Переселение. Часть 5

Обернулась. Никого не разглядеть в темноте, даже не поняла – с какой стороны звучал голос. Затравленно оглядываясь, Наташа попятилась к спасительным зарослям.

– Постой, – снова прозвучало в ночи. Слева, из-за дерева, появилась фигура. Кто-то подошел ближе к огню, чтобы она могла разглядеть его.

Незнакомый мужчина. Человек – и то хорошо. Лицо обветренное, с морщинками у глаз, темная борода с проседью. Плечи широкие, почти как у майора, но возрастом явно постарше. Одет хорошо, будто ему только что прислали армейскую экипировку. На поясе ножны, скрывающие клинок, способный проткнуть насквозь двух таких девчонок, как она.

– Кто вы?

Мужчина улыбнулся, присел на ствол поваленного дерева, поближе к костру. Поворошил угли палкой.

– Это вы принесли нам еду и лекарства?

Бородатый кивнул.

– Садись, – указал ей на место рядом с собой, – Погрейся. У меня тут еще две рыбехи дожариваются, поделюсь.

Только сейчас Наташа заметила, что рядом с огнем шкворчат нанизанные на прут рыбины. Не отрывая от них взгляда, она обошла костер, почувствовала запах, от которого заурчало в животе. Заставила себя сесть на то же дерево, рядом с незнакомцем, оставив, впрочем, между ними расстояние с полметра.

– Все-таки – кто вы?

Мужчина аккуратно снял рыбу с прута, уложил ее на приготовленный кусок древесной коры. Протянул Наташе.

– Меня зовут Фолкор. Я здесь живу. Ну, не в лесу, конечно, а вообще – в этом мире. Внутри станции. Ты ешь, пока горячее.

Девушка стала ковырять рыбу пальцами – обжигаясь, пачкаясь жиром. Осторожно положила кусочек мяса в рот, разжевала… И потом уже не могла остановиться: терзала легко отделяющиеся мясные звенья, запихивала их в рот. Костей, кроме хребта, почти не было, вкус рыбы казался ей восхитительным!

Фолкор по прежнему улыбался. Когда она закончила, положил ей вторую тушку.

– А вы? – Наташа посмотрела на мужчину, потом на еду. Ей отчаянно хотелось съесть еще.

– Я не слишком голоден, не переживай.

Благодарно кивнув, она за несколько минут уничтожила большую часть и второй рыбины. Насытившись, перевела дух, стыдливо посмотрела на перепачканные ладони.

– Сейчас, – Фолкор достал откуда-то фляжку, – Подставляй, я полью.

Вымыла руки, запила еду той же водой – бородатый уверял, что она из чистого ручья.

– Силы есть? Сможешь пройти со мной километров пять?

– Э-э… – Наташа в нерешительности посмотрела туда, откуда пришла, где во мраке леса лежал раненый Вадим, – Смогу. Но я не одна.

– Знаю. Утром мы вернемся за твоим парнем. Ты же не хочешь тащить его на руках? Ну вот. И я не горю желанием. А дома у меня есть кое что... Сподручнее будет.

– Он не мой… парень, – пробормотала Наташа, но, подумав еще минуту, согласилась.

Когда свет в небе сменился с холодного белого на нежно-розовый, они вышли из леса. Вокруг простирались поля. На некоторых были заметны клочки обработанной земли, всходящие посевы. А вдалеке, на расстоянии километра, показался аккуратный домик с хозяйственными пристройками.

– Давно здесь живете?

Фолкор пожал плечами.

– Пожалуй. Так давно, что кажется, будто здесь и родился.

– А как попали на станцию? Авария на корабле?

Бородач будто не слышал вопроса, он внимательно оглядывался, проверяя свои владения. Наташа не стала переспрашивать: кто его знает, что случилось с этим человеком. Может, ему тяжело вспоминать о былом.

– Вы здесь совсем один?

Он все-таки отвлекся от созерцания местности, посмотрел на Наташу.

– Ну… Как один… Во-первых, скотина кой-какая есть. Куры там, овцы. А во-вторых… И на верхних уровнях, и здесь, внутри, встречаются бродяги.

– Люди?

Он усмехнулся.

– Если бы. Не только люди. Всякие существа – страшные, смешные. Есть безобидные, а есть и… опасные. Ведь станции тысячи, если не миллионы лет! Сколько она тварей насобирала за это время – никто не знает.

Наташа нахмурилась.

– Да ты не бойся! – похлопал ее по плечу, – Станция огромная. В ее масштабах шанс встретиться с кем-то не так уж велик. Я тут за многие годы всякое повидал, но до тебя и твоего парня последний раз с разумными существами встречался года три назад, если память не изменяет.

Они подошли к высокой ограде, отнесенной от дома на добрую сотню метров. Ряды сколоченных жердей уходили направо и налево, охватывая с двух сторон обширный двор.

– Постой тут. Я сейчас, – Фолкор открыл хитрый замок, толкнул калитку.

Наташа глядела вслед, пока он не скрылся за сараями. Потом обернулась к темной полосе леса. Девушке ужасно не хотелось возвращаться! Она смертельно устала, ноги ее гудели, ныли многочисленные ссадины. Хотелось войти в этот красивый, уютный дом, найти там кровать, пусть даже не самую мягкую, упасть на нее и забыться сном.

Солнце над головой разгоралось, становилось светлее и теплее. Наташа вздохнула, опустила взгляд.

– Мамочки мои!

Она ужаснулась состоянию своей одежды. Платье давно перестало прикрывать ее, но если в темном лесу девушка игнорировала это, то здесь – перед незнакомым мужчиной, при свете утреннего солнца…

– Проходи.

Повернулась, инстинктивно прикрываясь руками. Фолкор, видимо, понял ее смущение, крякнул, не стал разглядывать.

– Идем в дом.

Закрыл на замок калитку, обогнал Наташу, чтобы не смотреть ей в спину. Они прошли по едва заметной тропинке, ведущей к самому крыльцу, поднялись по ступенькам. Учительница проследовала за хозяином, остановилась в просторной прихожей. Она прикрыла глаза, втянула в себя воздух, наполненный ароматами дерева, дыма, домашней еды. Где-то в глубине ее души шевельнулось даже не воспоминание, но чувство, ощущение: таким и должен быть дом!

Внутри чисто, ухоженно. Видно, что хозяин – даром что жил один – порядок поддерживал. Мебель, правда, немногочисленна и весьма разношерстна. В гостиной, вход в которую был рядом с прихожей, Наташа увидела два дивана: один не слишком широкий, обтянутый потрескавшейся кожей – такой мог когда-то стоять в приемной офиса. Другой побольше, скрытый цветастой накидкой, поверх нее набросано множество подушек – этот, пожалуй, домашний.

Она прошла по коридору, заглянула в кухню. Разномастные шкафчики, понизу идущие на одном уровне, верхушками выстроившиеся неровным забором. Посреди кухни стол, один стул рядом, остальные три – тоже разномастные – у стены.

– Иди сюда, – пригласил ее хозяин.

Провел в спальню, указал на шкаф.

– Там кой какая одежка есть. Все мужское, но штаны и рубаху подберешь, я думаю. Да не сейчас, дуреха!

Он усмехнулся, видя, с каким воодушевлением Наташа кинулась искать себе одежду.

– Ты сейчас лучше ляг, отдохни. Я пока чай согрею, – хотел уже выйти из комнаты, но обернулся, увидел в наташиных глазах сомнения, – Плохого не думай, просто сымай это рванье и залезай под одеяло – постель чистая. Чай тебе сюда принесу. А сам… Сам за парнем пойду.

– Как же вы его один?

– Я же сказал – есть у меня помощник. Платформа на антигравитационной подушке. На ней и привезу.

Через несколько минут Фолкор вернулся, но Наташа уже спала. Он поставил чашку с чаем на тумбочку, присел на край скрипнувшей кровати. Сквозь сон девушка еще чувствовала, как по ее волосам ласково прошлась ладонь. Светлова не отреагировала, ей уже было все равно.

– Даже не спросил, как зовут…

* * *

Она проспала чуть меньше суток. Когда открыла глаза, ей показалось, что встреча с таинственным отшельником была лишь сном. Вокруг темно, точно как в лесу. Может это и есть лес? Приподнялась, услышала под собой скрип пружин, откинула одеяло. Нет, все было на самом деле! Она у него дома.

Опустила ноги на пол, не торопясь, стараясь привыкнуть к темноте. Теперь уже могла различить квадрат зашторенного окна, полоску тусклого света под дверью. Подошла, повернула ручку, приоткрыла. В коридоре, на прибитом к стене подсвечнике, горела свеча. Наташа осторожно вышла из спальни, заглянула в гостиную. Тоже темно, но ей показалось, что на диване кто-то лежит. Рядом стоял металлический шест с крючками, вроде вешалки, к дивану от него тянулись провода. Она приблизилась, разглядывая конструкцию.

“Это же капельница”. Присела на корточки.

– Вадим! – ей показалось, что она вскрикнула, но на самом деле смогла лишь прошептать.

Погладила майора по лицу, волосам, инстинктивно проверила пульс. Сердцебиение ровное, прощупывалось хорошо. В темноте вдруг блеснули его глаза.

– Вот же ты упрямая, Наташка.

Хотел поднять руку, чтобы обнять девушку, но она не позволила.

– Лежи, лежи! – нагнулась, сама осторожно обняла его.

– Ведь нашла-таки свою центральную часть.

Улыбнулась, кивнув.

– А меня дед какой-то сюда приволок. Черт побери, я с ним чуть не подрался. Только в себя пришел, смотрю – кругом кусты, деревья, – он сглотнул, дал себе передышку в несколько секунд, потом продолжил, – И тебя рядом нет. Зато он появляется! Если бы не нога…

– Извини. Я не хотела тебя оставлять. Честно! Но так устала, что не могла идти назад, в лес. А Фолкор пообещал привезти тебя на платформе. И я поверила ему.

– Ничего, я все понимаю. Все… понимаю… – он снова закрыл глаза, проваливаясь в забытье.

Наташа долго сидела рядом, разглядывая черты его лица, стараясь понять, почему человек, который еще несколько дней назад был ее врагом, мог ударить ее на допросе и отправить за решетку, сейчас ей дороже всего на свете. Потому что он вынес ее тогда, из камеры охлаждения? Или из-за того, что она потом вытащила его, раненого?

Поднялась, прошлепала босыми ногами по коридору. Отперла дверь на улицу. В лицо подул свежий ветерок. Девушка спустилась по ступенькам крыльца, подняла голову, подставляя лицо бледному свету луны, которое снова скоро превратиться в солнце.

– Ты что творишь?

Ее дернули за руку, втаскивая обратно в дом, так, что она едва не споткнулась. Фолкор закрыл дверь, щелкнул замком.

– Что творишь, говорю? Чудо в перьях!

– Что я такого сделала? – недоумевала Наташа.

– Там эдеркопы, я их ночью во двор выпускаю.

– Эдер… кто?

– Ну, твари такие, размером с собаку, только видом больше на пауков похожи. Меня они слушаются, но на тебя и напасть могли.

Она покосилась на запертую дверь. Потом вдруг вспомнила, что вышла из комнаты в одном нижнем белье.

– Ой… – побежала в спальню.

* * *

Жизнь потихоньку налаживалась. Один день сменялся другим, Вадим медленно, но верно, шел на поправку, Наташа втягивалась в домашние заботы, помогая Фолкору по хозяйству. Девушка быстро привыкла к бородатому отшельнику, прикипела к нему всей душой, даже несмотря на его грубоватые манеры. Он был ей словно отец. Вечерами она любила слушать его рассказы о том, что Фолкору довелось пережить в сердцевине станции. Не рассказывал он лишь о том, каким образом здесь оказался.

Вадим же напротив, относился к хозяину дома с подозрением. Пусть тот и помог им, а Чернакова так и вовсе спас от смерти, но майор не мог заставить себя раскрыть душу этому человеку. Он мало с ним общался, но контролировал каждый его шаг, особенно когда тот был рядом с Наташей.

Светлова с женской непосредственностью стала наводить в доме порядки. Первое время Фолкор сопротивлялся, потом махнул рукой – “пусть делает, как знает, упрямая девчонка!”. Она переставила мебель не только в гостиной и спальне, но и под крышей, на мансарде, где теперь обитал хозяин. Вынесла кучу вещей, которые, как ей казалось, “только место занимали”.

– Давай уберем это в подвал? Фолк, ты где? Слышишь меня?

Он вышел из кухни со стаканом молока и белыми каплями на бороде.

– Не надо в подвал, я же говорил, что…

– Знаю, знаю! Говорил он… Покрась свою поросль на лице, будешь Синей Бородой. Помнишь сказку? Тот тоже в своем замке не пускал в подвал.

– Просто не надо туда соваться, это мое… кхм… место уединения. Если хочешь убрать барахло, давай перенесем в сарай.

– В сарай так в сарай.

Она вошла на кухню, села за стол, тоже налила себе в стакан парного.

– Слушай, Фолк. Вот ты давно здесь, и про нору знал, из которой мы с Вадимом вылезли.

– И что? – он вытер бороду полотенцем.

– А есть другие ходы? Может, какие-нибудь приведут обратно, на верхние уровни?

– Хм. Может и есть. А зачем?

Она посмотрела на него, словно на непонятливого ученика. Терпеливо пояснила:

– Затем, чтобы попасть обратно.

– Тебе здесь плохо?

– О-о! – девушка демонстративно закатила глаза, – Фолкор, ты же меня понимаешь. Здесь прекрасный, замечательный мир, а там люди стараются выжить в таких условиях, что подумать страшно!

Он сжал челюсти, мотнул головой.

– Много вас?

– Много, – призналась она, – И я знаю, о чем ты думаешь. Пусть там жандармы, аресты, запреты… Вся человеческая глупость и злоба. Но бросить мы их не можем, правда?

Она терпеливо ждала, в то время как Фолкор своим молчанием красноречиво давал понять, что лично он запросто бросит людей верхних уровней на произвол судьбы.

– Я не могу их бросить, – твердо сказала Наташа, – Я учитель, а не солдат и не политик. И своих детей учила не тому, что каждый сам за себя. Понимаешь?

– Кто тебе сказал, наивная, что ваше командование хочет изменений к лучшему? Да они тебя к стенке сразу же поставят. В общем… Таких мест, чтобы обратно пробраться, на верхние уровни, я не знаю, – Фолкор решил поменять тему разговора, – Сегодня отправляюсь на дальнее пастбище. Хочешь со мной?

Наташа все еще сидела насупившись, молчала.

– Если тебя майор, конечно, отпустит.

Она вскочила, отодвинув стул.

– Мне не нужно ничье разрешение! – сверкнула глазами, – Идем!

Вместе прошли к длинному амбару, построенному в самом углу территории, огороженной забором. До сих пор Наташе не доводилось заходить в это строение. Фолкор поднял засов, раскрыл ворота. Внутри, среди множества сложенных штабелями аккумуляторных батарей, инструментов и прочего металлического хлама, рядком стояли пять легких флайеров.

– Ох, ни фига себе… Вот это богатство! Где взял?

Довольный произведенным эффектом, хозяин поглаживал бока машин, проверял готовность к полету.

– В центральной части и не такое можно найти. Думаю, их притащили сюда те, кто первыми осваивали станцию – скорее всего люди. Работоспособная техника время от времени попадается, если поискать, и в большинстве своем это машины, созданные для нас – прямоходящих, с двумя руками и ногами.

– Первыми осваивали? Я видела надписи создателей станции, там, в тоннелях. В одном месте было написано “после первого проникновения чужим вход закрыт”. Что это значит, как думаешь?

Он пожал плечами.

– Полетим на этом, – открыл дверцу флайера, – Полностью заряжен, конструкция не изношена. Садись!

Когда-то Наташа летала на похожих машинах, но было это так давно, что организм успел отвыкнуть от ощущений полета. При отрыве от земли у нее невольно перехватило дыхание.

– У-у-ух! Здорово!

Машина круто пошла вверх, потом накренилась, ложась на курс, и, наконец, стремительно заскользила над изгибающейся поверхностью в выбранном направлении. Было странно видеть, как земля впереди норовит подняться вверх, будто они все время летят на гору. Но автоматика флайера поддерживала постоянную высоту, да и изгиб поверхности был не столь велик – внутренний мир станции действительно огромен!

Они медленно огибали солнце, светившее в окна машины слева. Пожалуй, чтобы полностью облететь внутреннюю часть им понадобилось бы часа три, не меньше! Наташа во все глаза смотрела вниз, вверх, по сторонам… Если на обычной планете облака плывут в одной плоскости, пусть и на разной высоте, то внутри огромного шара они клубились как хотели, попадая во власть то одного воздушного потока, то другого. На земле сверкали блюдца озер, русла рек. Иногда Наташе казалось, что она видит какие-то строения, но, скорее всего, это были лишь скалы, в лучшем случае – древние развалины.

Вдруг из-за белесой дымки показалась величественная конструкция, взмывающая над поверхностью, опирающаяся на множество арочных пролетов.

– Ой, что это?

Фолкор мельком глянул на сооружение.

– Мост.

– Мост?

– Да. С одного конца станции на другой. Не знаю, кто его построил, может создатели, а может первые поселенцы. Он соединял северный и южный континенты.

– Соединял?

– Сейчас его центральная часть разрушена.

Флайер стал снижаться. Наташа увидела белые точки на огромном зеленом поле, окруженном со всех сторон водой. Точки превратились в овец и стадо разбежалось, как только машина опустилась на траву. Смолкли двигатели.

– А почему мост разрушен? – спросила девушка, выбираясь на свежий воздух.

– Лет двадцать назад здесь жили два племени. Не совсем люди, но похожи – гуманоиды. Я с ними почти не общался, но, как говорится, следил за ситуацией. Одно племя обосновалось на северном континенте, другое на южном. Между континентами широкий канал, поэтому и мост был построен. В самой высокой части он на несколько километров поднимался.

Фолкор отлавливал овец одну за другой, внимательно осматривал, ощупывал.

– Так вот эти два племени что-то между собой не поделили и началась у них война. К счастью, оружие было так себе – ни бомб, ни ракет, одно стрелковое. Но им и этого хватило. А потом все-таки раздобыли где-то или сделали из подручных средств взрывчатку, заложили на мосту в нескольких местах. Знала бы ты, какой грохот стоял, когда рвануло!

Он остановился, посмотрел в небо. Возможно, туда, где раньше был центральный пролет моста.

– Самое хреновое то, что взрывом множество осколков выбросило в атмосферу, где искусственная гравитация сходит на нет. Я боялся, что они повредят солнце. Но обошлось – какие-то сгорели, другие со временем вниз упали.

– А с племенами что стало?

– Да черт их поймет. Видел, что те немногие, кто после войны оставался в живых на северном континенте, собрались и ушли. Возможно, обратно, на юг, изначально-то они оттуда явились. Там у них был проход, с внешних уровней… Переправились, поди, через канал, да и объединились с выжившими южанами. А может и нет. Не могу сказать, потому что с тех пор я об этих племенах ничего не слышал.

Ночью Наташа на цыпочках пробралась в гостиную, к майору. Тот уже спал, но она настойчиво потрясла его за плечо, разбудила.

– Что? Случилось чего?

Она приложила палец к губам.

– Тсс! Тихо.

Смотрела ему в глаза, потом поцеловала.

– Я ухожу.

– Куда? Ты о чем вообще?! – он привстал, сморщившись от боли в ноге.

– Вадик, я знаю, ты бы ни за что не отпустил меня одну, но с тобой я не смогу идти.

Он вдруг понял, куда она собралась. Обреченно выдохнул.

– Наверх? Узнала у старика, где пройти?

Отрицательно покачала головой.

– Сказал, что не знает. Но проговорился о других, которые попали внутрь с той стороны станции, южной. Я хочу слетать туда, проверить. Фолк против, поэтому не хочу ему ничего говорить.

– Да чтоб тебя, я тоже против! Ты знаешь, что там будет? С чем ты можешь столкнуться по дороге?

Улыбнулась.

– Вряд ли меня теперь можно напугать. Весь страх остался там, в тоннелях. В лесу. А еще раньше – на корабле, в ту ночь, когда все думали, что умрем. Теперь я уже ничего не боюсь. И не могу сидеть сложа руки.

Вадим сжал кулаки, хрустнул пальцами.

– Наши… Капитан и команда не выпустят людей с верхних уровней. Их мир там. Ты ничего не сможешь сделать, даже если найдешь проход.

Он увидел в ее глазах уже знакомый блеск.

– Я знаю людей, которые мне помогут. Да, мы просто сборище гражданских. Безоружных и, чаще всего, трусливых. Но мы сможем, если захотим! И нас больше. Нас, черт побери, почти двести тысяч!

Оставить комментарий