для него вообще не существовало таких понятий. Жизнь ставила перед ним задачи и он решал их – сначала выживание, потом лидерство среди равных, выживание всех, кто с ним рядом, объединение других гнезд… Какими средствами? Плохими или хорошими? Ему все равно. И вот он пришел к тому, с чего начинал: Говорящему надо лишь выжить. Для этого другом может стать тот, кто вчера был врагом.

Он погорячился, когда говорил про неделю. Тела они вытащили за несколько часов. Работали впятером – его охотники и Крил с Конопатой парами, а Говорящий сам по себе, вытягивая трупы за те лохмотья, что когда-то назывались одеждой.

Вайсман сидел на улице, охраняя все сданное ему оружие, равнодушно наблюдал за тем, как растет куча тел. Когда дело было сделано и все повалились у бетонной стены, стараясь отдышаться, Захар плеснул несколько раз из канистры на бесформенный холм, подпалил деревяшку и швырнул ее в темную массу, торопясь отойти подальше. Занялось, потянуло по ветру черным, вонючим дымом.

– Даша.

Она посмотрела на Говорящего.

– Можно с тобой перекинуться парой словечек? Наедине.

Никогда он не называл ее по имени. Теперь, видимо, хотел показать, что все изменилось, что и он стал другой, и к ней относится иначе. Хотя… Меняться – это их природа. И его, и ее.

Положила руку на плечо Крила, собиравшегося было вскочить, встать между ней и бывшим вождем. “Все в порядке” сказала парню одним взглядом.

Отошла с Говорящим на два десятка шагов, оставаясь на виду у Крила и остальных.

– Что, не задалось там? С управлением гнезда? – пришел ее черед ехидно улыбнуться.

На лице бывшего появилась и тут же исчезла едва заметная гримаса недовольства. Лишь в глазах остались пляшущие огоньки, которые, впрочем, были отражением погребального костра.

– Да. Люди хитрые.

– Люди?

– Не те, что в гнезде.

– А кто?

Он молчал некоторое время, словно собираясь с силами, чтобы переступить через себя, признаться в чем-то.

– В гнездо пришла женщина. Особенная. Слишком умная для здешних. Видно, выросла среди осколков прежнего мира. Она умеет обращаться со старой техникой, оружием, знает многое из того, о чем даже я не догадывался. А главное…

Он снова замолчал и Даше показалось, что она слышит, как скрипнули его зубы.

– Ну давай, давай – говори, раз уж начал. Выскажешься и самому станет легче.

– В ней нет ничего человеческого, – продолжил он. – На все готова, ни перед чем не остановится. Говорит одно, а делает другое. Думаешь, будто понимаешь ее, видишь насквозь, а она опять тебя обманывает.

– Можно подумать, тебя когда-то заботило человеческое в людях.

– Не заботило. Но я считал, что легко предугадываю их действия, знаю пороки, слабости, умею играть на этом. А она…

– Обыграла? Перетянула на себя руководство?

Не в силах произнести это вслух, он кивнул.

– Что ж, – вздохнула Конопатая, – теперь у тебя нет гнезда. Это не так плохо, как может казаться поначалу. Сам себе хозяин…

– Я не закончил, – перебил ее Говорящий и пляшущие огоньки в его зрачках сверкнули еще ярче. – Мы готовили объединение гнезд, чтобы вытеснить с севера нелюдей. И все уже шло к началу большого дела, когда она вмешалась. Теперь объединенная армия идет сюда, на юг.

Конопатая нахмурилась. Тихо спросила – “зачем?”

– Мария скоро приведет их к Южному базару. Они сожгут, уничтожат место, которое может им противостоять. Которое мешает ей одним лишь своим существованием.

– Мария… – Даша повторила имя, укладывая его в один из уголков своего сознания, заботливо расчищенный от прочих мыслей, чтобы не забыть, не потерять.

– Запудрила мозги этим идиотам, – продолжал человек в черной накидке, – и теперь они уверены, что уничтожение города на юге и есть начало великой войны за освобождение севера.

Огонь, сожравший гору тел, стал постепенно ослабевать. Языки пламени не взлетали уже так высоко, не рассыпались в небе искрами. Да и топлива для них почти не осталось – все превратилось в пепел.

– Откуда узнал, что я здесь? – спросила Конопатая Говорящего. – Что я не в городе. Как меня нашел? И зачем?

– Я не тебя искал, – ответил он тоном, который Дашке почудился извиняющимся. – Мест, где хранятся знания прежних, не так много. Про это – на острове, среди озера – я знал точно. Хотя через секвохи второй раз не пошел бы: очень много нелюдей, стаями по зарослям передвигаются. Несколько раз едва удалось уйти. Хорошо еще автоматы с собой были – твари пугаются, когда стрелять начинаешь. Тут, говорят, тоннель должен быть под старыми развалинами. Вот по нему бы… Но за знаниями, как видишь, я готов был идти любой дорогой.

– От знаний одни беды, – проворчала она. – Хочешь быть как тот, что успел сбежать? Который сделал вот этих, – кивнула на догорающий костер.

– Н-нет, – он медленно покачал головой из стороны в сторону. – Он не умел их создавать. Правда? Иначе не пришел бы сюда. За тем же пришел и я.

Говорящий отвернулся от костра, пляшущие огоньки в его зрачках пропали. Он внимательно смотрел на Конопатую.

– Ты не сказал ничего, что нужно было бы утаить от остальных. Идем, расскажешь им…

– Погоди! – Говорящий остановил ее, схватив за руку. Но тут же отпустил, опасаясь и без того настороженного Крила. – Погоди. Я не хочу, чтобы они слышали это. Давай все решим друг с другом. Ты ведь знаешь, о чем я?

Она молчала.

– У вас есть то, что мне нужно.

Дашка и на этот раз не ответила.

– Дай мне это и я помогу вам остановить стерву! Не будет тысяч убитых, город останется цел!

– Как ты ее остановишь? До сих пор не смог. А у нее еще и армия.

Он долго смотрел на девчонку, потом сказал:

– Ты знаешь, как. Мы сделаем свою армию.

Не обращая внимания на озлобленного Крила, готового в любой момент сорваться с места, броситься на него с голыми руками, а то и схватить что-то из оружия, Говорящий с небом подступил к Конопатой вплотную. Она почувствовала на лице его дыхание и невольно вспомнила те времена, когда ей приходилось жить с ним в черном доме.

Девчонка подняла руку, мягко, но настойчиво оттолкнула его от себя.

– Чтобы я одну сволочь поменяла на другую? Уничтожишь Марию и займешь ее место? Разве похожа я на безмозглую?

Она пошла к бетонной стене научной станции, у которой их ждали остальные. Обернулась, но лишь для того, чтобы посмотреть на желтые языки пламени.

– Можно было и не сжигать. Бросить их там.

– Хе! – удивился Захар. – Мне эта куча дерьма в доме не нужна!

– Дом придется оставить.

У Вайсмана даже рот приоткрылся от такого неожиданного заявления.

– Вам надо, вы и оставляйте! Идите на хрен отсюда! И так уже мне все испоганили, покоя лишили! Ходят и ходят, дармоеды, чтоб вам пусто было…

– Сюда вернутся, ты же знаешь, – спокойно ответила она ему. – Перевернут все вверх дном, тебя убьют, но не сразу, будут пытать. Оно тебе нужно? Или ты серьезно надеешься один отбиться?

– Меня… – старик побледнел. – За что меня-то? Я и сам выдам все ваши дурацкие секреты!

– Для верности, Захар. Вдруг не все выдал? Ты хоть представляешь себе, как можно сделать человеку больно? Я вот знаю одного, кто мог бы тебе объяснить.

Конопатая покосилась на Говорящего. Вздохнула.

– Нужно собираться и уходить как можно быстрее. Взять с собой оружие, сколько сможем унести.

– Даш, – Крил подошел к ней ближе. – Куда? Обратно в город? Дядька твой не обрадуется. Не ждут нас там.

– Они понятия не имеют, чего им ждать. А мы имеем понятие. Расскажи, – повернулась она к своему бывшему сожителю, – чтоб все знали.

И пока тот, недовольный, пересказывал краткую версию истории о женщине, ведущей за собой орду, Конопатая толкнула в бок старика, сказала ему на ухо:

– Вытащи ту штуку, на которую записываются все данные. Из этого… компьютера. Ты понимаешь, о чем я?

– Ну еще бы. А лист как же?

– Я его в костер бросила. Вряд ли уцелеет. А даже если… Кто догадается, что хранит в себе эта почерневшая дрянь? Просто обгоревший лист секвохи.

Все оружие они взять с собой не могли, не унесли бы и десятую часть того, что хранил на станции Вайсман. Дашка думала, что попросит Ратника послать сюда отряд, но у нее не было уверенности, что на это останется время. Сколько еще будет добираться армия Марии до Южного базара? Два дня? Три? Неделю? Все равно этого мало.

Утром пересекли замерзшую воду, отделяющую остров от берега, углубились в лес. Первыми шли охотники Говорящего. Конопатая помнила их по той, далекой жизни в гнезде. Хорошие люди, если бы не были на службе у такого хозяина. Но они хотя бы не станут делать глупостей – не юнцы какие-нибудь, а привычные к жизни, всякое повидавшие. Не даром из всей охраны только эти двое и выжили.

Дашку, а особенно Крила, беспокоил лишь сам Говорящий. К нему доверия не было.

– Я бы его еще там кончил, на озере, – ворчал большелодочник. – Зачем он вообще нужен?

Она и сама не могла толком объяснить – зачем? Но устраивать разборки, пальбу… Да при том еще, что Говорящий этого ожидает и охотникам соответствующие распоряжения мог отдать… Никаких гарантий, что в живых из этой заварушки именно они с Кирюхой выйдут. Про Захара и говорить нечего, какой из него боец? Топает себе позади остальных, иногда требуя остановится, чтобы передохнуть. Нет, лучше не дергаться, сохранять статус-кво.

– Может, непонятно для тебя скажу, – заявила Конопатая так, чтобы никто, кроме Кирюхи не услышал, – но Говорящий для нас такой же капитал, как и циферки с листа секвохи.

– Вот уж действительно – непонятно, – хмыкнул в ответ Крил. – Чего в нем капитального? Какая ценность?

– Во-первых, он оборотень. Да, польза для нас сомнительная, но кто знает… В жизни всякое случается.

– А во-вторых?

– Во-вторых он бывший. Руководствовал гнездом, охотники из которого, среди прочих, идут сейчас на город. Если устранить стерву, то он их снова может на свою сторону переманить. Влияние имеет.

– Для нас разве это хорошо? Продолжит ее же дело!

Конопатая подумала с минуту.

– Нет. Не такой он авантюрист. Не дурак, чтобы глупости творить. Осторожный, не хочет напрасной войны. Большое дело задумывал только для объединения гнезд под своим началом, да изгнания нелюдей, чтобы уж совсем не было для его власти никакой угрозы. В старых книгах это называлось политикой. Вот он и есть политик. А Мария – она другая. Она… Хм… Не знаю, как сказать. Человек, одним словом.

– Ну спасибо. Я, кстати, тоже человек. Если ты позабыла.

– Ты хороший человек. Она – безумный. Такие люди, когда до власти добираются, могут миллионы других ни за что положить, только ради своих никому не нужных идей. А сейчас, наверное, и на всей планете-то миллиона людей не будет.

– Хватит бормотать друг с другом! – прервал их Говорящий. Он остановился, дождался, когда они с ним поравняются. – А то будто заговор за моей спиной готовите.

– Пока ты против нас ничего не замышляешь, мы тоже воду мутить не станем, – парировала Конопатая. Но дальше они пошли втроем и тайные разговоры с Кирюхой Дашка прекратила.

До спуска в треклятый тоннель, погубивший палача Германа, шли, казалось, дольше, чем тогда, в поисках станции. Дорогу знали только Конопатая с Крилом, но и они боялись промахнуться, выйти не к развалинам древнего города, а, не дай бог, к полосе зарослей, которая была для нелюдей словно магистраль с севера на юг и обратно.

Прошли небольшое озерцо с двумя островами, которые они тщетно обыскивали несколько дней назад. Значит, направление верное, идти осталось недолго. На небе, за серыми тучами, солнце уже клонилось к закату. Хоть по северному пониманию темнота зимой – не обязательно вечер, а только искать спуск в подземелье лучше было при свете. И Конопатая поторапливала всех, помогая отстающему Захару.

Тайга, наконец, расступилась. Впереди был спуск в низину, за которым подъем и спящие под снегом городские окраины.

– Должен быть люк, – сказал Кирюха. – Где-то здесь. Смотрите лучше!

Они топтались, постепенно расширяя круг поисков, распинывая свежий снег, нападавший за эти дни. Следов, конечно, не сохранилось, да и свои пометки Крил с Дашкой делать побоялись, не хотели привлекать внимание посторонних ко входу в тоннель. Большелодочник уже успел пожалеть об этом, когда за его спиной что-то скрипнуло. Он обернулся.

Один из охотников стоял в нескольких шагах от него, почти в том месте, где перед этим прошел и сам Крил. Охотник держал приподнятую створку люка, скрывавшего круглый вход в темноту подземелья.

– Молодец, Жилявый! – похвалил его Говорящий с небом.

Первой помогли спуститься Дашке, за ней последовали оба охотника, их хозяин, наконец Вайсман – с кряхтеньем и ругательствами. Последним, закрывая за собой люк, нырнул в подземелье Крил.

Включили приготовленный на этот случай фонарик, двинулись вперед по бетонной кишке. Кирюхе все казалось знакомым, но оттого и жутким. В памяти то и дело всплывало темное видение: поднимающийся с четырех конечностей силуэт, а потом – черная, не успевшая снова стать человеческой, рука Конопатой.

– Если ночевать будем в тоннеле, – заметила девчонка, – то лучше остановиться сейчас.

Парень понимал, о чем она. Но Говорящий возразил:

– Почему? Давайте отойдем подальше от входа. Не хочу спать рядом с люком.

– Дальше, – сказал Крил, – будет комната с кучей мертвецов. Мы можем пройти еще, но не слишком далеко. А то покойники будут портить нам аппетит перед ужином. И, пожалуй, спать рядом с ними тоже не слишком весело.

– О… – Говорящий с пониманием кивнул. – Свежие? Покойники? Интересно, кто их так?

Конопатая с Крилом переглянулись, но говорить ничего не стали.

Расположились в просторной нише, дающей возможность убраться с дороги, не спать посреди тоннеля. Не то, чтобы кто-то мог идти мимо и наступить – вряд ли в подземелье оставалась еще хоть одна живая душа – а все-таки лежать в сторонке было приятнее.

На запасы продовольствия, хранившиеся в холодильниках и кладовых научной станции, грех было жаловаться. И путешественники не постеснялись взять все, что не мешало им нести оружие. Теперь можно было позволить себе хорошенько набить брюхо – еды хватит на всю дорогу.

– Как рана? – спросила Дашка Вайсмана.

Тот лишь скривился в ответ – “терпимо”.

– Обидно было оставлять дом? – не унималась она. – Ты уж извини, но иначе никак. Может, потом вернешься.

– А-а! – махнул он рукой. – Если подумать, ерунда это все. Только кота жалко, – Захар грустно опустил голову. – Попал Барсик под раздачу во время перестрелки. Хоть и клонированный был, а все равно… Жалко! Несколько лет вдвоем на станции прожили.

Он запил водой сытный ужин, лег на пол, сунув под голову дорожный мешок. Вскоре и другие последовали его примеру, лишь один из охотников – Меткач – остался дежурить, включая время от времени фонарик, проверяя, нет ли чего подозрительного с обеих сторон тоннеля.

Ночью Конопатую пробудил зов природы. В другом обличье она бы и думать об этом не стала – где приспичило, там и прольется. Но будучи человеком не могла себе такого позволить. Поднялась, кивнула встрепенувшемуся Жилявому, который уже сменил на посту напарника. Шепнула:

– Сейчас вернусь.

Повернула голову направо – туда, откуда пришли, где большой зал и люк в потолке. Потом налево, в сторону бандитов, с которыми сама расправилась и которые лежали сейчас где-то там, в глубине тоннеля. “Какая разница? Все равно ничего не видно!”

Наощупь пошла к мертвецам. Десять шагов, пятнадцать. Остановилась. Спустила штаны, присела, с наслаждением освобождаясь от лишней жидкости. Когда дело было сделано, поднялась и едва успела застегнуть три разномастных пуговицы, изготовленных мастеровым Южного базара, как из темноты что-то надвинулось, коснулось лица знакомым дыханием.

– Не спится?

Конопатая зло зашипела, вскинула невидимую в темноте руку, ногти на которой на мгновение заострились. Но девчонка сдержалась, не позволила закончится трансформации.

– Еще раз последуешь за мной в темноте, разорву тебе глотку!

Она не видела усмешку Говорящего, но чувствовала, что он стоит рядом и улыбается.

– Так что ты решила? Терпение у меня не безграничное.

– Нечего решать, – все так же, с шипением, ответила она ему. – Хочешь – иди с нами. Нет – уматывай! Но уйдешь без знаний.

– Хорошо, я останусь. Буду рядом, – Говорящий придвинулся к ней вплотную. – А когда же ты мне их отдашь?

Дашка взвешивала все за и против. Пообещать ему что-то? Обещание рано или поздно придется выполнять. Отшить? Сказать, что никогда не получит? Нет, не стоит его злить, провоцировать.

– Как я могу отдать? Я должна доверять тебе и для этого пришлось бы зачеркнуть все, что про тебя знаю, прожить заново то, что было, только с другим Говорящим, который достоин получить знания. Но ты не станешь другим. Так ведь?

Он заставил ее сделать шаг назад, прижаться к холодному тоннельному тюбингу.

– Не стану. Я такой, какой есть. И не хочу быть другим. Неужели все, что было в черном доме, тебе неприятно вспоминать? Моя девочка… Как же я скучал!

Дашка извернулась, отскочила в темноту.

– Придет время и все решится! – бросила она, удаляясь к нише, к свету фонарика.

– Времени почти не осталось, – проворчал Говорящий.

Вайсман проснулся рано и своим ворчанием, суетливым поиском личного фонарика разбудил остальных.

– Где этот чертов светляк? Мне надо отлить, а я даже не вижу – куда? Признавайтесь, сукины дети, куда вы запихали мой фонарь?! Хотите экономить энергию? Только не за мой счет, засранцы!

– Черт! – недовольный Крил поднял голову. – Этот… Как тебя? Меткач! Дай ты ему свой, пусть он сходит!

Ругающийся Захар, ощупывающий лучом света то одну стену тоннеля, то другую, словно это картинная галерея, удалился. Но сон был нарушен и все зашевелились, стали подниматься. Нашли-таки еще один светильник, приготовили на скорую руку завтрак. Подземелье не слишком радовало их своим гостеприимством и путники надеялись покинуть его по возможности быстрее.

Не прошло и получаса, как они вышли к обещанным мертвецам. Сначала впереди показалось грузное тело сидящего у стены мужчины. Голова его безвольно свесилась на грудь.

– Герман, – сказал Крил.

Вайсман подошел ближе, присел на корточки.

– Ох, дружище… Вот и тебя забрала старуха с косой. Жаль, не успели повидаться в последний раз.

Он встал, тяжко вздохнул.

– Барсик его очень любил. Не самый добрый человек на свете, скажем прямо. А вот поди-ка… Кот к нему на колени забирался, слюни пускал от радости. Что ж, теперь встретятся, – Захар поднял голову к потолку, за которым, по его разумению, должен был быть голубой купол неба и, видимо, райские кущи, принимающие не только людей, но и клонированных котов.

– Крил! – позвала Конопатая. – Поди сюда.

Она стояла в дверном проеме, ведущем в комнату, куда ее раньше затаскивали бандиты. Кирюха подошел, встал рядом. Удивился:

– Где они?

Комната была пуста. Фонарик высвечивал лишь темные пятна, которыми были заляпаны пол и стены.

– То-то и оно – где они? – повторила за ним девчонка.

– Потеряли кого-то? – в помещение протиснулся Говорящий, следом за ним показались Жилявый и Меткач. – Может и не было мертвецов-то, а? Померещилось вам?

– Не мели ерунды, – Дашка вышла в тоннель, стала оглядываться, хотя в свете фонарика, который держал Захар, видно было едва ли на десять шагов. – Они убили Германа, мы убили их. Все тела оставались здесь. А теперь только Герман… Кто-то вынес их отсюда.

– Зачем? – спросил Вайсман.

– Не удивлюсь, если для того, чтобы сожрать, – ответила она ему.

– Чего тогда Германа не забрали?

– Тут на каждом люке изнутри предупреждающие знаки. Они могут верить, что весь внешний мир отравлен. А Герман сверху пришел. Наверное, грязный для них. Но меня пугают даже не их кулинарные пристрастия.

– Что же тогда? – поинтересовался Говорящий.

– А то, что здесь вообще кто-то остался. Мы надеялись, что всех кончили. Видимо, не всех. Поди теперь, угадай – где они прячутся, сколько их?

– Ладно, что толку на месте топтаться? Я с парнями вперед пойду. Главный специалист по фонарикам – следом. А ты уж со своим мальчиком сзади.

– Кого ты мальчиком назвал? – дернулся было Крил, но Дашка его остановила, взглядом попросила “не лезь на рожон”.

Дальше пошли медленно и Крила снова стали посещать неприятные воспоминания из недавнего прошлого, те щекочущие нервы ощущения, когда они вот так же, еще с Германом, осторожно пробирались по этому тоннелю, только в противоположную сторону.

– Он тебя провоцирует.

– Что?

– Говорящий. Он провоцирует тебя, – Дашка посмотрела на Крила, отвлекшись на мгновение от созерцания тоннеля. – Не обращай внимания, не поддавайся.

– Да я и не поддаюсь.

– Ага, я заметила.

Большелодочник не стал продолжать разговор. Молча шел вперед, иногда оборачиваясь, проверяя – не появился ли кто сзади.

– Достала меня эта пещера, скорее бы уж наверх. Лучше бы через лес, честное слово! Там привычно все…

Девчонка остановилась. Крил заметил, что и Говорящий с охотниками, подталкивая Вайсмана, быстро возвращаются назад, погасив фонарики. Он выключил свой и на добрую сотню шагов они отступали в кромешной тьме и полном молчании.

Наконец остановились. Говорящий снова зажег свет, но отрегулировал его до минимальной яркости.

– Что там? – тихо спросила Конопатая.

– Отворотка налево.

– Здесь много таких. И налево, и направо.

– Там кто-то есть. В глубине отсветы огня и голоса слышны.

– Сколько голосов?

– Из тоннеля не поймешь. Трое или пятеро.

– Но могли и не все разговаривать, да? Кто-то, может, молчал.

– Может и так.

– Дерьмо.

– Согласен.

Говорящий прищурился, обдумывая ситуацию. Крил проверил пистолет, охотники взяли в руки автоматы и аккуратно, чтобы не получилось громких щелчков, сняли с предохранителей.

– А давайте тихонечко пройдем мимо, пока они там болтают, – предложил Вайсман.

Но Конопатая отрицательно покачала головой.

– Иметь врага за спиной еще хуже. Если пойдут следом – могут застать нас врасплох.

– Тогда, – Крил поднял оружие, – ломимся в отворотку и всех там в расход!

– Коридор узкий, – предупредил Говорящий. – Едва ли на двух человек в ширину. Пока первые двое ломятся, их там и положат, а потом тех двоих, что идут следом.

– И что ты предлагаешь? – Крил смотрел на бывшего руководчика, ждал от него ответа, но первой заговорила Конопатая.

– Понятно, что. Нелюди туда должны идти. С ними пещерникам не справиться.

Сказала она это спокойно, так, будто речь шла о чем-то неприятном, но будничном и безопасном.

– Нет-нет-нет, даже не думай! Ты туда не пойдешь!

Но Крил понимал, что его голос сейчас не имеет веса. Эти двое сделают так, как решили. И неважно – есть ли в этом необходимость. Нужно ли убивать тех, в отворотке, или на самом деле можно “тихонечко пройти мимо”, как предлагал Захар.

Два мутанта ощущали то, что ему недоступно, они следовали своей, нечеловеческой логике. Они чувствовали друг друга. Поэтому Кирилл не мог соперничать с тем, кого Даша считала себе подобным. И поэтому он твердо решил, что расквитается с ним при первой же возможности.

Жилявый и Меткач ушли вперед, они должны перехватить тех, кто попытается спастись, убегая по тоннелю в их сторону. Вайсман и Крил остались на месте – они будут караулить со своего краю. Но что-то подсказывало парню, что никто из коридора не выйдет, не сможет даже попытаться спастись. Потому что он уже видел Конопатую – тогда, всю в чужой крови, шипящую от злости, уничтожившую дюжину глупцов. А теперь мутантов двое. Нет, никто не выйдет из коридора.

Дашка остановилась в нескольких шагах от вырубленного в стене проема, на стенах которого действительно играли блики факелов, а изнутри доносились голоса. Она стала снимать одежду, глядя на то, как рядом раздевается Говорящий.

И вот они уже обнаженные. Входят в коридор. Он идет первым, но Конопатая легко его обгоняет, опускается на все четыре конечности, потому что ей так удобнее, ведь она не человек. Розовая кожа почернела, руки вытянулись и вместо ногтей у нее теперь когти. Запахи, звуки, сумрак подземелья – все видится и ощущается не так, как минуту назад. Острее, громче, ярче.

Воздух с шумом выходит из раздувающихся ноздрей. Сначала дыхание частое, но чем ближе она ко входу в помещение, тем медленнее дышит, словно предстоящее дело ее успокаивает. Замедляется и сердцебиение.

Впереди пульсируют жизнью семь душ. Трое слева, четверо справа. На этих четверых уже нацелился Говорящий – она чувствует, понимает, что именно он собирается делать. “Ну и леший с тобой, забирай! Хватит мне и троих”.

Кажется, их замечают еще до того, как они проникают в каменный мешок. Пульсирующие жизнью вскакивают и Дашка сразу понимает, что с ними что-то не так. Неправильно она их чувствует, не так, как оставшихся позади Крила, Вайсмана или охотников. Не так…

На нее бросаются двое и это не люди. Говорящему еще хуже – на него кинулись четверо. Она никогда не видела такой быстрой трансформации! Только что были человеческие тела, чувствовались совсем по-человечески, и вот через секунду они превращаются в таких же черных мутантов, как она сама.

Ее полоснули по ребрам когтями, но Конопатая успевает отпрыгнуть, обмануть обоих. Сбивает того, что ближе, с ног. Они крупнее ее, сильнее, но не такие сообразительные и ловкие. Когда их создали? Гораздо позже того, как она впервые вынуждена была защищать свою жизнь от зубов и когтей.

Тот, что упал, уже не встанет: она пустила в ход клыки, как только увидела его горло. Второй отступает, но лишь для того, чтобы зайти с другой стороны и броситься на нее снова. Они сплетаются в клубок, с визгом и рычанием катаются по полу.

В какой-то момент Дашке кажется, что он дожмет ее. Придавит своей тушей, сожмет челюсти… И она отпускает на волю все звериное, что в ней есть. Знает, что потом не сможет вспомнить, что делала, откуда на ее теле раны, как она расправилась с врагом. В памяти останутся обрывки жутких видений, картинки, затуманенные нечеловеческой яростью. Если, конечно, она останется жива.

Нападает, отбивается, снова и снова идет вперед, не считаясь с усталостью и численным превосходством врага. Но вот, кажется, и численного превосходства уже нет. Заставляет себя разомкнуть острые зубы – это был последний. Его тело безвольным мешком валится на пол и Конопатая падает рядом, теряя сознание.

Она недолго была за пределами этого мира, злая реальность вернула ее обратно. В родное, уже ставшее человеческим, тело. Голая, израненная девчонка закашлялась, попыталась встать, опираясь на руки, но они предательски дрожали, а весь пол был так сильно залит влажным и липким, что в него трудно было упереться.

Все-таки поднялась. Огляделась. “Где Говорящий?” Вокруг нее только мертвые мутанты и… Один человек. Живой. Он в страхе вжимался в угол комнаты, глаза его были выпучены от ужаса. “Правильно. Из тех троих, что были передо мной, напали двое. Один так и проторчал все это время в углу. Пусть постоит еще немного. Теперь-то никуда не денется!”

Пересчитала лежащие на полу тела. Семеро. Снова посмотрела на человека. Нет, она не могла ошибиться! Когда они с Говорящим вошли, их столько и было, вместе с тем, побелевшим от страха. Сейчас он стоит в сторонке, а на полу все равно семеро. Она догадывалась – почему. Но не готова была к тому, что ей от этого станет больно.

Она вытащила мутанта в тоннель за передние, когтистые лапы. Села рядом с ним на пол. Тут же подскочил Кирюха, попытался прикрыть ее наготу, но увидел раны и отбросил одежду. Не это главное! Нашел среди вещей аптечку, разорвал зубами упаковку с заживляющей лентой.

– Что ж ты… Как же так… Ведь говорил – не ходи, не надо! Ах, солнце ты мое… Зачем-то еще тварь эту выволокла.

– Это Говорящий. Он мертв.

Она посмотрела на Жилявого и Меткача.

– Там, внутри, человек. Думаю, это его вина.

– В чем? – спросил большелодочник.

– Долго перечислять. Скажем – и в смерти Барсика тоже.