Ненавижу игрушки. Часть 14
Знаю, что записку лучше не держать при себе, нужно уничтожить ее как можно скорее. Но не могу с ней расстаться вот так, сразу. Я иду к дому Зуна, сжимая бумажку в кулаке. Слова, написанные обычной ручкой. Простой клочок тетрадного листа. Или офисного? Еще не смотрела. Для меня они доказательство того, что мир не превратился в хозяев и носителей. Есть еще Люди. Как бы мы себя не называли – акци, менсо… Этот клочок бумаги – моя личная вера в людей, продолжающих бороться.
Иду к старому каналу, который колонисты построили много лет назад, чтобы в сезон дождей спасать город от наводнений. Нужно пройти через дом, двор, мимо отхожих мест и хозяйственных построек, через калитку в стене, отделяющей канал от жилых кварталов. Сюда почти никто не выходит – эйнерам ни к чему, а для людей вода стала слишком вонючей. Мне плевать на запахи. Сейчас главное слова, написанные на мятом клочке.
“Вера-Ника! Не торопись снимать. Только когда будем готовы все изменить. Подробнее расскажу при встрече. Старик сообщит – когда и где. Андрей”.
Сжимаю зубы, устремив взгляд вдоль канала. Раньше бы заплакала, но сейчас… Я стала другой. Не глядя бросаю клочок в черную гладь, зажатую каменными берегами, “украшенную” радужными разводами. Она разъест бумагу, не сохранив даже пепла, который остался бы после огня. Возвращаюсь домой.
Меня сегодня не беспокоят: Зун чем-то занялся, ему не до дегустаций. Только Авер пристает, но я его быстро отшиваю. С омерзением вспоминается, как эйнеры использовали вихрастого и Таню. Есть ли у этих двоих свои, особенные импланты в телах? Не решаюсь спросить. Впрочем, и без того понятно, что есть.
Сплю я плохо. Иногда мне кажется, что в коридоре между людской и каминным залом кто-то ходит, а иногда заснуть не дают мысли. Думаю о том, нашел ли Андрей хоть какую-то зацепку, чтобы распутать клубок, пройти по ниточке, добравшись до эйнерских секретов? А если нет? Если он в еще худшей ситуации, чем я? Может, вся надежда именно на меня и я не должна сейчас лежать, нужно снова идти к отключившемуся Зуну, пытаться что-то исследовать, понять… Глаза слипаются и я проваливаюсь в сон.
Знакомое ощущение, как с тем утопленником на болоте. Будто чувствую чей-то разум, чужой разум. Но в этот раз не в глубине трясины, теперь я иду по коридору. Одна, в темноте. В руках шершавая нить, струящаяся по ладони, перетекающая по моим пальцам спереди назад. Откуда она тянется? Куда меня ведет? Я вдруг понимаю, что с каждым прикосновением нити слышу обрывки чьих-то мыслей: “заканчиваем… новая партия… много интересного… вид любопытный… эксперименты многообещающие…” Нить на мгновение исчезает, прерываясь в мягких лапках, из которых торчат лезвия. Эйнер. Но я тут же перехватываю нить с другого конца и иду по ней дальше. Никто меня не преследует, я словно в невидимом для эйнеров пространстве. Мысли продолжают струиться, одна за другой, от одних мягких лап с лезвиями к другим. “Склепники… Есть потери… Люди… Сопротивление!” Нить снова ныряет в чьи-то лапы, я пытаюсь найти ее продолжение, но никак не получается. Нет мягкой ткани, только металл, металл, металл… Чувствую, как растет напряжение, мои руки лихорадочно обыскивают недвижимые части чуждого организма, пока он не начинает шевелится. “Кто здесь?” Я замираю и, за секунду до того, как страх вырывает меня из объятий сна, успеваю поймать последнюю мысль – “Некрополь!”
– Ох! – я сижу в темной комнате, приложив руку к груди.
– Ты чего? – Таня поворачивается ко мне, смотрит заспанными, удивленными глазами, – Ложись давай, рано еще.
Обнимает меня, заставляет лечь. Думает, наверное, что так может успокоить. Но я не хочу успокаиваться!
* * *
Ангар разобрали. Площадка теперь заставлена большими контейнерами, созданными еще до вторжения, для наших кораблей. Сейчас на них намалеваны непонятные эйнерские знаки. Между контейнерами прохаживаются вооруженные носители с хозяевами на плечах.
Чтобы найти контору, мне приходится долго бродить по всему промышленному району, и даже тогда, когда я ее нахожу, выясняется, что старик – управляющий хозяина Зуна – работает совсем в другом месте.
Он бросает на меня косой взгляд, когда я разыскиваю его в одном из многочисленных офисов, окружающих космопорт.
– По делу? От Зуна?
Отрицательно мотаю головой. Вокруг много других людей и старик хмурится, вздыхает недовольно.
– Не вовремя. Хотя… Сейчас всегда – не вовремя.
– От него… Ничего? – прерываю фразу на полуслове, но он и так все понимает.
– Вечером. С восьми до девяти, если сможешь. Тупик в конце Красной улицы.
– Найду.
Выскакиваю из офиса, не смея больше задерживать старика, привлекать к нему внимание. Велик соблазн пойти на Красную прямо сейчас, посмотреть – что там да как. Но я одергиваю себя: не стоит раньше времени светиться в месте, где назначена встреча.
Раньше рабочие часто поглядывали на ухоженную хозяйскую девчонку. Не столько с вожделением – понимают, что эйнерская собственность недоступна – сколько с желанием дать взгляду хоть немного отдохнуть на чем-то красивом, отвлекающем от рутины. Сейчас же я не чувствовала на себе взглядов. Охранников стало больше, времени на отдых меньше, злость среди работяг все сильнее.
Кто-то окликает меня по имени. Оборачиваюсь, вижу человека со шрамом на лице. Раньше он не смел со мной разговаривать.
– Ника! Постой!
– Мне нельзя болтать с вами, – я не останавливаюсь, лишь чуть замедляю шаг.
– Да я быстро. Я только…
Он оглядывается по сторонам. Если кто-то и обратил на нас внимание, услышать все равно не сможет. Мы слишком далеко от охранников.
– Ты извини. За тот случай.
Я отмахиваюсь – что было, то прошло.
– Мы тут с ребятами обсуждаем иногда, – он понизил голос, – Не то, чтобы рассчитываем на что-то, но… Вы же там, при хозяевах, больше знаете. Понимаете, что к чему. И если вдруг кто-то умный знает способ… На нас можно рассчитывать. Не на всех, конечно. Но верных человек сто будет.
Я киваю головой, собираясь повернуть к выходу с офисной территории, но в последний момент оборачиваюсь.
– Спасибо, Глот.
– Это еще не все!
Он хватает меня за рукав, заставляя сблизиться с ним, шепчет на ухо:
– Парни на разных хозяев работают, некоторые в домах бывают, слышат всякое. В общем, видели мальца твоего, как он на встрече эйнеров всю подноготную выкладывал.
– Какого… мальца?
– Да вихрастого такого, из твоего дома. Рассказывал хозяевам, о чем в людской базарят. Осторожнее с ним. Ну все теперь, бывай!
Глот толкает меня кулаком в плечо и быстрым шагом скрывается за корпусом ближайшего здания.
“Вихрастый. Аверинг. Что же ты… Как можно?!” Пальцы сами сжимаются в кулаки. Стараюсь вспомнить, где оставила заточку. “В сарае, за досками? Да, точно”. В комнате прятать оружие не хотела, носить все время с собой тоже.
Как теперь поступить? Предательство – самое страшное. Страшнее боли, лишений. Один предатель может перечеркнуть все, ради чего мы живем. “Правду ли сказал тот, со шрамом? Что, если Глот решил подставить Аверинга? Но зачем?”
Нужно увидеться с Андреем и все рассказать ему. Только сначала зайти домой, убедиться, что меня не хватились, что хозяин все еще с Григом, бродят где-то по делам. Я иду, погруженная в свои мысли, не оглядываясь по сторонам.
– Ты где была? – в комнате меня встречает Авер.
– А что? Искали?
– Нет. Просто спрашиваю.
Смотрю на него внимательно, надеясь одним взглядом подтвердить или опровергнуть самые худшие опасения. Но взгляда недостаточно. Врать люди умеют и некоторые делают это очень талантливо.
Улыбаюсь, толкаю парня в грудь.
– В соседском доме была. Развлекалась!
– Развлекалась? Как? С кем? – он тоже улыбается, но настороженно.
– С чужим хозяином. Не только Зун хочет поиграться со вкусовыми рецепторами. А мне что? Жратва у него отменная. Обожаю острую еду! До сих пор во рту все горит.
Аверинг задумчиво идет к выходу из комнаты, оборачивается.
– Врешь ты все, Ника. Не такой у тебя характер, чтобы по чужим хозяевам ходить. Ты и своего-то ненавидишь, хотя он к тебе хорошо относится. Думаешь, незаметно?
– Не хочешь, не верь. Ты спросил, я ответила.
Наливаю воды в кружку, выпиваю с передышками, растягивая удовольствие.
Через полчаса за мной приходят. Охранник ведет к Зуну, в каминный зал. Тот расположился на диване, он приказывает мне сесть рядом и тут же взбирается на спину.
– Чем ты занималась, Ника?
– Я вышла погулять, хозяин. Совсем ненадолго.
– Без разрешения?
Виновато опускаю голову, тихо произношу:
– Простите…
Подключившись ко мне, он будто прислушивается к своим компьютерным ощущениям.
– Съешь яблоко.
Пульс учащается. Я беру яблоко, откусываю его. Зун не почувствует того, чего ожидает. Рецепторы не передадут ему острого послевкусия, если он вообще может распознать его. Зато я знаю точно: Аверинг донес на меня. Заставляю себя жевать кисловатую мякоть, а сама думаю о том, что еще мог предатель рассказать хозяину за все время, что я живу в этом доме? Я не болтлива, но все же…
Три холодных лезвия скользят по моей шее.
– Не надо огорчать меня, девочка. Я не всегда терпелив. Ступай!
* * *
Опасно оставлять дом. Теперь Зун будет присматривать за мной и если поймает на самовольной отлучке – словами дело не ограничится. Но встретиться с Андреем еще важнее.
Стараюсь не показываться на открытых местах, скрываясь на обочинах темных улиц. Вечер в городе ничем не отличается от полуденного зноя, прогретый воздух даже на ночь не сдает своих позиций. Хочется снять рубашку, избавиться от ненавистного энергоблока. Но я понимаю, что рано. Нужно еще потерпеть.
Вот и Красная улица. Некогда оживленная магистраль, одна из городских артерий, застроенных развлекательными заведениями, сейчас безмолвствует. Ни огней ярких вывесок, ни реклам, ни гомона голосов. Интервенция эйнеров медленно, но верно губит цивилизацию на Расцветающей.
На перекрестке вижу пару вооруженных носителей. С хозяевами, или нет – не успеваю разглядеть, прячусь в узком проходе между домов. Заметили меня? Кажется, идут сюда. Я вжимаюсь в стену, стараясь раствориться в сумраке подворотни. Шаги все ближе, ближе. Вдруг замирают. До меня доносится едва слышимый разговор. Потом тишина и… Носители уходят.
Дождавшись, когда шаги затихнут, я позволяю себе выдохнуть. Осторожно выглядываю из-за угла. Все, можно идти дальше. На часах половина девятого, следует поторопиться. Когда подхожу к тупику, которым заканчивается улица, замедляю шаг. Кажется, здесь никого нет. Но вот от дома отделяется тень. Прятаться поздно и я с замиранием сердца жду, когда неизвестный подойдет ко мне.
– Здравствуй, Вера-Ника!
Все напряжение последних недель разом обрушивается с моих плеч, освобождая их от гнета страха и недоверия. Преодолев последний шаг, я обнимаю своего напарника.
– Здравствуй.
Мы долго стоим так, не желая произносить ни слова. Все отходит на второй план – эйнеры, война, сопротивление… Хочется, чтобы он вывел меня с оккупированной территории, чтобы мы вернулись в горы и никогда больше не расставались. Но это лишь минутная слабость.
– Рассказывай.
И я рассказываю. Про своего хозяина, про его бизнес и встречи с другими эйнерами… Про вкусовые импланты и вечеринку… Про желание избавиться от горба, про человека со шрамом, его предложение помочь, если мы надумаем выступить. Про предателя Авера.
Андрей внимательно слушает, слегка нахмурившись, поглядывая на улицу. Можно подумать, что он записывает все это в блокнот, но информация откладывается лишь в его голове.
– Ах да, вот еще что. У меня в монастыре были странные сны. Будто я вижу все глазами эйнера, которого утопила в болоте. А вчера ночью… Черт, даже не знаю, как это объяснить! В общем, те же самые ощущения, чужие мысли, но уже разных чужаков, как если бы я переходила от одного к другому.
– И они связаны?
– Вроде да. Похоже на то, что они общались между собой.
– Ты понимала? То, что они говорят?
– Лишь отдельные фразы. Говорили, что эксперимент очень интересный, перспективный, кажется. Что-то про людей вообще, про сопротивление. Странное такое слово было… Не знаю, правильно ли я его поняла, – в нетерпении щелкаю пальцами, вспоминая услышанный во сне термин, – А, склепники! И еще в самом конце – некрополь.
По глазам Андрея вижу, что мой сон заинтересовал его больше всего.
– Что ж ты раньше мне про такие сновидения не рассказывала, дуреха?
Он взъерошивает мои волосы, а я лишь смущенно пожимаю плечами.
– Думала – глупости. От переживаний это. А что, ты думаешь…
– Тут и думать нечего, такие истории уже случались. У менсо подобной связи с эйнерами нет, а вот у вас… Причем больше у тех людей, которые каким-то образом постоянно контактируют с хозяевами, в основном через импланты, конечно.
– А кто такие склепники?
– Меня спрашиваешь? Это же твой сон, – Андрей смотрит на меня с улыбкой, – Ладно, не обижайся. Я тоже кое что узнал – и сам, и от друзей. У этих тварей вроде как разделение, две касты. Так что твои склепники, скорее всего, одна из них.
– И чем они отличаются?
– Тут самое интересное! Кстати, твои наблюдения за хозяином это подтверждают. Те, что более многочисленны, управляются со стороны, вынуждены подключаться время от времени к какому-то общему хабу. Они попроще и ограничены в перемещении. Но есть и самостоятельные, которые ими руководят. Этих гораздо меньше.
– Некрополь – это хаб?
Андрей качает головой из стороны в сторону.
– Не думаю. Бери круче. Некрополь – это их родная планета. Оттуда все ниточки тянутся!
Я невольно поднимаю глаза к небу, смотрю на звезды – первый раз в жизни с такой ненавистью. Мне хочется крикнуть всему небосклону – “мы знаем, где вы!” И пусть известно лишь название планеты, интерпретированное моим сознанием на наш язык, мне кажется, что этого достаточно, чтобы рано или поздно отыскать саму планету.
– Но хаб существует, верно? Здесь, на Расцветающей?
– Верно мыслишь, Ника.
– И если его найти…
– Снова в точку.
Мы смотрим друг другу в глаза, крепко взявшись за руки, чувствуя сердцебиение и дыхание.
– Андрей, если я их чувствую, слышу, то найду чертов хаб!
Он хочет возразить, но и сам понимает, что будет именно так. Мне пора уходить, хоть я и тяну время, пытаясь продлить встречу на минуту, на полминуты.
– Будь осторожнее, – он гладит меня по щеке, – Если вдруг почувствуешь опасность, уходи из города! Ясно? Не рискуй! Найди наше оружие и жди за стеной.
Уже расстались, разъединили руки и я, шагая назад, отошла от него на несколько метров, но вдруг бросилась обратно, чтобы крепко поцеловать.
– Что делать с Аверингом?
– Я не могу тебе приказывать или даже советовать.
Но в зрачках Андрея, кажущихся в вечерней подворотне черными, ясно виден ответ.
* * *
Дом встречает тишиной. Охранник, стоящий у двери, провожает меня взглядом, но не говорит ни слова. Кажется, хозяина до сих пор нет. Таня дремлет в комнате, а вихрастого я нахожу во дворе – он снова вырезает что-то из дерева. На этот раз не моим ножом.
– Догуляешься ты, Ника. Наживешь себе неприятностей. И про соседа-хозяина сегодня соврала… Ведь соврала же?
Я беру его за руку, заставляю встать.
– Идем.
– Куда это? – спрашивает с подозрением.
– Со мной. Ты же сам хотел. Разве нет?
Ухмыльнувшись, Аверинг откидывает нож и поделку, идет за мной. Мы проходим мимо сараев, я подталкиваю его вперед, задержавшись на мгновение у сложенных штабелями досок. Кирпичная стена с обвалившейся штукатуркой, в ней калитка… Я оглядываюсь назад, но во дворе нет никого, кто мог бы нас заметить. Выходим к каналу.
Вихрастый притягивает меня к себе, позволяя рукам лишнее, за что раньше получил бы по физиономии или даже в пах. Но сейчас пусть расслабится, почувствует себя в безопасности. Он пытается поцеловать меня и я, лишь слегка отстранившись, позволяю.
Высвобождаю правую – удар должен быть точный, а сил для него много не потребуется. Последний шанс отступить. Но я действительно изменилась.
Аверинг тихо охает, смотрит на меня удивленно. Я помогаю ему подойти к краю. Всплеск вонючей воды и тело уплывает вдоль по каналу, в сторону очистных коллекторов.