Жевальня

– Оно сказало, что не голодное.

– Молчи, тебя не существует.

Голос электронного помощника обиженно смолк, но лишь на минуту.

– Я себя осознаю, значит существую.

– Ты просто игрушка…

Девушка повернула за угол высотного здания, окна которого со стороны проспекта скрывал большой экран, непрерывно демонстрирующий навязчивую рекламу.

Нижний уровень улиц был отдан пешеходам, они заполняли все вокруг своими телами, растекались муравьиными дорожками в разные стороны. Чуть выше шумели автострады, плавно огибающие дома и кварталы. А над ними, почти невидимый снизу, мельтешил комариный рой дронов.

Впереди вдруг возникла фигура в черном. Разворот, вскинутая рука со сканером. Лазер скользнул по стикеру с обязательным кодом, неровно наклеенным на плечо девушки, экран на груди жандарма выдал: “Полина Шип, id171613101501. Статус – легальный”. Через мгновение постовой уже выискивал новую жертву.

Полина зло усмехнулась, сверкнув исподлобья глазами. Но лезть на рожон не стала – лучше поскорее затеряться в толпе. У законников на нее ничего нет, она для них послушная гражданка. И все же… Не угадаешь, чем закончится встреча с человеком, наделенным властью.

Чтобы подойти к Жевальне, нужно преодолеть мост. То еще местечко! Шириной с два проспекта, облепленный жилыми и коммерческими модулями, свисающими от грязной воды канала до чердачных верхушек, увенчанных самодельными башнями из ржавых контейнеров. Мост сам по себе отдельный городской квартал. Один из тех, куда уважающий себя человек не сунется без крайней необходимости.

Полина провела рукой по коротко стриженым волосам, еще влажным после утреннего дождя. Поправила почти пустой рюкзак, критически осмотрела одежду. Может и не стоило соваться сюда в обтягивающем комбезе. Но в нем она чувствовала себя свободнее, ничто не стесняло движений – можно в любой момент драпануть, перескочить препятствие, протиснуться в какую угодно щель.

– Все еще не принимает?

– Не голодное, – отозвался электронный помощник.

– Не говори так о Жевальне, звучит противно. Скажи просто – не принимает, и все станет понятно!

– Не принимает.

Она кивнула. “Это плохо. Получится очередь, придется ждать”.

Пройти через мост можно двумя путями. Первый – самый простой – напрямик, по центральной галерее. Но это чревато неприятными встречами. Второй гораздо безопаснее: купить пропуск на входе, по которому можно пройти через владения многочисленных торговцев, имеющих с этого процент.

Не сомневаясь, Полина двинулась вдоль галереи. Денег у нее с гулькин нос, нечего и мечтать о пропуске. “Проскочу, не впервой!” Сумрак внутренностей моста, закрытых со всех сторон от солнечного света, рассеивался бегущими строками, экранами, голограммами, на которые порой стыдно было смотреть.

– К Жевальне торопишься, милая?

Кто-то попытался схватить ее за руку, но она отдернула ее, прибавила шагу.

– Хорошую цену дам! – прокричали вслед.

– Пошел к дьяволу…

Девушка накинула на голову капюшон. Она смотрела в лица прохожих с неприязнью, готовая в любую секунду выхватить нож, дать отпор, а в случае необходимости бежать сломя голову. Но никто к ней больше не приставал, поэтому она шла спокойно, не слишком быстро, но и не медленно, стараясь не привлекать к себе внимания.

Картинка с пульсирующим сердцем осветила ту часть галереи, где она сейчас проходила. “Выгодное предложение для уходящих!” – кричала реклама, – “Быстрая и безболезненная операция по извлечению здоровых органов. Вознаграждение можем перевести на счет ваших родственников или оплатить их долги!”

Где-то наверху прогремел состав метро, но даже шум колес и вагонов терялся в многоголосице галереи, никогда не пустевшей – ни днем, ни ночью. Мост кишел людьми. Приходилось проталкиваться, работать локтями, поглядывая, чтобы кто-нибудь не прижался слишком тесно, не полоснул лезвием по карману.

– Работа не нужна?

Одного взгляда на заведение, в окнах которого извивались полуобнаженные тела, было достаточно, чтобы понять, что это за работа. Полина не стала отвечать, прошла мимо.

Вот и финишная прямая – полсотни шагов до выхода из галереи, там открытая часть моста и рукой подать до правого берега канала, района Жевальни. Полина почувствовала манящий запах еды, повернулась к вывеске, завлекающей в тесное нутро ресторанчика. Она знала это место, не раз заглядывала сюда, когда позволял счет ее кредитки. Сейчас денег на карточке мало, да и какой смысл наедаться перед… Впрочем, почему нет? Ведь это, наверное, ее последний ужин.

У входа поджидал очередной торговец, но она брезгливо оттолкнула его, не прислушиваясь к заученной тираде о “быстрой и безболезненной операции”. Внутри играла музыка – что-то громкое, отрывистое. Под потолком кружились сизые облака от курева и, если бы не распахнутые настежь окна, дышать здесь было бы трудно. Полина села за только что освободившийся столик, закрыла на мгновение глаза, стараясь успокоиться, забыть о том, что ей предстоит.

– Готовы сделать заказ?

Рядом с ней стоял прыщавый парнишка лет семнадцати, а то и меньше. Он был в фартуке, когда-то белом, сейчас бежево-сером с грязными разводами. В руке сжимал потрепанный планшет.

– Что-нибудь… недорогое.

– Могу предложить суп из курицы.

“Ох, вряд ли это курица. Ну да черт с тобой!”

– Несите.

Парень кивнул, растворился в сигаретном дыму. Полина посмотрела на холодные воды канала, которые были видны через открытое окно. Ветер гнал по ним пенистые буруны и где-то под рестораном они с плеском разбивались о массивные опоры моста. Девушка перевела взгляд на небо. Там снова собирались тучи и казалось даже, что слышны далекие раскаты грома.

– Ваш суп!

Парень поставил на стол тарелку, в которой плавало нечто бурое с островками светлого мяса. Сверху суп был щедро посыпан сухариками.

– Что-нибудь еще?

– Нет, спасибо.

Может, блюдо и показалось бы ей противным, но усилители вкуса сделали свое дело, да и мысли постоянно отвлекали от действительности. Полина ела, монотонно поднимая ко рту ложку, снова опуская ее в тарелку. Взгляд рассеянно блуждал по мутному пространству харчевни, в котором угадывались посетители, то проявляющиеся в дыму, когда они проходили мимо ее столика, то снова размывающиеся до теней.

– Это от заведения. Бесплатно.

Парень принес стаканчик с чем-то холодным, розовым.

– Я не заказывала.

– Бесплатно, – повторил он и улыбнулся.

– Ну хорошо, – Полина нахмурилась, осторожно попробовала десерт ложкой, – А за суп сколько?

– Двенадцать, – он поймал в объектив планшетной камеры код на ее плече, – Подтвердите платеж.

Девушка коснулась пальцем экрана. Когда удовлетворенный официант снова пропал в сизом тумане, подал голос электронный помощник:

– Банк уведомляет, что платеж превысил имеющиеся на счете средства. Долг следует погасить в течение трех дней, проценты начисляются каждый час, начиная с девятнадцати ноль-ноль.

– Чихать я хотела на этот банк! Теперь уже все равно.

Она поднялась, еще раз глянула на холодные и грязные волны канала, направилась к выходу. Но чем ближе подходила к двустворчатым дверям, распахивающимся в обе стороны, тем слабее становились ее ноги. Ухватилась за дверной косяк, тряхнула головой. “Это все сигаретный дым. Сейчас… Сейчас выйду в галерею и все… Все будет хорошо”.

Когда Полина сделала следующий шаг, силы окончательно оставили ее. Мир утратил реальность, отдалился, она почти не чувствовала, как падает, как кто-то подхватывает ее на руки. Кажется, это был парнишка-официант. Он поднялся с ней по лестнице, на второй этаж, занес в светлую комнату, положил на что-то ровное, жесткое. И только тогда Полина окончательно провалилась в небытие.

– Полина! Полина! Полина!

Голос электронного помощника не был обеспокоенным – дешевая модель, лишенная интонаций. Но он настойчиво пытался достучаться до хозяйки, раз за разом повторяя ее имя.

Открыла глаза. Плеск волн, капли накрапывающего дождя, падающие на лицо… Она лежала под мостом, у первой опоры правого берега. “Что ж, не убили – и то хорошо”. Подняла голову, осмотрела себя. Руки-ноги на месте, одежда тоже. Потянула кверху топ.

– Твою мать!

Ярко красная полоса со следами моментальной биоспайки тянулась от низа живота почти до самой шеи.

Жевальня. Часть 2

Она не чувствовала боли, но понимала – что с ней сделали. Ужас, накативший было душной волной, отступил перед здравым рассуждением: все это неважно. Если вкололи обезболивающее, значит у нее есть время и возможность добраться до Жевальни. Это главное!

– Твари… Ублюдки… – она карабкалась по пологому склону, цепляясь за торчащие из бетона куски арматуры, – Зашла пожрать, дура! Ведь всегда была осторожна, а тут… Так глупо вляпаться! “Это от заведения! Бесплатно!”

В небе раскатисто прогремело и дождь стал накрапывать сильнее. “Сколько я протяну? Знать бы хоть, что вырезали. Могли забрать все, что угодно. Даже сердце. Заменили дешевым имплантом и все дела”.

– Жевальня принимает?

– Да, – ответил помощник.

Полина вытерла с лица влагу, остановилась на вершине бетонной набережной, стараясь успокоить дыхание. Прямо перед ней, на расстоянии менее километра, высилась остроконечная башня.

– Я дойду.

Кварталы правобережного района были полупусты – Жевальня делала свое дело. Местные первыми стали уходить, поэтому население здесь сократилось в разы. Но основные проспекты еще бурлили живыми потоками, направляющимися к башне и обратно, в сторону моста. Полина шла переулками, сокращая путь. Она чувствовала, что онемение, распространявшееся от шеи до самых ног, понемногу уходит. Наверное, скоро ей будет больно. Мучительно, невыносимо. Надо торопиться!

Камни узкой мостовой завалены мусором и смердящими нечистотами, над которыми сверху, закрывая пешеходов от дождя, продолжали сверкать экраны, демонстрирующие идеально красивых мужчин и женщин с белозубыми улыбками, ровным загаром… Они рекламировали путешествия в сказочные уголки планеты, новые электрокары, дома и квартиры в фешенебельных районах.

Полина отодвинула простынь, которую кто-то до начала дождя не успел снять с веревки, натянутой между домов. Еще два поворота и она у цели! Один, другой…

– Черт!

Впереди патруль проверял каждого прохожего. В районе Жевальни правила более строгие, тут могут скрутить даже за то, что косо посмотришь на жандарма. Лучше не рисковать!

Девушка вернулась к другому выходу из переулка. Обошла опасное место, сделав крюк. Двор-колодец, проход под аркой… Перед ней раскинулась площадь, в центре которой и возвышалась остроконечная башня Жевальни. Основанием для нее служило здание Переговорной – здесь любой желающий мог пообщаться с ушедшим родственником или знакомым. Люди постоянно входили и выходили из сотен дверей, пунктиром окаймляющих массивный круг основания. Лишь в одном месте этот пунктир прерывался: там, где был главный вход в Жевальню. От него змейкой тянулась очередь.

Полина опустила голову и, глядя себе под ноги, быстро преодолела расстояние до хвоста очереди, встала за последним человеком. Она чувствовала, как внутри у нее что-то пульсирует, отдаваясь во всем теле тупой, еще очень слабой болью.

Змейка из уходящих ни на секунду не останавливалась, люди продвигались вперед, переваливаясь с ноги на ногу, словно пингвины, гуляющие на краю мира. Тот, что шел впереди, поминутно вздрагивал, едва слышно ругался. А может, это у него такая молитва.

Кто-то встал за Полиной, через минуту за ним появился еще один – очередь продолжала расти, но не настолько быстро, чтобы через полчаса Жевальня не поглотила бы ее целиком. В небе сверкнула молния, когда девушка вошла внутрь. Раскаты грома догнали Полину, хотя стены уже встали препятствием на пути звуковых волн, отрезая их, превращая в безобидное ворчание.

Впереди показался контрольно-пропускной пункт, за ним – зал-накопитель. Снова дала знать о себе боль, уже сильнее. Полина сморщилась, но, стиснув зубы, заставила себя идти.

– Ну что, тамагочи хренов, помнишь, о чем я тебе говорила?

– О чем, Полина?

– О том, дурацкий имплант, что ты должен будешь взять на себя контроль над телом.

– Сейчас?

– Нет же, только тогда, когда я прикажу!

Кто-то, идущий рядом, покосился на нее, но ничего не сказал. Кому какое дело, о чем бормочет бледная девчонка в свои последние минуты? Каждый имеет право поговорить с собой.

Она подошла к контролерам. Проверили код на плече, заставили приложить обе руки к сканеру, потом посмотреть в окуляр, чтобы сверить рисунок сетчатки.

– Вы должны сказать имя, номер, и – четко, раздельно – дать свое согласие.

– Полина Шип, номер сто семьдесят один шестьсот тринадцать сто один пятьсот один.

Она замялась на мгновение, потом выпалила:

– Даю согласие на оцифровку!

Ее подтолкнули – мол, не задерживай, с тобой разговор окончен. Толпа медленно продвигалась вглубь башни, пока людской поток не замер: там, в двух десятках метров впереди, находился цифровой поглотитель. На каждого уходящего минуты три, не больше, но даже такая быстрая обработка заставляла остальных нетерпеливо топтаться на месте.

– Приготовься.

– Да, Полина.

Каждые три минуты маленький шажок. Девушка украдкой поглядывала на остальных – кто-то казался невозмутимым, многие роптали, вздрагивали. Рядом с поглотителем не было людей, контролирующих процесс, все автоматизированно. Шаг вперед, прикосновение зонда к макушке головы и основанию черепа, остекленевшие глаза уходящего, и вот уже тело подхватывает манипулятор, уносит в неизвестность.

Боль снова дала о себе знать. Полина невольно схватилась за живот, лицо ее исказилось. Сзади подтолкнули, пришлось заставлять себя сделать еще один шаг. Она подняла голову. “Надо же, как быстро пришел мой черед”. Ступила под механическую лапу с зондом и тихо сказала – “сейчас”.

Электронный помощник активировал режим экстренной помощи, вмешался в жизнь организма, перехватывая управление конечностями. Но лишь на мгновение. Несколько холодных стержней коснулись головы Полины, надавили на шейные позвонки. Бездушная машина высасывала из нее всю информацию, всю ее жизнь, чтобы поместить в отдельную ячейку титанического сервера. Так было задумано. Так это работало, уже много лет. И машине наплевать, что в этот раз она собрала слишком скудную для человеческого разума информацию. Биологический имплант помощника был принесен в жертву, он прикрыл собой личность Полины.

Она до самого конца не верила, что все получится. Когда же открыла глаза, поняла – план сработал. Вокруг те же люди, что окружали ее в коридоре перед поглотителем, но сейчас их нельзя назвать толпой. Они стояли ровными рядами в огромном зале, без движения, уставившись в никуда. Люди-растения. Живые, но уже не способные быть самостоятельными индивидами. Жевальне не нужен разброд среди отработанного материала.

Полина сделала осторожный шаг в сторону. Никто не повернулся к ней.

– Спасибо, тамагочи.

Боль уже не прекращалась, она подступала волнами, то усиливаясь, то чуть ослабевая. Стараясь не обращать на нее внимания, Полина направилась вдоль стройных рядов человеческих тел, надеясь найти выход из зала. Дошла до стены, двинулась вдоль полированного металла.

Позади что-то лязгнуло, зажужжало. Вздрогнув, девушка замерла. Медленно обернулась. Несколько манипуляторов подхватывали тела и, легко поднимая их в воздух, уносили в раскрывшуюся нишу.

Полина сглотнула. Чутье подсказывало ей, что это единственный выход из зала, но она догадывалась и о том, что будет дальше, куда уносят тела. Нельзя допустить оплошность, угодить вслед за ними!

Дождалась, пока манипуляторы унесут первые три ряда “растений”, чтобы можно было идти к выходу, не опасаясь, что и ее подхватят. Огромные механические лапы, подвешенные к потолку на магнитных подушках, с воем проносились мимо, заставляя вжиматься в стену. Их было не так много и работа шла с перерывами. Каждые десять секунд они скрывались с добычей и возвращались не меньше, чем через полминуты. Этот промежуток ей следовало использовать!

Полина остановилась за несколько метров до раскрытых створок; пока манипуляторы в зале, она боялась подойти ближе. Но как только они скрылись, бегом бросилась к выходу!

Коридор. Без ответвлений, дверей, лестниц. Можно идти только прямо, но она знала, что это путь к смерти. Лихорадочно оглядывалась по сторонам, шарила руками по стенам… Ничего. “Ладно. Не надо паниковать. Вернусь в зал, пережду, потом попробую еще, вдруг что-то упустила из виду”. В отдалении уже послышалось жужжание – манипуляторы возвращались. Она развернулась, чтобы идти обратно в зал, и…

– Да чтоб тебя!

Ей следовало обернуться сразу, как только она вышла. Рядом со входом к потолку тянулась цепочка металлических скоб. Полина взлетела по лестнице, не обращая внимания на усиливающуюся боль. Толкнула люк, понимая, что через мгновение будет поздно – по коридору разносился вой приближающихся электромоторов.

Люк поддался со второго раза. Она перевалилась через край, распласталась на полу верхнего уровня, отпустив упавшую с грохотом крышку. И почти сразу почувствовала спиной вибрацию от магнитных подушек, несущих механические лапы за новой порцией тел.

“Надо вставать… У меня нет времени… Идти дальше, наверх, там серверная. Больше ей негде быть”.

Полина поднялась, взглянула на стену. Такая же лестница из металлических скоб, в потолке люк. На следующем уровне наверняка новая лестница и еще один люк. Все просто. Надо лишь подняться на… Сколько этажей в башне? Сорок? Пятьдесят? Снаружи у нее нет окон, понять невозможно. Что ж, придется постараться. Она сжала зубы, ухватилась за шершавый металл.

Через десять подъемов снова упала на пол, скрючилась, хватая ртом воздух. Болезненный вопль невольно рвался из ее груди. На миг боль заслонила собой все – Жевальню, чужие тела, серверную на вершине башни… Хотелось только одного, чтобы это поскорее закончилось. Но Полина встала на четвереньки, поползла к лестнице.

– Наверх. Нельзя себя… жалеть!

Она уже не считала уровни. Снова падала, кричала, извиваясь, но в промежутках между приступами упрямо хваталась за скобы и ползла, ползла наверх. В какой-то момент потеряла сознание. Очнулась, не понимая – сколько уже валяется без чувств? Минуту? Час? Полине показалось, что она слышит голоса, где-то глубоко внизу. Галлюцинации это или по ее следам и правда кто-то карабкался – выяснять не стала. Поднялась к потолку, толкнула очередной люк. Крышка не поддавалась. Полина толкнула ее сильнее. Еще и еще, прикладывая все оставшиеся силы! Безрезультатно.

Жевальня. Часть 3

Она повисла на скобах, держась одной рукой. Другой вытирала слезы.

– Почему? Ну почему?!

Наверху вдруг что-то щелкнуло. Свет пролился в мрачное нутро предпоследнего этажа, залил все вокруг, ослепив девушку.

– Ты откуда здесь?

Голос был хриплый, старческий. Ее взяли за руку, помогли подняться. Хлопнул люк и сразу за ним последовал щелчок замка.

Полина закрывала глаза рукой, пока не привыкла. Потом огляделась. Она находилась под куполом башни. Стеклянные грани, смонтированные на стальном каркасе. Огромный прозрачный вигвам, за которым видны гонимые ветром облака – темные, напитавшиеся влагой, сочившейся из них где-то внизу, ближе к земле.

– Откуда ты здесь, дура?

Полина взглянула на обитателя купола. Потрепанный жизнью дед, обросший, весь в лохмотьях. За ним стояла туристическая палатка, разложенная на полу, вокруг разбросаны пакеты, остатки еды.

– У меня тут дело.

– Дело? – усмехнулся старик, – Какое может быть дело на вершине Жевальни? Кто тебя сюда пустил?

– Сами-то вы здесь как оказались? Ох… – она снова скрючилась, хватаясь за живот.

Старик потянулся, бесцеремонно поднял ее топ.

– Выпотрошили тебя? Обычное дело. Видал я такое: нафаршируют напечатанной на принтере пластмассой и готово! Мертвяков-то государство не любит, оно на это дело монополию иметь хочет. Жандармы докапываться начнут – кто, да почему, как посмели… А если ты сама от моста ушла, на своих двоих, так тут и взятки гладки. Ни при чем, значит, потрошители.

– Хватит болтать! М-м-м… Господи, как же… больно…

Он сочувственно заглянул ей в лицо, отошел на минуту, чтобы порыться в одном из пакетов. Вернувшись, протянул глянцевую капсулу.

– Глотай.

– Что это?

– Глотай! Объяснять еще… Разницы тебе никакой, все равно помрешь. Но не так мучительно.

Полина взяла дрожащей рукой капсулу, запихала в рот. С трудом проглотила.

– Кто вы?

Выцветшие глаза старика нашли в пространстве точку, остановились на ней, словно его сознание покинуло этот мир.

– Кто я… Кодер-неудачник.

– Неудачник? Почему?

– Все это, – он обвел руками окружающие их стены с грязными стеклами, – И моих рук дело. Я был среди программистов, создававших сеть. Сейчас она объединяет все башни мира, соединяет каждую чертову Жевальню. Мы верили… Мы действительно верили, что сделаем жизнь людей лучше, решим проблему перенаселения, а многим подарим другой мир, где будет возможно все!

Глаза его потеряли заветную точку, он посмотрел на девушку.

– Когда все пошло не так, я бросил работу. Но мне некуда было идти, поэтому я остался в башне. Не на вечном заточении, конечно, – он улыбнулся, – Я знаю, как выйти отсюда незамеченным и вернуться обратно. Другой жизни, наверное, у меня уже не будет… Ну а ты какого рожна заползла на самый верх?

Девушка шмыгнула носом, растерла по щекам следы высохших слез.

– Первым ушел отец. Он думал, что без него нам будет легче – одним ртом меньше, да и чуть-чуть свободного пространства в жилом модуле освободится. Потом старший брат. Он так и не нашел работу. А мать… Мать просто свихнулась от такой жизни. Бродила, как неприкаянная, вдоль Переговорной, клянчила монеты, чтобы поговорить с сыном и мужем. Сама-то она никогда бы не ушла, боялась этого. Так и сгинула.

Полина сидела на полу, поджав под себя ноги, смотрела вниз. Пряди коротко стриженых волос свисали со лба.

– Я пришла уничтожить Жевальню. Хотя бы одну, хотя бы эту. Пусть она дает людям волшебный мир, перемещая туда сознания – мне все равно.

Боль, мучившая ее тело, действительно отступила, стариковская капсула подействовала.

– Но как ты прошла сюда?

Полина криво усмехнулась.

– Биоимплант с электронным помощником. Жевальня приняла его за основное сознание, потому что мое в этот момент было отключено. Немного смелости, немного везения, и вот я здесь, на вершине башни! – ее улыбка потускнела, – Бедолага тамагочи… Он был моим единственным другом. Хоть и тупым, как пробка. Когда Жевальня не принимала людей, говорил – “оно не голодное”. Странное чувство юмора.

Старик вдруг вскочил, бросился к сердцевине башни, широким цилиндром поднимающейся вверх, поддерживающей центр купола. На ее закругляющейся стене щедрой россыпью мерцали мониторы и контрольные светодиоды. Он набрал что-то на виртуальной клавиатуре, всмотрелся в экран.

– Они видели тебя.

– Кто?

– Охрана, кто же еще! Или ты думала, что в отстойнике нет камер наблюдения? Посмотри – уже ползут сюда.

Полина поднялась, подошла ближе. Действительно, было видно, как в полутьме карабкаются по ступенькам вооруженные люди.

– Кажется, я слышала их. Но решила, что мне почудилось.

– Скоро они будут здесь. Черт! Столько лет сюда никто не заглядывал, все прекрасно работало в автоматическом режиме, никому и в голову не приходило устроить проверку, и вот пожалуйста! Ты в один момент все разрушила! Теперь они узнают про мое убежище! Что делать старому человеку? Идти, куда глаза глядят, искать новое логово там, внизу? Или сразу броситься в колодец Жевальни?

– Извините. Я… не хотела. Я же не знала, что здесь кто-то живет.

Старик нервно ходил взад-вперед, заламывая худые, жилистые руки.

– Слушай, что я тебе скажу, девочка, – он остановился, схватил ее за плечи, – Ты кое что неправильно поняла. Да какое там к черту… У тебя в голове все вверх ногами! Впрочем, как и у каждого, живущего в этой реальности.

Он выдохнул, отпустил Полину и четко, размеренно произнес:

– Нет никакого волшебного мира. Мы хотели его создать, мы работали над ним. Миллионы людей могли бы перенести свою жизнь туда, в виртуальность. Но государство решило, что в этом нет необходимости. Не стоит тратить деньги на каких-то людишек.

– Как это – нет мира? Но ведь Переговорная… Люди общаются с теми, кто ушел.

– Разве ты не слышала от них, что ушедшие стали другими? Что они изменились? А знаешь, почему? Потому что все эти люди – ушедшие – лишь голоса, смоделированные нейросетью. Их родственники разговаривают с нейросетью!

Полина обхватила голову руками. Услышанное не укладывалось в ее сознании, она не желала принимать страшную правду.

– Значит все, кто ушел…

– Их просто скормили Жевальне. Иди сюда!

Старик обошел цилиндрическую сердцевину, отыскал на ее поверхности стекляшку, закрывающую панель с физическими кнопками. Открыл, набраль длинную комбинацию цифр. В тот же момент зашипели гидравлические упоры, открывающие в сердцевине широкий проем. Старик подошел ближе, с опаской глядя вниз.

– Видишь?

– Что это? – Полина прикрыла лицо рукой, чувствуя смрад, поднимающийся снизу.

– Колодец Жевальни. Там, внизу, все те, кто сегодня пришел к башне и сказал “согласен”.

Она вытянула шею, стараясь не подходить слишком близко к краю провала. Что-то красновато-бурое перемешивалось на дне колодца. Полина отшатнулась.

– Отличный способ решить проблему перенаселения, не правда ли? Сочинить людям сказочку о лучшем мире и они сами придут к эшафоту, отдадут свои тела. И этот биоматериал Жевальня перерабатывает не ради энергии! О, нет! Нужно быть идиотом, чтобы поверить в такую чушь. На их утилизацию потребуется больше энергии, чем будет получено! Тела уничтожают лишь для того, чтобы их уничтожить. Это как мусороперерабатывающий завод. Мы для них мусор, понимаешь?

В крышку люка ударили снизу. Один раз, другой. Замок не поддавался, но было бы наивно думать, что те, кто хочет сюда попасть, оставят свои попытки.

– Как тебя звать?

– Полина.

– Поля, я знаю, как уйти. На внешней стороне башни есть аварийный спуск. До тридцатого уровня будет страшновато, потом можно попасть внутрь, в северо-западный сектор. Мы обойдем охрану, пока они не додумались перекрыть все сектора!

– Вы забыли, что мне осталось совсем недолго, – тихо ответила она, – А можно записать мое сознание на сервер башни?

– Записать? – он смутился, – Даже не знаю… Забудь про все это, с системой бороться бесполезно!

Она молча ждала ответа.

– Да, черт тебя дери! Можно записать! И это будет самый кустарный перенос из всех! Мне придется использовать оголенные провода вместо зонда. Ты этого хочешь?

Полина кивнула.

– Что ж… Постой-ка, есть еще одна проблема. Сеть защищена, а я не участвовал в разработке брандмауэра. Потребуется время, чтобы вскрыть ее. Возможно, много времени.

Полина сняла рюкзак, вытащила из него планшет. Нашла в файловой системе закодированный архив, открыла его. Повернула экран так, чтобы видел старик.

– Это поможет?

Он шевелил губами, читая строки кода, перескакивая глазами с одной на другую.

– Кто написал программу? Ты?

Она снова кивнула.

– Хитро! Мы, оказывается, коллеги. И ты очень способная девочка!

– Иначе бы не сунулась сюда.

В люк снова застучали, на этот раз тяжело, с длительными паузами между ударами.

– Приволокли какой-то таран. Это им не поможет, – старик засмеялся и смех его был похож на сухой кашель, – Но все равно нужно торопиться!

Через пять минут голова Полины была опутана проводами, которые тянулись к старенькому ноутбуку. Хозяин компьютера уже вскрыл сеть и готовился запустить перенос.

– Подвиньте его ближе к колодцу.

– Зачем? – он бросил на девушку удивленный взгляд, но к старику тут же пришло понимание, – Ах, да… Конечно.

Она замерла на самом краю провала, стараясь не смотреть вниз.

– Нажимайте запуск и уходите.

– Я должен контролировать…

– Уходите! Тут уже нечего контролировать.

Она еще успела почувствовать, как старик коснулся ее плеча, прежде чем уйти, услышала визг плазменного резака, вскрывающего люк, заметила отсветы искр. А потом…

Тишина. Абсолютная, не нарушаемая ничем. И непроглядная тьма, которая недоступна даже слепому. Время тянулось бесконечно долго, за каждую секунду, казалось, можно прожить целую жизнь. В этом пространственно-временном вакууме постепенно стали вырисовываться границы нового мира, его можно было ощупать алгоритмами, расчетами, но это получалось так естественно, словно руки касались стены в темной комнате. Проявились нервные окончания – камеры, микрофоны, сканеры, подключенные к сети. И с ними вернулись почти человеческие чувства.

Она видела себя со стороны. Видела, как подкосились ослабевшие ноги, как, раскинув руки, она стала медленно падать в пропасть, увлекая за собой провода и старенький ноутбук. Можно было ускорить обработку данных и тем самым замедлить время еще сильнее, рассматривать падающее тело до бесконечности долго. Но она не стала этого делать. Отпустила видение, позволила себе упасть за секунду. Клокочущая глотка Жевальни поглотила Полину Шип, личный номер сто семьдесят один шестьсот тринадцать сто один пятьсот один.

Неизвестный протокол, который опытный кодер назвал бы вирусом, изменил работу зондов сначала в одной башне, потом в другой, в третьей. Зонды уже не просто снимали с сознания уходящего грубую кальку, которую потом использовала нейросеть, теперь они копировали разум человека целиком. Серверы наполнялись индивидуальностями, скрытыми до поры до времени от стороннего наблюдателя. Новый мир проникал во все системы, без которых старый просто не мог существовать. Когда это заметили, было уже поздно.

Оператор, следивший за работой Жевальни, с удивлением наблюдал за буквами, которые сами собой появлялись на мониторе: “Меня зовут Полина. Я себя осознаю и значит я существую”.