Ненавижу игрушки. Часть 13
Мне хочется вскрикнуть, отбросить отвратительную оболочку! Но надо сдержаться. Медленно опускаю шкуру на пол, чувствуя, как по спине стекают капельки пота. Мне страшно. Но разве можно отступить, если зашла так далеко?
Еще один шаг вперед, навстречу светящейся точке. Что там? Хозяин? В центре зала прямоугольное пространство, образованное тремя большими диванами и камином. Посреди этого пространства – несколько пластиковых коробок, похожих на системные блоки мощных компьютеров. Чтобы занимать столько места, машинки действительно должны быть очень мощными! Они опутаны проводами разной толщины и в этом переплетении, словно паук в паутине, замер хозяин Зун.
В первое мгновение мне кажется, что он смотрит прямо на меня, но я тут же понимаю, что глаза эйнера не светятся красным, он будто отключен. Лишь слабенький желтый светодиод горит там, где толстый кабель подходит к металлическому телу. “Заряжается? Не слишком ли сложная схема для зарядки?”
Я набираюсь смелости, тяну руку, чтобы махнуть ладонью перед глазами-камерами. Ничего. Никакой реакции. Где сейчас его сознание? Полностью отключено? Или… Я могла бы прихватить с собой оружие, попробовать вонзить клинок в одно из уязвимых мест, где видны щели в сочленениях уродливого тельца. Узнает ли он когда-нибудь, что смерть стояла рядом и дышала ему в лицо?
Тут что-то с глухим стуком падает на ковер, закатывается под диван. Чертово яблоко вывалилось из кармана! Нагибаюсь, судорожно пытаясь нащупать его гибкой правой, но упрямый фрукт никак не находится.
Из глубины дома доносятся звуки. Все, здесь нельзя больше оставаться! Бесшумно вскакиваю, на цыпочках бегу к выходу из зала, успевая еще раз наступить на шкуру Зуна. Вдоль по коридору, три ступеньки вверх, еще чуть правее… Аккуратно, не скрипнув петлями, притворить за собой дверь. Ложусь рядом с Таней, у стены, противоположной от спальных мест Грига и Авера. Девушка с аристократическим лицом поворачивается, обнимает меня во сне. Я закрываю глаза, стараясь успокоить дыхание.
* * *
– Ты ведь Григорий, да?
– Я Григ.
Нас отправили с поручением к ангарам и я стараюсь разговорить первого номера хозяйских носителей. Но он упрям и всем своим видом показывает, что его не интересует пустая болтовня. Не помогают ни обидные подначки, ни лесть, ни женские ужимки с “нечаянными” прикосновениями – я перепробовала все варианты.
– Хотела бы я взглянуть на тебя до вторжения. Кем ты был? Наверное, таким же громилой, как и сейчас: прислуживал какому-нибудь боссу, таскался везде за ним в черном костюме и солнечных очках.
Он вдруг останавливается, поворачивается ко мне. “Ого… Похоже, я его все-таки допекла”.
– Я был учителем. Детским тренером, учил ребятишек плавать. Помнишь большой бассейн в центральном округе?
Не дождавшись ответа, Григ отворачивается, возобновляя размеренное движение к ангарам. Некоторое время мы идем молча, я не решаюсь продолжить разговор, спросить его о тех ребятишках, о собственной семье. Кто знает, какая боль живет в воспоминаниях этого большого человека…
Неожиданно Григ сам начинает говорить.
– Все произошло так, как должно было произойти.
Он смотрит вперед, слегка прищурившись, и невозможно понять, с кем он вообще разговаривает – со мной, или с самим собой.
– Если на нас ездят, значит, мы это заслужили. Значит, что-то делали не так. Не умели отличить друзей от врагов, не умели защитить себя. Теперь остается лишь принять мир таким, какой он есть. И ты, если хватит ума, примешь его таким. Тогда жизнь станет проще. А то ведь я вижу, – он снова оборачивается, заглядывает мне в глаза, все так же прищурившись, – что в твоей милой голове бродят абсурдные повстанческо-революционные идеи. Учти, Ника, поднимешь руку на Зуна или другого эйнера – прихлопну не задумываясь! Я-то не страдаю этими фантазиями о братской человеческой любви.
Мы идем через толпу рабочих, снующих между складами. На вышках видны охранники с эйнерским оружием, некоторые с хозяевами на горбу. Работяги бросают на нас с Григом косые взгляды, но заговорить не пытаются – теперь мы разные касты.
Заходим в ворота знакомого ангара. Здесь все заставлено ящиками. Проходим мимо них, лавируя, перешагивая. Добираемся до знакомого дощатого павильона, в котором пару дней назад надевали энергоблоки на пойманных беглецев. Внутри маленькая контора: столы, стулья, пара ноутбуков, какой-то футуристичный эйнерский сервер. К нам поворачивается пожилой мужчина, молча кивает головой. Его помощник тянет от сервера шнур, вопросительно смотрит на нас. Григ указывает на мой горб и парень подключает шнур к нему. Несколько секунд информация перебрасывается с одного устройства на другое, пожилой наблюдает за процессом на мониторе, лицо его становится все мрачнее.
– Много… – ворчит он, – Слишком много. До вечера не успеть! Да у нас и занято все, сами видели! Чтобы к ночи освободить ангар, нужны механоиды.
Григ пожимает плечами.
– Это не мои проблемы. Я просто сопроводил информацию. Идем, Ника.
– Люди вторые сутки не спят, работают на износ! – несется нам вслед, но верзила словно не слышит.
В дверях я сталкиваюсь с человеком, поднимаю на него взгляд и невольно отшатываюсь. Лицо со шрамом! В памяти всплывает имя – Глот. Он тоже смотрит на меня с удивлением, почти так же, как тогда, когда уходил в толпу после нашей стычки. Удивление и непонимание. Вижу, что хочет что-то сказать, но то ли не находит слов, то ли боится Грига, который уже тянет меня дальше.
– Приходил хозяин, просил тебя сразу зайти к нему, когда вернешься, – говорит мне Таня, когда мы возвращаемся домой.
– Хорошо, – я наливаю себе воды и тут замечаю кое что, заставляющее меня замереть с алюминиевой кружкой в руке, так и не успев донести ее до рта.
На моей постели лежит зеленое яблоко. Другое? Или то же самое? Теперь не узнать. Я поднимаю его, засовываю в карман, туда, откуда оно так неосторожно вчера выпало. Какой смысл медлить? Надо идти. Оставив воду нетронутой, выхожу из комнаты: чуть направо, по ступенькам вниз, прямо по коридору, мимо выхода во двор. Под аркой, обнимающей красным деревом вход в каминный зал, останавливаюсь на секунду, но тут же заставляю себя идти дальше.
Системные блоки с паутиной проводов отодвинуты в дальний конец зала. Зун сидит на диване в своей шкуре игрушечного Франкенштейна. Поворачивает ко мне голову, сверкнув красными глазами.
– Подойди, – тычет лапой на ковер перед собой.
Я послушно встаю на указанное место.
– Любишь фрукты?
Чувствую, как сердце бьется все быстрее и быстрее. Я не знаю, что ответить. Сделав над собой усилие, киваю.
– Тебе нравятся вкусные вещи?
Он терпеливо ждет, пока я снова кивну, но его уже не устраивают молчаливые жесты, Зун хочет слышать мой голос.
– Говори же! Нравятся или нет?
– Да, хозяин. Думаю, всем людям нравятся вкусные вещи.
– Ты можешь описать мне разные вкусы?
“К чему этот разговор? Если он нашел под диваном яблоко, которое подарил мне, и теперь подозревает, что я приходила сюда ночью, пусть скажет прямо”.
– Это… Думаю, это сложно. Но я могу попробовать…
– Если я прикажу поставить тебе имплант, который обрабатывает сигналы вкусовых рецепторов и передает их мне, ты не будешь против?
“Черт, конечно я буду против! Но кому интересно мое мнение? Если откажусь – Зун может сделать это принудительно. Другое дело, что он, наверное, надеется на мое добровольное согласие. Возможно, это доставило бы ему удовольствие. А главное, добавило бы доверия. Тогда почему не согласиться?”
– Х-хорошо… Я готова.
– Чудесно! Мы сделаем это позже, а сейчас можешь быть свободна.
Зун так и не признается – подозревает ли он меня в том, что я приходила ночью. Оставляет мучиться, пребывая в неведении. Мне следует быть осторожней!
* * *
Дни тянутся один за другим. Весна уступает место летней жаре, раскаляя улицы и здания города. Это вызывает у меня чувство дежавю, ведь именно в такую жару, на исходе знойного лета, я покинула город, выстрелив в хозяина Рэка. Стараюсь гнать от себя такие мысли: сейчас все по-другому, все иначе.
В бесконечно тянущейся обыденности прощупываю возможность найти Андрея. Хитростью и послушанием уже добилась того, чтобы меня одну отпускали по разным поручениям, без сопровождения Грига. Завожу знакомых среди работяг, которые стали относиться к девчонке с большим уважением. Среди них словно запах тлеющего запала ощущается неумолимая жажда перемен. Кажется, многие готовы рискнуть, разом навалиться на маховик истории, толкнуть его, привести в движение, пусть даже ценой своей жизни. Им надо лишь указать цель, дать надежду.
Глот тоже часто попадается мне на глаза. Ни разу после того, как он получил еще один шрам – совсем маленький, зато под самым сердцем – он не позволил себе усмешку или дурное высказывание в мой адрес. Всегда лишь сдержанный, едва заметный кивок вместо приветствия.
Несколько раз с наступлением темноты я пытаюсь заглянуть в каминный зал, но каждый раз мне что-то мешает. И вот сегодня снова – ночь опускается на оккупированную территорию, зной сменяется прохладой, в безмолвии, воцарившемся в большом доме, чудится безопасность. Иллюзия безопасности.
Как и в прошлый раз, я возвращаюсь через двор, со стороны уличных удобств. Над головой белесая дымка – следствие столкновения теплого и холодного воздуха. Сквозь туманную взвесь не видно звезд. Да и зачем мне на них смотреть? На одинокий, мерцающий огонек, пересекающий небосклон? Колонизированные миры, столкновения боевых эскадр, глобальная трансгалактическая сеть – все это в другом, не нашем мире. Мы живем в пыльном, пропахшем помоями городе.
Поворот направо, десять шагов по коридору. Мне никто не мешает, ни единого звука во всем доме. Арка, вход в зал. В центре бледный, желтый огонек. Я иду к нему медленно, но ни секунды не сомневаясь, что это правильный путь. Не удивляюсь, когда чувствую под ногами что-то мягкое, прохожу дальше. Оказавшись перед эйнером, будто запутавшемся в проводах, опускаюсь на колени.
Несколько минут я смотрю на него, потом протягиваю руку, осторожно касаюсь основного кабеля. Ощупываю его, потом остальные провода, будто это может как-то помочь мне, подсказать – что здесь сейчас происходит?
Поднимаюсь, обхожу пластиковые коробки, которые сама для себя называю системными блоками, так привычнее. Ни одного монитора, ни клавиатуры, ни какого-нибудь джойстика. Возвращаюсь к хозяину. Ощупываю его холодное, металлическое тело.
Почему он не боится? Ночует совсем рядом с людьми и не боится. Будто бессмертный. Сжимаю основание его корпуса, к которому крепится маленькая, уродливая голова. Потом отпускаю. “Я все равно разберусь с тобой, Зун. Разберусь со всеми вами”.
В ротовую полость мне имплантируют несколько рецепторов. Они маленькие, практически не ощущаются. Зато теперь хозяин, подключившись к интерфейсу энергоблока, может чувствовать вкус еды, которую я ем. По крайней мере он так думает.
Почему бы им не вывести эти рецепторы на иголки, которые можно тыкать в любую человеческую жратву, если так интересно! Но нет, эйнеры любят пробовать все через людей. Твари… Зун обещает проверить вечером работоспособность новой системы, а пока отправляет меня на склады.
Это хорошо. Я знаю, что сегодня в ангаре должно быть пусто, готовятся к приемке большой партии грузов. На площадке перед сооружением из рифленого металла еще кружится стайка рабочих, но внутри тишина. Прохожу чрево пустого склада насквозь, догоняя гулкое эхо собственных шагов. В павильоне-конторе один лишь пожилой мужчина, который отсюда, кажется, и не выходит никогда. Передаю ему то, что должна, но уходить не тороплюсь.
– Что-то еще? – смотрит на меня с удивлением.
Я присаживаюсь рядом, на соседний стул. С опаской оглядываюсь на дверь.
– Вы ведь знакомы с тем человеком, который вживляет энергоблоки?
Пожилой догадывается о том, что мне нужно, еще до того, как я заканчиваю фразу. Он встает, приоткрывает дверь, проверяя – нет ли кого снаружи. Закрывает и снова садится рядом со мной.
– И думать забудь. Живешь хорошо, хозяин не обижает. Чего еще надо, глупая?
– Можете договориться с ним, чтобы… – упрямо продолжаю я, сжимая и разжимая кулак левой руки, – Это не глупость. Мне для дела нужно.
– Для дела… – вздыхает дядька, – С чего ты вообще взяла, что он не только вживляет, но и наоборот?
– Подсказали.
Старик раздраженно трясет головой, закрывает оба ноутбука, отключает эйнерский сервер.
– С кем попало, – он переходит на шепот, – этот человек связываться не будет. Операции делает только проверенным людям. Но раз тебе подсказали, значит знаешь таких людей.
Смотрит на меня выжидающе, и я, поразмыслив, решаюсь – все равно кроме имени выдать ничего не смогу.
– Андрей. Его зовут Андрей.
Мужчина кивает – “запомню, передам”.
– Обещать ничего не буду. Если что узнаю, при встрече скажу. А сейчас уматывай отсюда! Живо!
Пулей выскакиваю из ангара. Я даже не рассчитывала чего-то добиться, но видимо, чем-то расположила его к себе. Может, наглостью, а может… Все равно мужику этому терять нечего. Удовлетворение приятно щекочет в груди, добавляет адреналина в кровь. Дело сдвинулось!
Я сразу замечаю – в доме что-то не так. Таня и Авер оделись во все чистое. Грига нет в комнате, зато по коридору снуют лакеи и охранники.
– Что за суета?
– Вечеринка у них, – отвечает аристократка, – Такое редко, но случается.
Хорошее настроение моментально улетучивается, хочется забиться в угол и сделать вид, будто меня не существует вовсе. Но я понимаю – вечеринка не обойдет меня стороной. Через полчаса, после того, как уходят Таня и Авер, присылают и за мной.
В камине горит огонь, на диванах несколько эйнеров в игрушечных шкурах. Вдоль стен стоят их носители. Меня сначала не замечают, потом “Франкенштейн” оборачивается, одаривая взглядом красных глаз.
– Иди сюда, Ника.
Даже окажись я полностью раздетой в толпе работяг, все равно чувствовала бы себя более уютно, чем под взглядами этих тварей, устремленных с разных сторон. Меня заставляют сесть между гостями, Зун забирается на спину.
– Угощайся, – передо мной выставлен столик, заставленный фруктами, ягодами, какими-то мясными и сырными деликатесами, отдельно стоят бокалы и несколько бутылок, – Ты должна будешь попробовать как можно больше.
Обедала я давно, но от одной только мысли об этом гастрономическом эксперименте к горлу подступает тошнота. И все же я беру что-то, не глядя, наугад, отправляю в рот. Потом еще. И еще… Нужно перетерпеть. Совладать с эмоциями, отвращением. Место Зуна на моем горбу занимает кто-то другой, его сменяет третий… И я уже равнодушно замечаю, как в дальнем конце зала раздетые Авер и Таня вытворяют то, что им приказывают сидящие на плечах эйнеры.
Когда меня отпускают, я выхожу на улицу. Шатаясь иду через двор, но до туалета дойти не успеваю – падаю на четвереньки. Меня выворачивает. Спазмы долгие, мучительные, тело будто хочет исторгнуть всю прошлую жизнь, все воспоминания. Что ж, значит, так тому и быть. Предать забвению все, оставив лишь сегодняшний день и одну единственную цель – подобрать ниточку у таких, как Рэк и Зун, чтобы пройти по ней до конца, до самого сердца их цивилизации. И когда я закончу этот путь, моя рука не дрогнет.
* * *
– Адрес запомнишь? – старик в конторе показывает мне обрывок бумаги, тут же его сминает, поджигает, бросив себе под ноги, – Если надумаешь, предупреди через меня за несколько дней. Операция займет минут сорок, так что сама рассчитывай. А это… На, держи. Весточка тебе от Андрея, через знакомых передал. Как прочтешь – тоже сожги. Сразу же! Поняла?
– Поняла!