Воздушные эскадры

“Атеррадор” набирал скорость, разгоняя винты до максимума. Бока крейсера, лоснящегося свежей черной краской, тускло блестели в солнечных лучах. Однако сырая сентябрьская погода не сулила ясного неба, и скоро светило скрылось за тучами. Корабль последний раз предупредил мелкие суда протяжным гудком, погасил навигационные огни и продолжил путь, стараясь ничем себя более не обнаруживать. Три столба черного дыма, валившего из труб, быстро растворялись в завихрениях серой облачности, и только шум винтов, относимый вперед попутным ветром, мог предупредить возможного неприятеля о приближении крейсера.

– Снизить до двенадцати узлов, – Беатрис поднесла к глазам бинокль, внимательно осматривая пространство вокруг, – Да-а… Ни черта не видно!

– Может, подняться выше? – ее помощник взял в руки свою оптику, протер линзы.

– И пропустить их под собой? Нет, продолжаем на этой высоте. Смотреть по сторонам!

Она накинула плащ, вышла из рубки на мостик. Пол под ногами подрагивал от вибраций, передаваемых мощными машинами на корпус корабля. Несмотря на то, что винты были закреплены на пилонах в стороне от бортов, поток воздуха, создаваемый мощными лопастями, задувал и на палубу. Беатрис придержала фуражку с контр-адмиральской кокардой. Посмотрела назад, за корму.

Там остался их остров, их родной берег. Въевшийся в память силуэт, который она узнала бы с любой стороны подлета: опрокинутый конус скал и глинистого грунта с бахромой корней, а сверху, над линией равновесия, холмистая поверхность Тьерра Натива – со смотровыми башнями, россыпями деревенских домиков, редкими низкорослыми лесами… Пока остров не терял критическую массу левитирующей руды, он мог парить над землей бесконечно долго. Говорят, Тьерра Натива в воздухе уже тысячу лет! Кто знает, может и так.

Она услышала за спиной, в рубке, тревожный звонок. Вернулась обратно.

– Что?

– Спереди смотрящий сообщает о корабле!

Она вскинула бинокль, посмотрела вперед, медленно поворачивая голову направо, потом налево. Ничего. Только густая облачность. Впрочем… На секунду ей показалось, что между туч мелькнула тень. Беатрис замерла, регулируя четкость изображения. Облака – темные, светлые, проливающиеся дождем, рвущиеся от ветра на куски влажной ваты… Вот одно наплывает на другое, они смешиваются, потом расходятся клубами пара, и на их месте проступает нечто темное, слишком правильное, чтобы быть тучей. Пять миль, не больше.

– Все машины стоп!

Команда полетела от помощника к матросу, от того по корабельной связи в машинное. Вой двигателей сошел на нет, лопасти какое-то время еще вращались вхолостую, но скоро замедлились и остановились совсем. Наступила тишина, нарушаемая только свистом ветра в снастях.

– Боевая тревога!

Не было сирен, трезвона – в режиме охоты тревога объявлялась только мигающими красными фонарями.

– Это “Йегерен”, я узнал его! – вскрикнул помощник.

Силуэт вражеского судна, идущего встречным курсом, но на двадцать градусов левее, уже проявился достаточно хорошо, чтобы можно было судить о его принадлежности.

– Уверен?

– Так точно! Только у него есть такая надстройка за второй мачтой.

– Башенные орудия двадцать градусов влево. Приготовиться к залпу!

“Йегерен” опередил их. Вдалеке мелькнули вспышки. Через несколько секунд над “Аттерадором” с воем пронеслись снаряды.

– А вот и мимо… Залп по готовности!

Теперь от нее уже ничего не зависело. Помочь наводчикам невозможно, они лучше знают свое дело, как и матросы, которые сейчас заряжали орудия, управляли поворотом артиллерийских установок.

Крейсер вздрогнул: обе носовые башни выстрелили одновременно. Тяжелые болванки по дуге ушли в сторону врага. Беатрис считала про себя секунды, потом сжала губы – их снаряды тоже не достигли цели.

– Вижу на флагштоке противника черно-белый вымпел, – тихо проговорил помощник и посмотрел на контр-адмирала.

Она криво улыбнулась. “Привет, Инглинг! Давно не виделись”. Оценила курс “Йегерена”, прикинула его скорость. Если будет дальше обходить их слева, окажется между “Аттерадором” и Тьерра Натива. И тогда они будут вынуждены преследовать его, повернувшись носом. А если он повернется и даст залп всем бортом? Надо его перехватывать!

– Все машины полный вперед! Руль лево на борт!

Снова взревели двигатели, закрутились пропеллеры. Из труб, чихнув густым выхлопом, потянулись ровные черные струи.

Разрывая серую облачность, опять пронеслись мимо снаряды, теперь уже совсем близко – “Йегерен” пристрелялся. Но наводчики “Аттерадора” тоже не лыком шиты: ответным залпом снесли антенну над радиорубкой вражеского крейсера.

Корабль под командованием Беатрис Феррер развернулся почти на сто восемьдесят градусов, двинулся наперерез противнику. От каждого залпа корпус вздрагивал, уши на мгновение закладывало. Крейсерская дуэль была в самом разгаре, когда очередной выстрел “Йегерена” все-таки зацепил “Аттерадор”: в рубке все схватились за поручни, потому что от удара корабль рывком сместило в сторону. Снаряд угодил в один из задних пилонов. Взрывом оторвало пропеллер, который, продолжая вращаться, полетел в бездну.

– Чтоб у тебя котлы разорвало, дьявол! Сушить камни, поднять высоту на сто!

В резервуарах зашипел горячий воздух, испаряющий влагу с левитирующей руды, заставляя ее с глухим перестукиванием подниматься вверх и тянуть за собой весь корабль. Изменение высоты сбило прицельный огонь “Йегерена”, но и наводчикам “ Аттерадора” пришлось изменить угол обстрела.

Им повезло. Удачный залп – и вот сразу два снаряда ударили в борт далекого крейсера! Один не смог нанести бронированному корпусу серьезных повреждений, а вот второй попал в паровую магистраль. В воздух вырвалась белая струя, быстро превратившись в фонтан.

“Йегерен” вышел из боя, не стал рисковать. Повернувшись к преследователю кормой, он на полном ходу стал удаляться, чтобы через несколько минут исчезнуть в облаках. В догонку ему был дан еще один залп, но он, по видимому, не достиг цели.

“Аттерадор” полчаса продолжал двигаться в том же направлении, и потом еще час маневрировал на заданном удалении от Тьерра Натива, но больше корабли из имперского авангарда ему не попадались. Ближе к вечеру, когда скрытое тучами солнце уже закатывалось за горизонт, он передал сообщение о произошедшем патрулю из двух легких крейсеров, пришедших ему на смену, и взял курс домой.

Беатрис Феррер спускалась по трапу, тускло освещенному газовым фонарем. За ней шел помощник, Мартин Торрес. Она повернула к нему голову вполоборота, тихо спросила:

– Отвезешь меня?

Тот неловко кашлянул.

– Не нужно бы… Сейчас…

– Так отвезешь? – переспросила упрямо.

Шагая, она чуть припадала на левую ногу – давало о себе знать старое ранение.

Мартин согласно кивнул.

* * *

Среди ночного неба болтался на стальном канате старый фургон, бывший когда-то не то таверной, не то постоялым двором. Удерживал его небольшой буксир под республиканским флагом, к которому пришвартован был имперский катер. Соседство более чем странное, которое удивило бы любого и в лучшие времена, а уж сейчас… Впрочем, на много миль вокруг не было ни души, поэтому и удивляться было некому.

Буксир время от времени запускал мотор, поправлял положение сцепки, не давая ветру отнести их слишком далеко. Тонкая струйка дыма поднималась над фургоном-таверной, и из всех его окон светилось только одно, на последнем, третьем этаже.

– Хорошо стреляли твои орлы, – она повернулась в постели, пытаясь дотянуться до кружки с вином.

Он встал, взял кружку, подал ей.

– Да и твои… не промах. Неделю теперь ремонтироваться. А недели-то у нас и нет. Так ведь?

Она допила вино, встала с кровати, подошла к окну. Крепчающий ветер уже разогнал облака, оставив лишь обрывки, клочья, и свет полной луны выхватил из полутьмы бледную фигуру.

– Да, недели у нас нет. Черт свел наши земли. Никогда в мире не жили, так хоть вдалеке друг от друга. А тут и ветер против нас. Гонит и гонит Тьерра на ваш Империет. Завтра точно подойдем на расстояние пушечного выстрела.

– Что же сенат?

– Голосовали за изменение траектории. Были проекты… Подключить флот, сдвинуть подальше…

– Ну и?

– Большинство против. Говорят, все равно рано или поздно столкнемся. Партия войны победила. А император?

– Пьянствует. Окружил себя механоидами и плевать он хотел на ветер, пушки, Тьерра Натива. Все решает министр обороны. А он всегда хотел устроить бойню.

Она снова легла в постель.

– Иди ко мне, Инглинг.

Обняла его, поцеловала. Заставила лечь рядом.

– Когда мы виделись в последний раз? Месяца два прошло?

– Три.

– Кто бы мог подумать. Еще три месяца назад все было иначе. Ох, как я не хочу всего этого!

Инглинг погладил Беатрис по светлым волосам.

– Не возвращайся. Брось все к чертям! Я отвезу тебя на катере в такое место, где никто не найдет, отсидишься, а там…

Он наткнулся на ее взгляд, ставший вдруг ледяным.

– Прости, забылся. Я же простой капитан. А ты у нас контр-адмирал!

Она смотрела на него все так же холодно.

– Ну хорошо, хорошо! Извини, я правда сморозил глупость.

Некоторое время они молчали, потом Беатрис оттаяла, снова позволила обнять себя.

– Уже сегодня мы могли убить друг друга. Что будет завтра, Инглинг? Нам ведь придется отдавать команды, стрелять!

– Ты будешь во главе эскадры?

Она отрицательно помотала головой.

– Не знаю. Может быть. А может и нет.

Они забылись в объятиях друг друга до утра, пока не забрезжил свет. Беатрис оделась, достала из жилета часы на цепочке – пять утра. Пора!

Попрощались молча. Подошедший по сигналу буксир, за штурвалом которого был верный Торрес, принял на борт контр-адмирала. С катером Инглинг управлялся в одиночку.

* * *

К полудню на смотровых башнях республиканцы заметили Империет. Остров был огромен! Тяжелый, плоский как стол, он нес на себе город в четыре раза больший, нежели Тьерра Натива. Но все его оборонительные сооружения и гражданские кварталы были легкодоступны для дальнобойной артиллерии, в то время как на Тьерра постройки скрывались между холмами.

Продолжал дуть сильный ветер, и высокий остров, обладающий большей парусностью, быстро догонял имперцев. Флоты обеих сторон расположились по флангам от своих левитирующих цитаделей, собираясь не допустить выход противника в тыл.

Беатрис Феррер не назначили командующей эскадрой, ее оставили на берегу. Обе стороны считали свои острова флагманскими кораблями и не собирались занимать оборонительные позиции – флагманы должны были сойтись в решительной схватке не на жизнь, а на смерть. Устроившись на вершине одной из смотровых башен, Беатрис командовала главным кораблем флота.

Она пыталась рассмотреть в бинокль знакомый силуэт “Йегерена”, но так и не смогла отыскать его среди кораблей Империи – слишком тесный строй, много дыма. Не было такой силы, которая смогла бы сейчас остановить приближение Тьерра Натива к Империету, и ждать далее не имело смысла. Беатрис сделала знак рукой.

На берегу Тьерры грохнул сигнальный орудийный выстрел, дробно ударили барабаны, отбивая марш, который тут же подхватил армейский оркестр. Единственная артиллерийская установка, которая могла с этой дистанции дотянуться выстрелом до противника, была кормовая гаубица республиканцев. Располагалась она на дальней оконечности острова, и призвана была защищать его от любого противника, пытающегося преследовать Тьерра Натива, но теперь дуло ее было развернуто вперед.

Посуда во всех домах острова мелко задребезжала, когда гаубица сделала первый выстрел. Снаряд весом почти в две тонны взвился ввысь, с жутким воем стал снижаться и обрушился на один из кварталов Империета. Поднялся столб дыма, земли, каменных останков зданий. Гаубицу успели перезарядить и она сделала еще один выстрел, прежде чем острова сблизились настолько, что в дело смогла вступить обычная береговая артиллерия.

Острова не могли изменять высоту по приказу – линия равновесия Тьерры лишь ненамного выше – поэтому шли они точно друг на друга. Орудийные залпы становились все чаще, воронки от взрывов и поднятая в воздух пыль покрывали берега сближающихся кусков суши. Контр-адмирал отдала распоряжение о вступлении в бой флота…

Через несколько часов Тьерра Натива врезалась в Империет, подмяв под себя его берег, пропахав землю, прежде чем остановиться, на несколько десятков метров вглубь и разрушив старую пристань. Башня, в которой находилась контр-адмирал, частично обвалилась, Беатрис едва сумела выбраться. Кругом царил хаос: многочисленный имперский флот одерживал верх, с неба сыпались обломки кораблей, еще изрыгали пламя уцелевшие пушки, но исход битвы был предрешен.

Лишившийся трех пропеллеров “Йегерен” прорвался к берегу, снизился до нескольких метров. Вниз был брошен веревочный трап. Человека, спустившегося и приблизившегося к ней, Беатрис встретила поднятым стволом пистолета. Она была контужена, плохо понимала, что происходит, кто перед ней и что ей делать – нажимать ли на курок, или бессильно упасть в траву.

Из руки вынули пистолет, на курок которого она так и не нажала. Помогли встать, обвязали веревкой вокруг пояса и подняли на корабль. Что было дальше, Беатрис не помнила: она потеряла сознание.

“Йегерен” снова поднялся, набрал высоту, и, совершив несколько смелых маневров, вышел из боя. Когда его хватились, корабль уже скрылся высоко за облаками, чтобы никогда не вернуться ни на Империет, ни на Тьерру Нативу. Капитан Инглинг не был верен присяге так, как Беатрис. Но и она спустя некоторое время поняла, что есть нечто более важное.