Ненавижу игрушки. Часть 3
Считаю в уме, сколько патронов осталось в магазине. Четыре выстрела на безмозглых, один – чтобы напугать живой товар. Если всего семнадцать, как в похожем пистолете отца, то в запасе еще тринадцать патронов. Не думаю, что Рэк приготовил оружие, заряженное наполовину или на треть. Какой смысл? Он же не знал, сколько экземпляров придется забраковать. В любом случае проверить я не могу: было бы безумием доставать пистолет из-под рубашки.
Долго идти переулками невозможно. Чтобы попасть на границу оккупированной территории, надо преодолеть несколько улиц, которые в это время многолюдны. Что ж, мне нечего терять. Надо просто идти к цели и ни на что не обращать внимания. Если попытаются задержать… Живой не дамся!
Город обветшал, но границы его не изменились. Я прекрасно знаю, какой нужно выбрать маршрут, чтобы быстрее оказаться у стены. Что будет дальше? Какая разница. Проблемы нужно решать по очереди, не все сразу.
– Хлеб с мясом! Вода! – торгаш в грязной одежде пытается всучить прохожим нехитрую снедь, – Эй, девчонка, купи!
Я брезгливо отворачиваюсь. От волнения привычное чувство голода исчезло, в животе будто узел завязали, меня подташнивает. Какой уж тут хлеб с мясом… В конце квартала замечаю двух здоровенных мужиков, оседланных хозяевами. Эти точно не на прогулку вышли. По мою душу или вылавливают остальных беглецов – мне проверять неинтересно. Сворачиваю, обхожу их по параллельной улице.
Рядом с большой лавкой столпился народ, приходится пробивать себе дорогу, протискиваться между вонючими телами. Краем уха слышу, как судачат две свободных женщины:
– Перестреляла всех! Я сама слышала!
– Неужели всех?
– Точно тебе говорю.
“Слухи распространяются быстрее, чем я иду по городу. Следует поспешить!”
Когда центральные кварталы остаются позади, улицы пустеют. Редкие прохожие сторонятся друг друга, идут, опустив головы, не поднимая взгляда. Им достаточно того, что у меня горб на спине. Есть ли там хозяин – никто выяснять не хочет; иногда и не разглядишь маленькую плюшевую игрушку за головой человека. Тем лучше.
Впереди показалась белая полоса, она плавно изгибается, повторяя рельеф местности. Стена! Отсюда еще кажется невысокой, но я знаю, что вблизи она превратится в пятнадцатиметровую бетонную скалу. Пора уже думать о том, как ее преодолеть. Но чем ближе я подхожу, тем меньше мыслей остается в голове. Паника, нарастая внутри, словно разрушительное цунами, готова захлестнуть мой разум, заставить бежать, потеряв всякую осторожность.
“Спокойно, Вероника. Спокойно. Ты все сможешь, у тебя получится”. Знаю – в стене есть пропускные пункты. Правда, большая часть из них заблокирована, эйнерам нет смысла распылять силы, контролируя весь периметр. Сопротивление подавлено, никто не пытается проникнуть с той стороны, а уж с этой и подавно – люди привыкли, что на оккупированной территории есть еда, кров, порядок. Им кажется, что бежать просто незачем.
Приходится пройти вдоль стены почти километр, прежде, чем я натыкаюсь на первый проход. Рядом никого, но сразу понятно, что здесь мне не пробраться: металлические двери не просто закрыты, они успели позеленеть от мшистого налета. Иду дальше, порой бросая взгляд наверх – не появится ли какая-нибудь лестница или что-то еще, по чему можно взобраться. Но нет, стена гладкая, как полированный шкаф. Наконец, показался еще один пропускной пункт. И, кажется… Да! Дверь открыта!
Сердце гулко стучит в груди. Послушные железы, повторяя реакцию всего организма, делают ладони холодными и влажными. Я оглядываюсь. Проход не зря открыт именно в этом месте – в стену упирается широкий городской проспект. Народу немного, но если устроить шум, то обязательно останутся свидетели. Кажется, в стороне есть и хозяин на своем носителе. Этот и вовсе может организовать погоню.
Заблаговременно расстегиваю три пуговицы на рубашке, просовываю руку, проверяю предохранитель. Оказывается, все это время я шла с пистолетом в боевом положении. Неважно. Замедлив шаг, вхожу в тень сводчатого тоннеля, который должен прорезать стену насквозь. Неужели никого?
С глухим стуком на землю падает что-то металлическое, шевелит заостренными конечностями. Эйнер. Обнаженный, без шкуры. Он кажется совсем маленьким, не выше тридцати сантиметров, но это существо наводит на меня неописуемый, животный ужас!
– Стой. Куда ты идешь?
Ничего не могу ответить, во рту пересохло, в сознании все спуталось. Он приближается ко мне, заставляя сделать шаг назад. Его конечности с жутким скрежетом царапают каменный пол. Еще немного и эта тварь коснется когтями моей ноги!
– Куда ты идешь? – повторяет он, – Кто твой хозяин?
– У меня… – я с трудом заставляю язык ворочаться, – У меня… нет хозяина. Больше нет.
Достаю пистолет. Бах! Грохот выстрела, отразившись от стен, закладывает уши. Бесконечно долгую секунду я рассматриваю разбитую свинцовой пулей конструкцию. Одна лапка еще дергается, но и она вскоре замирает. Под эйнером растекается маленькая лужица бурой жидкости.
Я срываюсь с места, перескакиваю через турникет, со всей дури налетаю в сумраке еще на одну дверь, лихорадочно начинаю искать замок. Вот он! Поворот круглого фиксатора – один оборот, два, три. Дверь распахивается.
Никогда в жизни я не бежала так быстро! Зеленая трава, яркое солнце, ветер в лицо… Главное не запнуться, добежать до леса! Поперек дороги разрослись колючие кусты, они цепляются за мою одежду, но я не обращаю на это внимания. Все напряжение последних часов, спрессованное неторопливой прогулкой по захваченному городу, вырвалось сейчас на волю в этом беге.
Справа от меня, чуть выше головы, проносится голубой энергетический сгусток. Отклоняюсь влево, пригибая голову. “Нет, только не сейчас!” Еще один выстрел, совсем рядом. Бегу зигзагами, до кромки леса остается каких-нибудь тридцать метров. “Не сейчас, не сейчас! Я ведь почти смогла!” Очередной заряд впивается в землю рядом с моей ногой, я вскрикиваю, едва не падаю, споткнувшись о кочку, продолжаю бежать. Десять метров… Пять…
Лес охватывает меня со всех сторон тенистыми зарослями, обнимает переплетением веток, стволов, скрывает от холодных, чужих глаз. Душат слезы, хочется реветь навзрыд, но я продолжаю бежать, до полного изнеможения, до судорог в ногах, до хриплого свиста в легких. И даже когда сил больше нет, не могу сразу остановиться – перехожу на шаг, оглядываюсь, только потом падаю в прелые листья, раскинув руки, по-прежнему сжимая в правой сверхпрочный полимер, от которого еще пахнет порохом.
* * *
Меня не преследуют. Хочется лежать, вдыхая лесной запах и не шевелиться. Но едва отдохнув, я отправляюсь дальше, поминутно оглядываясь по сторонам, то и дело снова переходя на бег, тут же одергивая саму себя – нужно быть разумной, не тратить силы.
Лес для меня хоть и давно забытый кусочек прошлого, но совсем не экзотика. Детство и юность прошли не в городе – я фермерская дочка, не боюсь остаться один на один с густыми зарослями и зверьем. Кажется, я уже ничего не боюсь.
До темноты стараюсь уйти как можно дальше. У эйнеров нет своей полиции, они ведут очень обособленный образ жизни, объединяясь лишь для войны и решения деловых вопросов. Но я знаю – могут и организоваться, если посчитают, что преследование и уничтожение одного человека оправданно. Слабость их в том, что они не любят механизмы. Странный парадокс машинной психологии. Эйнеры почти не делают транспортных средств, предпочитая биологических существ. Можно, конечно, отобрать пять или шесть мужчин, из числа наиболее выносливых, послать за мной в погоню, но это в разы менее эффективно, нежели использование колесной или гусеничной техники, а еще лучше – флайера.
Эх, если бы еще удалось избавиться от энергоблока! О, тогда и тысяча самых быстрых и сильных мужиков не смогут за мной угнаться! Но для этого нужен нейрохирург, так просто горб не отрежешь. А где тут возьмешь нейрохирурга?
Зато сейчас есть возможность проверить оружие. Ставлю его, наконец, на предохранитель, достаю магазин.
– Один, два, три… – тыкаю указательным пальцем в прорезь, через которую видны круглобокие, отсвечивающие желтизной патроны, – Двенадцать. Все верно, Вероника! Ты умничка.
Криво усмехнувшись, загоняю магазин обратно в рукоять, убираю пистолет за пояс. Сейчас уже нет резона прятать оружие под рубашкой.
При свете дня успеваю обобрать несколько ягодных кустов – какая-никакая еда. Один раз набрела на ручей и, кажется, впервые со дня вторжения сумела напиться чистой воды.
Приближается ночь, нужно искать место для сна. Я продолжаю идти, пока вижу, куда ступает нога. В небе зажигаются звезды, но света от них чуть. Останавливаюсь. Все, дальше идти нет смысла. Это не тот ночлег, о котором можно мечтать, но какого черта? Везде одно и то же – деревья, кусты, трава, мох… Буду спать здесь! Прикладываюсь спиной к толстому дереву, закрываю глаза. Несколько минут меня мучают видения, всплывающие из глубин сознания, я снова и снова прокручиваю события, случившиеся за этот неимоверно длинный, страшный и счастливый день. Потом усталость берет свое и я засыпаю, уронив голову.
Кто-то гладит меня по щеке. Губы сами растягиваются в улыбке. Из тьмы проступает мутный образ, но я знаю – это тот единственный, кому я позволила… С кем была счастлива… Пусть только пять минут, в хозяйском гараже, но мы были счастливы, потому что принадлежали лишь друг другу и никому больше! Я помню его руки, нежные прикосновения, помню, как он снимал с меня одежду и мы даже не замечали проклятые энергоблоки, потому что желание было слишком сильным, в миллион раз сильнее, чем у свободных людей! Мы знали, что это, скорее всего, никогда не повторится. Пять минут наслаждения, животного экстаза, а потом… Потом я увидела его бессмысленный взгляд, когда эйнеры заменили ему мозг имплантом. Нет! Нет, не прикасайся ко мне! Тебя больше не существует! В нос вдруг ударяет гнилой, отвратный запах. Я открываю глаза, понимаю, что вижу перед собой лицо человека – это мужчина в лохмотьях, с приоткрытым, почти беззубым ртом, он касается грязными пальцами моей щеки.
Руки надо беречь, поэтому бью ногой, как привыкла. Охнув, незнакомец откатывается в сторону.
– Ты чего, дура?!
– А ты чего?!
Он встает, отряхивается. В темноте плохо видно, но глаза уже пообвыклись, на расстоянии в пару метров я могу различить тощую фигуру.
– Только потрогал. И в мыслях ничего не было! А ты сразу пинаться…
– Ну, положим, в мыслях-то у тебя было, по роже видно.
Он не уходит, но и подойти ближе теперь опасается.
– Кто такой?
– Тощий. Не признала?
– Я не местная. А имени что, нет?
– Имени? – он рассыпается сухим, гавкающим смехом, – Имени! Где оно, то время, когда у нас были имена…
– Трех лет еще не прошло.
– Трех? Верно. А кажется, будто все тридцать.
Он замолкает, задумавшись, потом с усилием выдавливает:
– Р-роберт. Мое имя. Давно не произносил вслух. Можешь звать просто Роб. Или… Зови лучше Тощий, я привык.
– Очень приятно, Роб. Я Вероника. Руку пожимать не буду, извини.
– Ничего, ничего. Понимаю. Кому я нахер нужен, чтобы мне руку протягивать… Костер бы разжечь. Ты не против?
Пожимаю плечами.
– Мне нечем.
– О, у меня есть! Это не проблема! – он кидается собирать сухие ветки, – Это сущий пустяк!
– А не заметят? Костер?
– Кто? – он удивленно замирает.
– Ну… Мало ли.
– Тут километров на двадцать никого вокруг, а то и на все тридцать. К городу люди боятся подходить.
Он чиркает спичками, прикрывая огонь руками. Через минуту оранжевые языки пламени уже облизывают с довольным потрескиванием хворост. Роберт сидит ближе к огню и мне его хорошо видно, я же остаюсь на своем месте, чуть в тени. Он достает из кармана какой-то сверток, раскладывает его на траве. Тонкий аромат вяленого мяса едва долетает с другой стороны костра, но мой желудок тут же откликается урчанием. Пока есть терпение, я жду, но Тощий не предлагает мне еды и терпение быстро заканчивается.
– Эй, может, поделишься? Заплатить, правда, нечем. Но мне много и не надо. Небольшой кусочек.
Оборванец напускает на себя важный вид.
– Ну, не зна-аю… Всегда можно найти, чем расплатиться.
Выхватываю пистолет, направляю ему в лицо.
– Сейчас я тебя пристрелю, сожру твое мясо, а потом и тебя!
Роб судорожно сглатывает.
– Я же пошутил. Ты чего? Пошутил я! На, держи, – он отрезает самодельной заточкой половину куска, встает, осторожно приблизившись протягивает мне.
Едим мы молча, с недоверием поглядывая друг на друга. От сытости и тепла глаза снова начинают слипаться. Смотрю на часы – половина третьего ночи, до рассвета далеко.
– Все-таки потуши костер. Не хочу, чтобы нас видно было за километр.
– Какой километр? Деревья кругом.
– Я сказала – потуши.
– Хорошо, хорошо, – он раскидывает тлеющие угли, затаптывает их ногами. Смотрит на меня, переминаясь в нерешительности, – Слушай… Ты только не пойми неправильно! Было бы лучше во всех отношения… И теплее… Я понимаю, от меня воняет, но можно спиной к спине…
Если кто-то будет лежать рядом, я почувствую, когда он встанет. В этом я уверена. А вот если он ляжет в сторонке – тогда контролировать его не смогу.
– Заточку воткни в дерево. Нет, не в это, подальше. Хорошо. Запомни, Роб: реакция у меня моментальная, даже если тебе кажется, что я сплю. Понял?
Он согласно кивает. Осторожно подходит, пристраивается сбоку.
– Бля! – тут же вскакивает, словно ошпаренный, пятится назад, выставив перед собой руки, словно пытаясь защититься от меня.
– Чего ты подпрыгиваешь-то?! Напугал, идиот.
– Горб! У тебя эйнерский горб!
– И что? Хозяина же на нем нет.
Роб вытягивает шею, стараясь заглянуть мне за плечо. Встаю, раздраженно закатывая глаза, поворачиваюсь к нему спиной.
– Убедился?
– Ни фига себе. Ты… Ты из города?!
– Да, из города, там тоже люди живут. Давай уже ложиться, а? Так и ночь пройдет.
Снова укладываемся, но я все еще чувствую его страх. Роберт и сам не рад, что напросился спать рядом со мной. Видимо, здесь, за стеной, в людях живет ничуть не меньший ужас перед эйнерами, чем на оккупированной территории.
– А ты… Как тебя? Вереника. Ты вообще с мозгами?
– С утра была. Но кто-то из нас точно дурак. Все равно ведь нужен хозяин, чтобы управлять безмозглым телом! Неужели не понятно?
– Понятно.
– Роб, заткнись и спи. Да, и, если попытаешься лапать меня – убью. Хорошо?
– Хорошо.
* * *
Он снова притрагивается к моему лицу. Вот же недоумок! Ведь ясно сказала… Разлепив заспанные глаза, понимаю, что Роб не просто прикоснулся, он зажал мой рот ладонью, указывая куда-то другой рукой. Ночная тьма уступила место рассвету, но лес заволокло туманом, который превратил стволы деревьев в призрачные тени. Я вдруг понимаю, что в той стороне, куда указывает Роб, одна из теней шевелиться. Там кто-то есть! Тень раздваивается, еще через мгновение их уже становится три. И они движутся в нашу сторону.