Ненавижу игрушки. Часть 7
Неизвестно, когда нападут эйнеры. Может, они уже отправили сюда карательный отряд, или того хуже – подняли орбитальный бомбардировщик. Любое промедление смерти подобно, поэтому решение уходить даже не обсуждается. У нас нет сомнений, нет желания “еще немножко подумать”.
Андрей рассказывает об этом только отцу Кириллу: остальным, даже друзьям, входящим в ячейку сопротивления, знать необязательно. Отец не пытается остановить нас, разрешает взять запас еды – столько, сколько нужно, сколько сможем унести. Андрей сказал, что идти придется долго, несколько недель, может быть месяц. Я вижу, что Кирилл мрачнее обычного, он предчувствует беду и с радостью сам объявил бы общую эвакуацию. Но им некуда идти. Без укрытия, без продовольственных складов община будет обречена.
Я бросаю последний взгляд на долину, в которой приютилась едва заметная армейская база, ставшая теперь монастырем и одновременно поселением для непорабощенных – возможно, единственным на всей планете. Андрей не оглядывается, он спешит уйти как можно дальше. Думаю, ему тяжелее расставаться с этим местом, чем мне.
– Где ты была так долго, Ника? Я ждал у выхода минут пятнадцать.
– Хотела попрощаться кое с кем.
Он ухмыляется.
– Ну и как? Не нашла, да? Он сбежал. Опять…
– Роб? Сбежал?
– Что-то украл или надебоширил – не знаю точно. Не стал дожидаться гнева отца Кирилла, смотался. С Тощим это уже не первый раз.
“Жаль. Пожалуй, он единственный человек, с кем мне хотелось еще раз увидеться. Теперь уж вряд ли получится”.
Начинает накрапывать нудный, мелкий дождик. Я чувствую, как вездесущая влага проникает между спиной и энергоблоком. Знаю, что не замкнет, но все равно неуютно. Прерыватель мы вернули на место еще в мастерской – если он и правда сигнализирует о моем местонахождении, то пусть показывает, как я ухожу в сторону от монастырских развалин. Позже мы его вытащим, но не раньше, чем отойдем на безопасное расстояние: надо хотя бы попытаться отвлечь внимание хозяев от места, где живут люди.
– А что с охотником? Которого вчера поймали?
– Фанатик, – Андрей отмахивается от моего вопроса, как от назойливой мухи, – Такие бывают у любого народа, на любой войне. Только он фанатично предан врагу, а не своим. Видать, лихо его обработали в городе! Не удивлюсь, если и в мозгах поковырялись, эйнеры на это дело мастера.
– Совсем ничего не удалось узнать?
– Ну почему же совсем? Кое что узнали, – он достает из кармана небольшой прямоугольник плотной бумаги, помятый в нескольких местах, – Нашли у него в одежде, когда обыскивали второй раз, уже в бункере.
Я протягиваю руку, беру прямоугольник и… останавливаюсь. Это моя фотография. Кажется, скриншот взгляда хозяина – камера, запечатлевшая кадр, находится чуть выше моей головы, на уровне глаз эйнера, сидящего на человеке. Позади виден знакомый гараж, а на моих плечах плюшевый медвежонок – Рэк. Переворачиваю картинку. С обратной стороны кусочек карты, схематически обозначающий маршрут от города к поселению.
– Почему сразу не сказал?
– Мне только утром принесли. Да и какая разница? Ведь понятно, за кем и почему шли охотники. Даже без этой подсказки, – он указал пальцем на фото, – Они вели тебя и должны были загнать к монастырю.
– То есть они и до этого знали, где поселение?!
– Выходит, что знали.
– Тогда я вообще ничего не понимаю… – переворачиваю фото с одной стороны на другую, потом обратно, стараясь постичь непостижимое, – Слушай, нам надо… Надо вернуться! Рассказать все отцу Кириллу!
– А то он сам не догадался. Идем дальше.
Дождь постепенно усиливается. К счастью, он не холодный и даже в промокшей одежде можно спокойно идти, хоть это и неприятно. Я продолжаю перекатывать мысли в голове, стараясь собрать из них хитрую мозаику, но ничего не получается, всегда недостает какого-то элемента, а другие, кажется, занимают не свои места.
– Они все обречены, – от досады и бессилия сжимаю кулаки, – Там, в монастыре. За ними все равно придут. Не сегодня, так завтра. Я не понимаю, почему эйнеры узнали о местонахождении поселения и не уничтожили его сразу, но так не будет продолжаться бесконечно. Андрей, мы могли бы остаться с другими, помочь им.
Поворачиваюсь к нему, но он не хочет на меня смотреть. Упрямо идет вперед, уставившись куда-то вдаль.
– Там сейчас на счету каждый человек, способный держать в руках оружие! – не унимаюсь я.
– С нами или без нас – случится то, что случится. Мы не можем им помочь. Если Кирилл найдет возможность покинуть поселение, увести куда-то людей – хорошо, желаю ему удачи! И лучше будет, чтобы тебя с энергоблоком, – он указывает на треклятый горб, – в этот момент рядом не было. Ясно?
– Но мы же знаем, что прерыватель можно вынуть и тогда нас не смогут…
– Мы сейчас ничего не знаем! – перебивает уже со злостью, нетерпением в голосе, – Поэтому нужно уходить как можно дальше. И закончим этот разговор, Вера-Ника.
Я не пытаюсь оспорить его лидерство в нашей маленькой группе, но остается неприятный осадок, обида, а в сознании поселяется червячок сомнений.
Дождь льет весь день и, когда с наступлением темноты небо наконец проясняется, мы останавливаемся, чтобы с наслаждением обсохнуть у костра. Слов немного, каждый думает о своем. Совсем запутавшись в догадках, я оставляю их, отпускаю на волю. Нельзя бесконечно думать об одном и том же. Тем более, что за меня неплохо думает Андрей: по его сосредоточенному лицу понятно, что он сейчас собирает ту же мозаику.
Проходит еще один день, потом другой. После размолвки наши отношения стали налаживаться: лучше не злиться на человека, с которым постоянно находишься рядом, это выматывает, сводит с ума. Да и на Андрея сложно быть в обиде – достаточно увидеть его широкую, добродушную улыбку, чтобы растаять и улыбнуться в ответ.
Он старается экономить еду, поэтому охотится на мелкое зверье. Не сказать, чтобы очень удачно, но пару раз ему удавалось подстрелить из самодельного лука местных зайцев. Тихое оружие всегда предпочтительнее, если стараешься не привлекать к себе внимание.
Мы уходим все дальше и дальше вглубь леса. Я не чувствую, чтобы нас кто-то преследовал; вокруг тишина, нарушаемая лишь естественными звуками – шумом ветра в кронах деревьев, криками птиц, журчанием ручья… Сложно представить, что где-то есть пыльный город, улицы которого провоняли, заросли помоями, а люди порабощены захватчиками с других планет. Война не напоминает о себе разрывами бомб, воем энергетического оружия и сухим кашлем стрелкового, но она продолжается. В мыслях повстанцев, в их делах, в желании найти уязвимое место врага. И в моем сердце тлеет, продолжает накапливаться ненависть. Ждет своего часа.
* * *
Ночью опять снится болото. На этот раз без чужих мыслей, всплывающих из глубин моего подсознания, без жутких видений. Просто болото. Блюдца черной воды, затянутые зеленой тиной, будто укоряют меня в совершенном злодеянии. Мне хочется крикнуть им в ответ, что я все сделала правильно, что это был отвратительный эйнер, уничтожить которого не преступление, но крик застревает в вязком воздухе, тонет в нем не хуже, чем в трясине. Я отступаю, бегу прочь, но вокруг одно и то же болото, убежать от которого невозможно. Оступаюсь и одна из черных луж заглатывает меня…
– Что с тобой?
Андрей трясет меня за плечо.
– Ты кричала.
Рядом тлеют угли догорающего костра, над нашими головами раскинулась чаша звездного неба, окаймленная верхушками деревьев.
– Плохой сон, – я убираю с плеча его руку, достаю фляжку, чтобы выпить воды, – Просто плохой сон.
Мне не хочется рассказывать Андрею о том, что приснилось, хотя он и смотрит на меня выжидающе.
– Давай поспим еще немного, до рассвета есть время, – обнимаю его, увлекая обратно на постель из хвойных веток.
Мы лежим рядом, уставившись на звезды. По небосклону, пересекая его с востока на запад, быстро движется мерцающая звездочка. Один из спутников, оставшихся со времен освоения? Или космический корабль? Чей?
Я закрываю глаза и снова проваливаюсь в сон.
Андрей очень уклончиво рассказывает мне о том, что представляет собой цель нашего путешествия. Вроде как там опорный пункт, скрытый от посторонних глаз, где живут еще несколько человек из сопротивления. Где он находится, что это за люди и чем они там занимаются – Андрей не говорит. Он подозревает, что в городе узнали о монастыре от одного из схваченных связных и теперь боится, что то же самое может случиться с любым из нас. Чего не знаешь, того не выдашь.
Сегодня опять пасмурная погода, прохладно. Мы уже два часа идем вдоль русла бурной реки, выискивая место для переправы. Ужасно не хочется лезть в воду, но перебраться на другой берег, перескакивая с камня на камень, вряд ли удастся. В конце концов останавливаемся напротив излучины, где русло совершает поворот, сильно сужаясь. Поток здесь сильнее, но и больших валунов, на которые можно забраться, уцепиться за них, если будет надобность, гораздо больше. Да и расстояние имеет значение – чем меньше перебираться на ту сторону, тем лучше.
Он обвязывается веревкой, другой конец отдает мне.
– Сама завяжешь? Или помочь?
– Справлюсь.
Это не бахвальство, не глупое упрямство, я на самом деле могу завязать надежный узел – детство на ферме не прошло даром.
– Ты это делал раньше? Переправлялся с кем-нибудь через такую реку?
– Пару раз.
“Что ж, пару раз – лучше, чем ничего”.
Первый шаг в ледяную воду и ботинок полностью скрывается в бурлящем потоке. Перехватывает дыхание, хочется рвануть назад, но поздно – Андрей тащит меня за собой. Дно под ногами проваливается все глубже и глубже, заставляет погружаться сначала по колено, потом по пояс. Быстрая река норовит опрокинуть, утащить вниз по течению.
– Крепче держись! – Андрей оборачивается, смотрит на меня с тревогой, но я, хоть и упираюсь в каменистое дно из последних сил, не подаю виду.
Волна перехлестывает, окатывает с головой. Дошли почти до середины, а оставшийся путь все еще кажется нескончаемым! Чувствую, как подошвы скользят по булыжникам, облизанным водой за десятки, сотни, может быть тысячи лет. Доходим до огромного валуна, к которому можно прислониться спиной, передохнуть. Но долго стоять нельзя, вода пробирает холодом до костей. Нужно двигаться дальше!
Андрей делает шаг и тут же проваливается, скрываясь в пенных бурунах с головой – наверное, сразу за камнем была донная яма. Его подхватывает потоком, несет прочь, не давая опомниться, и лишь веревка, моментально натянувшаяся как струна, останавливает. Меня прижимает к валуну. Понимаю, что может утащить следом, но упираюсь, хватаю веревку и начинаю тянуть на себя.
– Отвяжись! И тебя затянет, дура! – его голос едва слышен из-за шума воды.
Скрипнув зубами, продолжаю тянуть. Медленно, переложив усилие на левую руку, правой едва помогая. Андрей вытягивает руку, хватается за каменный выступ. Еще мгновение и он, тяжело дыша, выбирается из объятий стремнины, прижимается спиной к камню.
Река по-прежнему шумит вокруг, набегая волнами. Конечности ломит от холода и я уже желаю, чтобы чип снова отключил болевую реакцию. Но нужно идти дальше. Все равно нужно! Прямо сейчас, не медля ни секунды! Поворачиваюсь к Андрею. Он молчит – сам все понимает. Кивнув головой, снова делает шаг, теперь чуть в сторону, осторожно ощупывая дно ногой.
Метр за метром, с короткими передышками, мы все-таки выбираемся на другой берег. Я падаю почти сразу, валюсь прямо на камни. Андрей проходит чуть дальше, опускается на колени, отплевываясь, откашливая попавшую в легкие воду. Сбрасывает с плеч рюкзак. Хорошо ему, я свою ношу скинуть не могу. Вся одежда на нас промокла до нитки, ее надо немедленно снимать и просушивать, но мы несколько минут не двигаемся, пытаясь прийти в себя.
– Вот и помылись… – он улыбается своей фирменной улыбкой.
Я смеюсь, хотя смех больше похож на кашель. Крою своего приятеля отборными ругательствами, потом встаю, неуверенной походкой подхожу ближе. Он тоже поднимается, обнимает. Огонь разводим подальше в лесу, где нет холодного ветра. Неприятно сидеть совсем без одежды, когда вокруг ни стен, ни укрытия, одни деревья. Человеку вообще претит чувство незащищенности. Но это лишь ощущение, которое можно игнорировать. Главное – рядом тот, кто готов прийти на помощь, и у каждого из нас есть еще свой помощник с патронами в магазинах.
– Как началась война? – прижимаюсь к напарнику боком, чтобы было теплее, – Я имею в виду не здесь, на Расцветающей, а там, в космосе. Ты знаешь?
Андрей почему-то хмурится, словно ему неприятна эта тема.
– Менсо, – медленно произносит он, – Изначально это была война между людьми и менсо.
– Странно. Да, я что-то слышала об этом, но… Все равно странно. Мы всегда жили с ними в мире. Ведь, в сущности, они так похожи на нас! Не сравнить с эйнерами.
– Нас больше, намного больше. Но менсо опережают нас в развитии. Пусть не сильно, но опережают. У них лучше оружие, космические корабли. А война… Все дело в том, что люди стали проникать в их миры, селиться рядом с ними, не слишком считаясь с правилами и культурой. Перетянули на себя часть торговли, раньше принадлежавшей менсо… Недовольство росло и в какой-то момент – бах! Небольшой конфликт перерос в полномасштабное противостояние.
Я внимательно слушаю. На Расцветающей, расположенной где-то у окраин обитаемого космоса, люди не интересовались событиями в метрополии. Как это часто бывает, война свалилась на нас, словно снег на голову. Я мало что знала о ее причинах.
– Они правда на нас похожи. Внешне, да и внутренне – от человека не отличишь. И за последние несколько десятков лет обе культуры здорово переплелись, – он усмехается, – Ты же знаешь, даже имена у людей – через одного попадается менсовское. И на их языке они тоже называют себя людьми, а свою планету Землей. Ну, тут ничего удивительного: земля это то, что у тебя под ногами.
Он снова мрачнеет.
– Они бы задавили нас техническим превосходством. Но кто-то очень умный на Земле – на нашей Земле – решил, что будет неплохо привлечь сильного союзника.
Тут он замолкает. Желваки на его скулах напрягаются, в прищуренных глазах читается непонимание и ненависть к "кому-то умному".
– Андрей, ты что, хочешь сказать, что эйнеры были нашими союзниками?!
На моем лице такое искреннее изумление, что он невольно усмехается.
– Были. Пока не расправились с менсо и не сели на спину нам самим.
Он подкидывает ветки в огонь, шевелит костер, чтобы пламя не затухало.
– Я прилетел на Расцветающую за год до вторжения. До этого мотался, как перекати-поле – то на одной планете, то на другой. Все на моих глазах менялось: начало войны, поражения, потом помощь от эйнеров и интервенция уже в наши миры… Хочешь вкусняшку?
Протягивает мне печенье, прихваченное в поселении.
– Спасибо.
– Ты не унывай. Уязвимость у них все равно найдется. Не мы, так кто-нибудь другой обнаружит!
Я киваю головой, хоть и не могу до конца поверить его словам. Должно случиться чудо, чтобы мы выиграли эту войну. А в чудеса я не верю. Уже года три.
* * *
Утром Андрей долго листает карту на смартфоне, то и дело оглядываясь по сторонам. Мне становится смешно: он похож на туриста, который заплутал в незнакомом городе. Только вокруг не дороги и здания, а деревья, деревья, деревья…
Он подходит ко мне.
– Думаю, нам пора снять прерыватель. Ушли уже довольно далеко и теперь стоит проверить – под колпаком мы или нет. Пусть попробуют найти без своей телеметрии!
Он отсоединяет от моего энергоблока серую коробочку, прячет ее в рюкзак. Выдвигаемся в том направлении, которое указал Андрей после совещания со своей электронной картой.
– Проверь оружие.
– Зачем?
Он смотрит на меня, слегка покачивая головой. Достаю пистолет, вынимаю магазин, вставляю обратно. Щелкаю предохранителем. Вижу, что и мой напарник скинул с плеча автомат, несет его в руках, держа наперевес. Все это кажется мне излишним. До тех пор, пока сзади, за нашими спинами не раздается вой.