Гражданский корпус. Часть 19
Вход в подземелье не похож ни на одну из дверей, сделанных людьми. Это восьмигранник, закрытый плотно сомкнутыми лепестками металла. Рядом нет ни пульта, ни рычага – ничего, чем можно было бы разомкнуть лепестки.
– Юль, попробуй ты.
Конопатая подходит ближе, протягивает руку, осторожно касаясь гладкой поверхности. Но ничего не происходит.
– Мда, это тебе не склеп на Маргине, – замечаю я, кусая ногти на пальцах, – Черт! Нам нужно попасть внутрь. Пока мы здесь, снаружи, любой патруль будет считать нас группой диверсантов. Но если окажемся внутри… Ведь эйнеры считают, что чужие туда не могут проникнуть.
– Юля, попробуй снять перчатку, – советует Хэлг.
Она оголяет ладонь, разминает пальцы, сжимая их в кулак и снова выпрямляя, наконец касается лепестков. Сверкающие пластины вздрагивают. Почти бесшумно они расходятся в стороны, исчезая в толстых железных стенах, открывая проход в другой мир.
Когда я проскакиваю через открывшиеся ворота, меня не покидает неприятное ощущение, что они вот-вот снова сомкнутся, превратившись для кого-то из нас в гильотину. Юля проходит первой, я за ней. С тревогой оглядываюсь, но все благополучно – Хэлг и пеллициус тоже внутри. Выждав еще мгновение, створки снова закрываются.
Мы внутри мрачного цилиндрического тоннеля, освещенного неизвестными источниками света – кажется, будто фосфоресцирует часть свода и пол под ногами. Тоннель начинается от того места, где мы стоим и уходит вдаль, сужаясь до маленькой точки. Поворачиваюсь к лохматому, посылаю ему образ: “включил на корабле маяк?”
“Включил”.
“Хорошо!”
Отправляемся в путь, внимательно оглядываясь по сторонам, стараясь не ступать слишком громко. Неизвестно, что будет впереди, но я уверена – там скрывается нечто большее, чем просто катакомбы, подземелья машинной цивилизации. И мы должны попасть в это место!
В месте, где тоннель расширяется, чтобы потом снова сузиться, я замечаю края блестящего металла, торчащие из стен: такие же створки-лепестки, как на входе с улицы. Видимо, гермоворота. Вдоль стены тянется красная надпись на лаконичном эйнерском языке, символы которого состоят из геометрически правильных фигур.
– Интересно, что здесь написано? Никто в свободное время эйнерский не изучал?
Хэлг раздраженно хмыкает – он напряжен и шутки пилоту кажутся неуместными. Что ж, его можно понять.
“Я знаю”.
Оборачиваюсь к лохматому и, прежде, чем успеваю сообразить, что отвечать следует образами, произношу вслух:
– Ты знаешь эйнерский?! Откуда?
Остальные смотрят на меня, потом на пеллициуса.
– Чего он знает? – переспрашивает Хэлг.
– Язык эйнеров.
“Я не понимаю их и не могу говорить на этом языке, но расшифровывать символы, слова – это генетически заложено в любом из представителей моей расы”.
“И что здесь написано?”
“Карантинная зона”.
– Карантинная зона, – повторяю я вслух, чтобы было понятно Юле и Хэлгу.
Мы двигаемся дальше. Кажется, эта надпись никому не добавила оптимизма. Хочется повернуть, вернуться на корабль и лететь прочь с проклятой планеты! Но я понимаю, что это лишь обычные человеческие эмоции – страх, мнительность… Нужно стиснуть зубы и идти вперед.
– Вера, анализатор показывает, что атмосфера в зеленой зоне, – Хэлг смотрит на гибкий экран, встроенный в рукав его куртки.
– Хорошо. Тогда к черту маски! Бросим их здесь. Если таскать за собой, будут только мешать.
– Как скажешь, верховный главнокомандующий.
В какой момент наши с ним отношения разладились? Видимо сразу, как только он сошелся с Юлькой. Я не ревную, но мне немного обидно из-за того, что мы так долго были вместе, столько всего пережили в борьбе с эйнерами, а сейчас он отдаляется от меня. И из-за кого? По сути из-за эйнера! Какая злая ирония.
Через час что-то меняется в однообразной точке, темнеющей вдали. Я всматриваюсь, пытаясь понять – что там? Когда подходим ближе, становится ясно, что это тупик. Тоннель заканчивается еще одним шлюзом, закрытым лепестковым восьмигранником.
– Так… Давайте не будем ломиться туда без оглядки, – я достаю из кобуры пистолет, – Встанем ближе к левой стене, чтобы не оказаться на виду у тех, кто, может быть, стоит за этими воротами. Юля, нам снова нужна твоя рука!
– Кто бы сомневался, – девчонка подходит к восьмиграннику, оглядывается, дожидаясь, пока мы не выстроимся цепочкой, – Готовы?
Я киваю. Юлька проводит по металлу ладонью и, не дожидаясь, когда лепестки разойдутся, отпрыгивает в сторону, ближе ко мне. В первую секунду кажется, что там, за раскрывшимися воротами, продолжение тоннеля. Но я вижу, что впереди развилка, яркий свет, и… движение!
– Там кто-то есть, – шепчу я остальным, теснее прижимаясь к металлу.
Заметили с той стороны, что шлюз открылся? До развилки, где я увидела движение, не меньше сотни метров. Если не следили специально, то могли и проглядеть. Скоро узнаем!
Мы ждем одну минуту, другую… Невидимые датчики, фиксирующие наше присутствие, не дают воротам закрыться.
– Ну что там? – спрашивает Хэлг.
Я осторожно выглядываю. Пожимаю плечами.
– Сейчас никого не видно. Но я клянусь, что видела, как там кто-то ходил!
– Ну видела и видела, не кипятись. Мы тебе верим. Только нам все равно нужно идти дальше, правильно?
Выждав еще несколько минут, я переступаю высокий порог, делаю знак рукой, чтобы Юлька, пилот и пеллициус следовали за мной. По-прежнему стараясь держаться ближе к изгибающемуся боку тоннеля, пригибаясь и выставив оружие, мы идем к развилке. У поворота поднимаю руку, призывая всех остановиться. Осторожно выглядываю… Налево… Направо… Отпрыгиваю назад, показывая, что надо немного отойти.
– Что? – шепчет Хэлг одними губами.
Показываю рукой в правую сторону, потом два пальца и перебираю ими, повернув книзу, изображая передвигающегося человечка. Впрочем, все мы понимаем, что других людей, кроме нас, на этой планете нет.
– Что будем делать? – так же беззвучно спрашивает меня Хэлг.
Я лихорадочно соображаю. Эйнеры достаточно далеко, чтобы мы сумели незаметно от них проскочить налево. Но что там, за левым поворотом? Черт, я толком и не разглядела! Приходится снова выглядывать. Сначала в сторону врага – они по прежнему на месте, двое железноголовых на ходоках, стоят вполоборота ко мне. Потом в противоположную сторону. Там один большой зал переходит в другой, видны какие-то дополнительные входы-выходы и даже парочка лестниц, выдающих себя закручивающимися вниз перилами. Отлично! Есть куда нырнуть.
Показываю, что уходить надо будет в ту сторону. Еще раз высовываюсь, чтобы посмотреть направо. Эйнеры на своих местах, но они медленно перемещаются, контролируя проход, поворачиваясь ко мне то одним, то другим боком. Даю знак, чтобы мои друзья приготовились. В тот момент, когда эйнеры по-машинному синхронно готовы развернуться, мы выскакиваем из-за поворота и бросаемся в левое ответвление коридора. Не слишком разбираясь, скрываюсь в первом же проходе, попавшемся мне на пути. Сзади слышны шаги товарищей. Здесь темнее, чем в тоннеле, хотя принцип освещения тот же. Но оглядываться все равно некогда – вперед, быстрее, подальше от железноголовых!
Лестница вниз. Несколько пролетов и мы выскакиваем на площадку, нависающую, словно широкий балкон, над большим залом, похожим на промышленный цех, заставленный исполинскими механизмами. Кажется, среди этих машин тоже кто-то ходит, а может мне показалось. Неважно!
Площадка заканчивается узким проходом, за которым еще один зал – совсем небольшой, неправильной формы, со множеством выступов в стенах.
– Твою мать! – Хэлг вскидывает автомат. Прямо перед нами несколько эйнеров, я не успеваю их сосчитать – пять, или, может быть, семь.
Грохот автоматной очереди закладывает уши. Мы разбегаемся в стороны, стараясь укрыться за выступами. Вслед уже летят голубые заряды энергетических импульсаторов. Высовываюсь на секунду, выпуская сразу половину магазина. Над головой вспышка, разлетаются искры – один из зарядов угодил в металлическую стену совсем рядом со мной.
Я прячусь обратно, но понимаю, что надо идти напролом. Уничтожить всех, кто встал на пути! Если мы не пройдем сейчас, немедленно, то через минуту другую к этому залу подтянутся другие эйнеры и тогда все – крышка.
Упав на пол, перекатываюсь на середину зала. Мне нужна секунда, чтобы определить цели, и Хэлг, продолжающий поливать врага из автомата, оттягивающий на себя внимание, дает мне эту секунду.
Бах! Бах! Бах! Бах! Кончено.
– Уходим! Быстрее!
Юлька растерянно оглядывается по сторонам: на полу множество металлических деталей – останки разбитых эйнеров. У нее тоже есть пистолет, но она его даже не вынула из кобуры.
– Скорее же! Нам надо скрыться!
Бежать приходится долго, виляя в закоулках запутанной системы путепроводов. Иногда мне кажется, что я слышу цоканье ходоков, преследующих нас, но правда это, или взбудораженная страхом фантазия – понять невозможно. Два раза я успевала заметить впереди эйнера и поворачивала, увлекая за собой остальных, до того, как нас обнаруживали.
Наконец останавливаемся. Пытаемся отдышаться, оглядываясь по сторонам, в любую секунду ожидая нападения. Но вокруг тихо. Где-то слышен гул машин, они далеко отсюда – возможно, нагнетают воздух в систему вентиляции. Рядом виден шлюз, похожий на тот, через который мы проникли в подземелье с поверхности планеты, но расположен он не в стене, а на наклонной поверхности, почти вровень с полом. Этот восьмигранник гораздо меньше, в него едва могут протиснуться два человека.
“Тут надпись, лохматый. Можешь расшифровать?”
“Специальный… Нет – аварийный. Аварийный сброс давления”.
– Ребята, у нас тут аварийный сброс давления, – я киваю на шлюз, – Как насчет того, чтобы приоткрыть?
С улыбкой смотрю на Хэлга, потом на Юльку.
– Не всегда могу понять, когда ты говоришь серьезно, а когда шутишь, – ворчит пилот.
– Я серьезно.
Он крутит пальцем у виска.
– Что там за давление? Из какой системы? Ты знаешь? Я тоже нет. А если нас на части разорвет?
– Подумай лучше, Хэлг. Эйнеры не станут делать такую дырку без защиты от дурака. Если разница между той средой и этой слишком большая, шлюз просто не откроется. Но раз он тут есть, значит существует необходимость иногда выравнивать давление между всеми этими служебными тоннелями, переходами, и… чем? Чувствую – там что-то большое, есть где спрятаться, да и цель наша скорее всего там, ниже этих уровней.
Он коротко, обреченно кивает.
– Собственно говоря, я давно смирился с мыслью, что живыми с Некрополя мы не уйдем. Так что дерзай.
Конопатая подходит ближе, снова снимает перчатку.
– Если все окажется плохо, я не думаю, что это вас спасет, человеки, но – можете отойти подальше.
Я стою рядом, не сделав и шага назад, с презрением глядя на восьмигранник. И только шерсть пеллициуса чуть приподнялась, когда Юлька протянула руку к блестящему металлу. От появившегося шипения мы дружно вздрогнули, но оно исчезло так же быстро, как и появилось. Шлюз открылся.
В первое мгновение мне показалось, что я стою над облачным одеялом, словно изнанка тверди небесной со всеми звездами, солнцем и луной находится под моими ботинками и я смотрю сквозь дырку, проделанную в ней, на мир простых смертных, который должен быть где-то там, внизу, под клочьями белого пара.
– Да ла-адно… – Хэлг подходит ближе, присаживается на корточки, – Внутренний мир Некрополя!
Я замечаю, что сразу под нами лестница и узкий балкон.
– Ну что? Будем тут стоять, ждать? Или спустимся и посмотрим?
К моему удивлению Юля первая легко перескакивает через край отверстия, хватаясь за лестничные перекладины. Последним лезет лохматый и мне кажется, что шерсть его стоит торчком еще сильнее, чем несколько минут назад.
“Не люблю высоты” – посылает он мне сообщение.
Трудно сказать, сколько отсюда до поверхности внутреннего мира. Километр? Два? Десять? Облака закрывают все сплошной пеленой, лишь изредка между ними темнеют проплешины, но и они не дают возможности что-то разглядеть. Почти над нашими головами нависает потолок железного неба, расцвеченный светящимися полосами, которые здесь заменяют свет солнца. Стена, к которой прислоняется балкон, не опускается вниз до самой поверхности, это лишь ребро на потолке-небе, выступающее вниз на несколько метров.
Вижу, что, если пройти по балкону пару сотен шагов, можно попасть в сооружение, напоминающее то ли подсобку с несколькими окнами, то ли рабочий вагончик. Другого пути нет, поэтому, дождавшись, когда шлюз закроется, мы направляемся к этому временному убежищу. Хэлг идет первым, выставив автомат. Он поменял почти опустошенный магазин и сейчас всем своим видом показывает – у него нет сомнений, что в вагончике нас уже ждут.
Пинком открывает дверь, заходит внутрь. Пусто. И, похоже, здесь давно никого не было. На столе и причудливом пульте неизвестного назначения толстый слой пыли. Вдоль одной из стен тянется длинная то ли лавка, то ли полка. Все это явно не рассчитано на эксплуатацию эйнерами, хотя бы из-за своих размеров.
Конопатая подходит к пульту, осторожно касаясь его ладонью, смахивает пыль. Глаза ее широко раскрыты.
– Я… помню это.
Она отдергивает руку, отступает на шаг, будто увидела что-то ужасное. Но потом возвращается, очищает от пыли всю поверхность пульта, уже уверенно, нетерпеливо. От ее прикосновения активируются какие-то приборы, загораются голограммы с потоками информации.
– Что это, Юля?
Она на секунду поворачивается ко мне, но взгляд у девушки чужой, не человеческий, она словно утратила понимание нашего языка и теперь ее волнует только этот пульт. Минуту она продолжает изучать его – кажется, ищет что-то. Потом находит, прижимает руку к прямоугольной площадке. Тело ее вздрагивает, Юлька закатывает глаза.
Не выдержав, Хэлг хватает ее за талию, поднимая в воздух как пушинку, отрывая от пульта. Они вместе падают на пол.
– Юля! – он приподнимает ее голову, целует в губы, – Юля…
Конопатая снова с осмысленным взглядом и повторяет свое имя, пробуя его на вкус:
– Юля.
Она отталкивает Хэлга, садится.
– Хорошее имя, короткое. Прежнее было не таким красивым. Универсальный терминал вернул его мне, вернул все, что приказано было забыть, что заблокировали в моей памяти. Нас оставалось так мало, тех, кто не был инфицирован… Мы делали все, чтобы помочь остальным эйнерам. Но они решили, что им лучше уйти в склепы. Стать виртуальными копиями, чтобы когда-нибудь найти подходящий биологический вид. А выжившие, такие, как я, представляют опасность. Ведь наши тела перенесли болезнь, но продолжали носить ее в себе. Поэтому нас оцифровали принудительно. Стерли память.
Юлька сжимает кулаки, искоса поглядывает на универсальный терминал, а мы стоим вокруг, даже Хэлг, поднявшийся на ноги. Мы отошли от девчонки на шаг назад, как от прокаженной.
– Из-за болезни? – я заставляю себя снова приблизиться, прикоснуться к ее плечу, – Эйнеры стали такими из-за болезни?
Она вдруг вскидывает голову и, пристально глядя мне в глаза, тихо выдавливает:
– Да. Вашей болезни. Акци принесли ее нам. Задолго до того, как они вступили в первый контакт с менсо.