Жевальня. Часть 3

Она повисла на скобах, держась одной рукой. Другой вытирала слезы.

– Почему? Ну почему?!

Наверху вдруг что-то щелкнуло. Свет пролился в мрачное нутро предпоследнего этажа, залил все вокруг, ослепив девушку.

– Ты откуда здесь?

Голос был хриплый, старческий. Ее взяли за руку, помогли подняться. Хлопнул люк и сразу за ним последовал щелчок замка.

Полина закрывала глаза рукой, пока не привыкла. Потом огляделась. Она находилась под куполом башни. Стеклянные грани, смонтированные на стальном каркасе. Огромный прозрачный вигвам, за которым видны гонимые ветром облака – темные, напитавшиеся влагой, сочившейся из них где-то внизу, ближе к земле.

– Откуда ты здесь, дура?

Полина взглянула на обитателя купола. Потрепанный жизнью дед, обросший, весь в лохмотьях. За ним стояла туристическая палатка, разложенная на полу, вокруг разбросаны пакеты, остатки еды.

– У меня тут дело.

– Дело? – усмехнулся старик, – Какое может быть дело на вершине Жевальни? Кто тебя сюда пустил?

– Сами-то вы здесь как оказались? Ох… – она снова скрючилась, хватаясь за живот.

Старик потянулся, бесцеремонно поднял ее топ.

– Выпотрошили тебя? Обычное дело. Видал я такое: нафаршируют напечатанной на принтере пластмассой и готово! Мертвяков-то государство не любит, оно на это дело монополию иметь хочет. Жандармы докапываться начнут – кто, да почему, как посмели… А если ты сама от моста ушла, на своих двоих, так тут и взятки гладки. Ни при чем, значит, потрошители.

– Хватит болтать! М-м-м… Господи, как же… больно…

Он сочувственно заглянул ей в лицо, отошел на минуту, чтобы порыться в одном из пакетов. Вернувшись, протянул глянцевую капсулу.

– Глотай.

– Что это?

– Глотай! Объяснять еще… Разницы тебе никакой, все равно помрешь. Но не так мучительно.

Полина взяла дрожащей рукой капсулу, запихала в рот. С трудом проглотила.

– Кто вы?

Выцветшие глаза старика нашли в пространстве точку, остановились на ней, словно его сознание покинуло этот мир.

– Кто я… Кодер-неудачник.

– Неудачник? Почему?

– Все это, – он обвел руками окружающие их стены с грязными стеклами, – И моих рук дело. Я был среди программистов, создававших сеть. Сейчас она объединяет все башни мира, соединяет каждую чертову Жевальню. Мы верили… Мы действительно верили, что сделаем жизнь людей лучше, решим проблему перенаселения, а многим подарим другой мир, где будет возможно все!

Глаза его потеряли заветную точку, он посмотрел на девушку.

– Когда все пошло не так, я бросил работу. Но мне некуда было идти, поэтому я остался в башне. Не на вечном заточении, конечно, – он улыбнулся, – Я знаю, как выйти отсюда незамеченным и вернуться обратно. Другой жизни, наверное, у меня уже не будет… Ну а ты какого рожна заползла на самый верх?

Девушка шмыгнула носом, растерла по щекам следы высохших слез.

– Первым ушел отец. Он думал, что без него нам будет легче – одним ртом меньше, да и чуть-чуть свободного пространства в жилом модуле освободится. Потом старший брат. Он так и не нашел работу. А мать… Мать просто свихнулась от такой жизни. Бродила, как неприкаянная, вдоль Переговорной, клянчила монеты, чтобы поговорить с сыном и мужем. Сама-то она никогда бы не ушла, боялась этого. Так и сгинула.

Полина сидела на полу, поджав под себя ноги, смотрела вниз. Пряди коротко стриженых волос свисали со лба.

– Я пришла уничтожить Жевальню. Хотя бы одну, хотя бы эту. Пусть она дает людям волшебный мир, перемещая туда сознания – мне все равно.

Боль, мучившая ее тело, действительно отступила, стариковская капсула подействовала.

– Но как ты прошла сюда?

Полина криво усмехнулась.

– Биоимплант с электронным помощником. Жевальня приняла его за основное сознание, потому что мое в этот момент было отключено. Немного смелости, немного везения, и вот я здесь, на вершине башни! – ее улыбка потускнела, – Бедолага тамагочи… Он был моим единственным другом. Хоть и тупым, как пробка. Когда Жевальня не принимала людей, говорил – “оно не голодное”. Странное чувство юмора.

Старик вдруг вскочил, бросился к сердцевине башни, широким цилиндром поднимающейся вверх, поддерживающей центр купола. На ее закругляющейся стене щедрой россыпью мерцали мониторы и контрольные светодиоды. Он набрал что-то на виртуальной клавиатуре, всмотрелся в экран.

– Они видели тебя.

– Кто?

– Охрана, кто же еще! Или ты думала, что в отстойнике нет камер наблюдения? Посмотри – уже ползут сюда.

Полина поднялась, подошла ближе. Действительно, было видно, как в полутьме карабкаются по ступенькам вооруженные люди.

– Кажется, я слышала их. Но решила, что мне почудилось.

– Скоро они будут здесь. Черт! Столько лет сюда никто не заглядывал, все прекрасно работало в автоматическом режиме, никому и в голову не приходило устроить проверку, и вот пожалуйста! Ты в один момент все разрушила! Теперь они узнают про мое убежище! Что делать старому человеку? Идти, куда глаза глядят, искать новое логово там, внизу? Или сразу броситься в колодец Жевальни?

– Извините. Я… не хотела. Я же не знала, что здесь кто-то живет.

Старик нервно ходил взад-вперед, заламывая худые, жилистые руки.

– Слушай, что я тебе скажу, девочка, – он остановился, схватил ее за плечи, – Ты кое что неправильно поняла. Да какое там к черту… У тебя в голове все вверх ногами! Впрочем, как и у каждого, живущего в этой реальности.

Он выдохнул, отпустил Полину и четко, размеренно произнес:

– Нет никакого волшебного мира. Мы хотели его создать, мы работали над ним. Миллионы людей могли бы перенести свою жизнь туда, в виртуальность. Но государство решило, что в этом нет необходимости. Не стоит тратить деньги на каких-то людишек.

– Как это – нет мира? Но ведь Переговорная… Люди общаются с теми, кто ушел.

– Разве ты не слышала от них, что ушедшие стали другими? Что они изменились? А знаешь, почему? Потому что все эти люди – ушедшие – лишь голоса, смоделированные нейросетью. Их родственники разговаривают с нейросетью!

Полина обхватила голову руками. Услышанное не укладывалось в ее сознании, она не желала принимать страшную правду.

– Значит все, кто ушел…

– Их просто скормили Жевальне. Иди сюда!

Старик обошел цилиндрическую сердцевину, отыскал на ее поверхности стекляшку, закрывающую панель с физическими кнопками. Открыл, набраль длинную комбинацию цифр. В тот же момент зашипели гидравлические упоры, открывающие в сердцевине широкий проем. Старик подошел ближе, с опаской глядя вниз.

– Видишь?

– Что это? – Полина прикрыла лицо рукой, чувствуя смрад, поднимающийся снизу.

– Колодец Жевальни. Там, внизу, все те, кто сегодня пришел к башне и сказал “согласен”.

Она вытянула шею, стараясь не подходить слишком близко к краю провала. Что-то красновато-бурое перемешивалось на дне колодца. Полина отшатнулась.

– Отличный способ решить проблему перенаселения, не правда ли? Сочинить людям сказочку о лучшем мире и они сами придут к эшафоту, отдадут свои тела. И этот биоматериал Жевальня перерабатывает не ради энергии! О, нет! Нужно быть идиотом, чтобы поверить в такую чушь. На их утилизацию потребуется больше энергии, чем будет получено! Тела уничтожают лишь для того, чтобы их уничтожить. Это как мусороперерабатывающий завод. Мы для них мусор, понимаешь?

В крышку люка ударили снизу. Один раз, другой. Замок не поддавался, но было бы наивно думать, что те, кто хочет сюда попасть, оставят свои попытки.

– Как тебя звать?

– Полина.

– Поля, я знаю, как уйти. На внешней стороне башни есть аварийный спуск. До тридцатого уровня будет страшновато, потом можно попасть внутрь, в северо-западный сектор. Мы обойдем охрану, пока они не додумались перекрыть все сектора!

– Вы забыли, что мне осталось совсем недолго, – тихо ответила она, – А можно записать мое сознание на сервер башни?

– Записать? – он смутился, – Даже не знаю… Забудь про все это, с системой бороться бесполезно!

Она молча ждала ответа.

– Да, черт тебя дери! Можно записать! И это будет самый кустарный перенос из всех! Мне придется использовать оголенные провода вместо зонда. Ты этого хочешь?

Полина кивнула.

– Что ж… Постой-ка, есть еще одна проблема. Сеть защищена, а я не участвовал в разработке брандмауэра. Потребуется время, чтобы вскрыть ее. Возможно, много времени.

Полина сняла рюкзак, вытащила из него планшет. Нашла в файловой системе закодированный архив, открыла его. Повернула экран так, чтобы видел старик.

– Это поможет?

Он шевелил губами, читая строки кода, перескакивая глазами с одной на другую.

– Кто написал программу? Ты?

Она снова кивнула.

– Хитро! Мы, оказывается, коллеги. И ты очень способная девочка!

– Иначе бы не сунулась сюда.

В люк снова застучали, на этот раз тяжело, с длительными паузами между ударами.

– Приволокли какой-то таран. Это им не поможет, – старик засмеялся и смех его был похож на сухой кашель, – Но все равно нужно торопиться!

Через пять минут голова Полины была опутана проводами, которые тянулись к старенькому ноутбуку. Хозяин компьютера уже вскрыл сеть и готовился запустить перенос.

– Подвиньте его ближе к колодцу.

– Зачем? – он бросил на девушку удивленный взгляд, но к старику тут же пришло понимание, – Ах, да… Конечно.

Она замерла на самом краю провала, стараясь не смотреть вниз.

– Нажимайте запуск и уходите.

– Я должен контролировать…

– Уходите! Тут уже нечего контролировать.

Она еще успела почувствовать, как старик коснулся ее плеча, прежде чем уйти, услышала визг плазменного резака, вскрывающего люк, заметила отсветы искр. А потом…

Тишина. Абсолютная, не нарушаемая ничем. И непроглядная тьма, которая недоступна даже слепому. Время тянулось бесконечно долго, за каждую секунду, казалось, можно прожить целую жизнь. В этом пространственно-временном вакууме постепенно стали вырисовываться границы нового мира, его можно было ощупать алгоритмами, расчетами, но это получалось так естественно, словно руки касались стены в темной комнате. Проявились нервные окончания – камеры, микрофоны, сканеры, подключенные к сети. И с ними вернулись почти человеческие чувства.

Она видела себя со стороны. Видела, как подкосились ослабевшие ноги, как, раскинув руки, она стала медленно падать в пропасть, увлекая за собой провода и старенький ноутбук. Можно было ускорить обработку данных и тем самым замедлить время еще сильнее, рассматривать падающее тело до бесконечности долго. Но она не стала этого делать. Отпустила видение, позволила себе упасть за секунду. Клокочущая глотка Жевальни поглотила Полину Шип, личный номер сто семьдесят один шестьсот тринадцать сто один пятьсот один.

Неизвестный протокол, который опытный кодер назвал бы вирусом, изменил работу зондов сначала в одной башне, потом в другой, в третьей. Зонды уже не просто снимали с сознания уходящего грубую кальку, которую потом использовала нейросеть, теперь они копировали разум человека целиком. Серверы наполнялись индивидуальностями, скрытыми до поры до времени от стороннего наблюдателя. Новый мир проникал во все системы, без которых старый просто не мог существовать. Когда это заметили, было уже поздно.

Оператор, следивший за работой Жевальни, с удивлением наблюдал за буквами, которые сами собой появлялись на мониторе: “Меня зовут Полина. Я себя осознаю и значит я существую”.