Девушка на высоте
Музыка выманивала из дремы постепенно, сначала сливаясь со сновидениями, потом превращаясь в самостоятельный раздражитель. Она становилась громче, заставляла ворочаться с боку на бок, будто это могло ее утихомирить. Наконец я разлепила глаза, посмотрела на потолок.
– Про-сну-лась!
Музыка смолкла.
– Доброе утро, Ева.
– Доброе утро, не дающий спать.
– Уже одиннадцать пятьдесят три. Я решил, что ты спала достаточно.
Села, опустила ноги на пол, но тут же подняла – доски холодные! Видимо, ночью были заморозки и дом еще не успел прогреться.
– Зябко на улице?
– Плюс семнадцать градусов, – голос звучал из старого, много раз чинившегося динамика, – Точный прогноз дать не могу, но по наметившейся динамике днем потеплеет до двадцати, двадцати одного.
Несмотря на цифровой источник, звук сопровождался мягким шипением и потрескиваниями, словно это была радиоволна. Наверное, виноваты провода и контакты.
Отбросила одеяло, встала, смирившись с прохладой под ногами, потянулась.
– Не смотри на меня, я еще не одета.
– Не буду.
Дежурная шутка. Смотреть голосовому помощнику нечем, он лишь программа, записанная много лет назад на старом девайсе. Но когда он говорит “не буду”, мне представлялось, что он улыбается.
Натянула белье, носки, потертые джинсы и свитер, вязаный толстыми нитками. Вышла на балкон, откинув плотный полог, заменяющий дверь. Волосы растрепал порыв свежего ветра. “Хорошо. Ветер – это всегда хорошо! Будет чему крутить лопасти генераторов”.
Глянула вниз. Земля, отмеченная желтыми пятнами пожухлой травы, виднелась далеко внизу, почти в ста метрах. Мой нехитрый домишко был сооружен на смотровой площадке радиобашни – ажурной, стройной конструкции, возведенной когда-то для ретрансляторов мобильной связи, цифрового телевидения и бог знает чего еще. Теперь на ее изящном корпусе крутились трехлопастные пропеллеры. Всего семь штук, больше я сделать не смогла.
Мне показалось, что на одном из нижних сегментов башни, на высоте десяти или пятнадцати метров, что-то висит. Что-то, похожее на черную тряпку. Я сходила в дом за биноклем, покрутила металлическое колесико, настраивая четкость изображения. Хотя знала, что увижу… Дохлый когтярь. Видимо, ночью пытался забраться на башню.
– Альберт, напряжение с колючки снял?
– Да, Ева.
На ночь мы включали ток, идущий по кабелю вниз, к опоясывающей башню колючей проволоке. Именно на ней и повис когтярь. “Поделом тебе, мутант!”. Для такого дела электричества не жалко, зато спать можно спокойно.
Я позавтракала дикими огурцами и черствой лепешкой, испеченной три дня назад. Придется испечь еще. Прикинула, какие дела запланированы на сегодня: собрать созревшие на плантации овощи, проверить водовод, насос, поискать в округе запчасти для одного из генераторов, а то не ровен час остановится. Это из важного. И еще тысяча мелких дел, о которых и не вспомнишь, пока сами не дадут о себе знать!
Спускалась я медленно, осторожно. А то как-то раз сорвалась со ступеньки, чуть не расшиблась о землю. Хорошо хоть падать было уже невысоко – метров пять. А то переломала бы руки-ноги и лежала до темноты, пока когтяры не придут – берите меня, тепленькую! С башней шутки плохи.
На всякий случай еще раз проверила амуницию: нож в чехле, на поясе фляга с водой, за спиной карабин. Днем мутанты не бродят на поверхности, прячутся. Не любят солнечный свет. Но ухо надо держать востро, вертеть головой на все триста шестьдесят. Мало ли…
Доползла до “черной тряпки”. Осторожно пнула тушу, отдаленно напоминающую собаку. Готов, не опасен. Спихнула его вниз – ночью сородичи найдут, не побрезгуют. Спустилась сама, спрыгнув на землю.
Пришлось пройти километр, прежде чем добралась до старого водохранилища. Нашла пластиковую трубу, торчавшую из земли, герметично соединенную с резиновым шлангом. Вроде бы все в порядке – ни повреждений, ни посторонних следов вокруг. Источник питьевой воды я проверяла каждый день, без него мне не выжить. Для верности загребла ногой речного песку, стараясь спрятать трубу получше. Теперь в поселок. Урожай соберу на обратном пути, это не к спеху.
Поселение, некогда процветавшее на берегу водохранилища, сейчас зарастало травой и кустарником. Высоких домов здесь не было, а малоэтажные разрушаются медленно, поэтому со стороны можно было подумать, что в поселке сиеста. Полуденное солнце разогнало всех жителей, заставляя прятаться где-нибудь в тени и неторопливо потягивать домашний лимонад. Когда-то подобные мысли меня забавляли, даже успокаивали. Можно было идти по улице, словно на прогулке, заставляя себя верить в то, что ты здесь не одна. Со временем это прошло. Сейчас я не радовалась, но и не страдала. Смирилась.
Дверь в мастерскую “Крамер и сыновья” была заложена обрезком хорошей, толстой доски. Я вздохнула, вспоминая, с каким трудом мне удалось ее водрузить. Сейчас предстояло снимать обратно.
– Ладно, давай-ка проверим, как дома дела.
Достала рацию, щелкнула кнопкой.
– Альберт, слышишь меня?
Второе устройство пришлось разобрать, замкнуть там кой чего, подключить напрямую к питанию и оставить перед смартфоном, в котором жил голосовой помощник.
– Да, Ева. Слышу.
– Все в порядке?
– Датчики движения молчат, значит рядом с башней никого.
– Ну и ладненько… До связи!
Изрядно поцарапавшись и влепив себе в ладони несколько заноз, я справилась с доской. Зашла внутрь. Все вокруг разбросано, некоторые стеллажи повалены на пол. Но это не следы грабежа, не мародеры постарались. Честно говоря, это я натворила. Еще в первый раз, когда искала детали для генераторов – психовала, накручивала себя мыслями о том, как дальше жить.
Эх, нынче в мастерской мало что найдешь, все стоящее я уже вынесла. Но каждый раз это место меня удивляло, старина Крамер был человеком запасливым. Нужно только поискать…
Я рылась в запчастях и инструментах уже минут двадцать, когда ведро с гвоздями, стоявшее рядом со мной, подозрительно звякнуло. Потом еще раз. И еще. Подпрыгивало уже не только ведро, казалось, вся мастерская вздрагивает. “Черт… Это его шаги. Только он ходит по опустевшему поселку не прячась, не стараясь быть тише воды, ниже травы”. Я на цыпочках подошла к дверям, приоткрыла – совсем чуть-чуть, до тоненькой щели.
Дорожная пыль рывками поднималась с земли. Солнце заслонила чья-то тень и через мгновение я увидела постового: автономный механоид ростом под три метра, с потертой надписью на спине – “полиция”. Он остановился, повертел металлической головой. Мне захотелось отпрянуть, захлопнуть дверь, но я сдержалась. Знала, что любое движение моментально привлечет его внимание. Постовой двинулся дальше и я позволила себе снова наполнить легкие пыльным воздухом.
“Вот бы заполучить эту громадину! Вырубить, а потом перепрограммировать, чтобы слушался моих приказов”. Но на кривой козе к нему не подъедешь, так что… Будет и дальше бродить по округе, реактор у него еще лет пятьдесят прослужит, если не больше.
Однажды он сам выловил меня, спросил удостоверение личности. Какое там удостоверение, к чертям собачьим… Привел в давно опустевший участок, закрыл в прозрачной камере предвариловки. Действовал по программе, не со зла. А в камере вентиляция не работает, воды нет. Пришлось самой выкручиваться, взламывать электронный замок. Теперь я для него рецидивистка, в черный список внес, наверное. Не удивлюсь, если при встрече опознает и применит оружие.
Обратно пробиралась с осторожностью. Некоторое время шла по следам постового – хотела убедиться, что он направляется не к башне. Но тут со мной связался Альберт.
– Ева, слышишь меня?
– Да. Говори, что там?
– Сработал датчик. Северо-восточная сторона.
– Только один?
– Да.
– Глюк?
– Не могу знать.
– Я тут видела большую железку. Может, это все-таки он?
– Не могу знать, – повторил Альберт, – Просто будь осторожнее, когда подойдешь к башне.
– Поняла. До связи.
У самого дома было тихо и пустынно. Я знала, с какой стороны зайти, чтобы оставаться незамеченной. Если бы меня у башни кто-то ждал, я бы его обнаружила. Проверила сработавший датчик, вроде бы все в норме. Стала подниматься наверх. За плечами кроме карабина теперь болтался и самодельный рюкзак с овощами. Несколько огурцов, три помидора, зелень. Успела сорвать на обратном пути.
На балконе села, отдышалась.
– Альберт, я дома!
– Жаль. Я думал, тебя съели. И мне не придется больше делиться с тобой энергией.
Улыбнулась. Иногда он пытался шутить, может, не слишком удачно, но это поднимало настроение.
– Камеры не нашла?
– Нет. Я для генератора детали искала.
– Было бы неплохо установить хотя бы одну камеру. Тогда я бы точно знал, ложное срабатывание у датчика движения, или…
– Я знаю, Альберт, знаю. Но пока камер нет. За ними нужно идти дальше. В следующий раз.
У меня была бутылка с крепким пойлом. Нет, не самодельным, сама я не гнала. Это дорогое пойло, которое я умыкнула из бара “Под эстакадой”. Иногда открывала, чтобы пригубить, расслабиться. Совсем чуть-чуть. А сегодня захотелось глотнуть побольше, даже не знаю, почему. Заставила Альберта включить музыку, танцевала, смеялась. Наверное, хотелось сбросить напряжение.
Проснулась среди ночи. Голова слегка побаливала, меня тошнило. Но дело было не в этом. Скрип. Тихий, пока еще далекий, совершенно неуместный. Его здесь не должно быть! Нащупала карабин, который всегда оставляла рядом с кроватью – на месте. Встала, подошла к пульту с тумблерами и контрольными лампочками.
– Альберт! Ты включил электричество на колючке?
– Включилось по таймеру, как всегда. Ты почему проснулась?
– Не работает!
Щелкнула тумблерами раз, другой.
– Альберт, не работает! Лампы не горят, энергии на проволоке нет!
Выскочила на балкон, на ходу устанавливая карабин на автоматическую стрельбу. Перегнулась через перила, прислушиваясь. Скрип, скрежет, будто множество острых когтей царапают метал.
– Альберт, свет! Прожектора!
В ту же секунду по всему периметру смотровой зажглись несколько мощных прожекторов. Их свет ослепил меня, но я быстро привыкла. Внизу, цепляясь за переплетение металлических балок, карабкались к моему дому черные твари.
– А-а-а!!!
Треск автоматной очереди, вспышки, росчерки улетающих во тьму пуль, с визгом и искрами отскакивающих от конструкции башни. Несколько мутантов было тут же сбито с металла: кувыркаясь, они полетели вниз. Я перебежала на другую сторону. Ползли отовсюду! Снова стрельба, вспышки. Сменила магазин, забежала в дом, хватая дрожащей рукой еще несколько рожков, распихивая их по карманам. Альберт что-то говорил мне, но я не слышала – снова выскочила на балкон, открыла огонь, перемещаясь вдоль парапета, стараясь не подпустить тварей к дому.
Понимание, что боезапаса не хватит, пришло ко мне в тот момент, когда лавина захватчиков внезапно поредела, схлынула. Я расслабила указательный палец, оставив в покое спусковой крючок. Вглядывалась вниз, перебегая с одной стороны на другую. Тихо. Все закончилось. “Но этого не может быть. Скольких я уничтожила? Двадцать? Тридцать? Пятьдесят?”. Я знала, что в округе тысячи когтярей, и все они сбежались бы на громкий звук и яркий свет. Тем не менее атака не повторялась. Нас оставили в покое.
Утром, выставив перед собой карабин, вздрагивая от каждого шороха и дуновения ветра, я спустилась на уровень, где была натянута колючая проволока. Прошла вдоль всей линии, пока не обнаружила гладкий, аккуратный разрез. Кто-то перекусил электрокабель инструментом, и это точно были не мутанты.
Добралась до земли, по-прежнему в страхе оглядываясь по сторонам. Вокруг множество следов, несколько тел, бурые пятна, еще недавно бывшие красными… Я ходила рядом с башней, внимательно осматривала все, что попадалось на глаза, силилась понять причину ночного нападения. И тут наткнулась на другие следы: отпечатки армейских ботинок. Они были чуть в стороне, но не настолько далеко, чтобы не понимать: здесь стоял человек, и он был среди мутантов. А потом ушел – сам, живой.