Снегурочка на четыреста мегагерц
– Ну ты где, Зин?
Но мониторе был виден угол каюты, с кроватью и половинкой двери, но Зинаида Авдеева, лаборант и по совместительству детский аниматор, в кадр не попадала.
– Здесь я… – стереодинамики сумели передать направление ее голоса, откуда-то справа, за пределами видимости камеры.
– Мы тебя ждем, а ты еще на орбите?! Скоро ж праздник! Дед Мороз, то есть этот, Филиппенко, уже в шубе стоит, текст повторяет! А ты? Мы как детей без снегурки развлекать станем?
– Не могу я, Дима. Извини.
Тягостная пауза была красноречивее любого крика.
– Как это не можешь? – тихо переспросил Дима, – Ты что? В поселении всего десять ребятишек. А из всех взрослых роль снегурочки известна только тебе да сторожу Ермакову. Он от скуки ее выучил. Ты что, хочешь, чтобы Ермаков усы сбрил и снегурочкой стал?
– Дим, я все понимаю. Но я правда… не могу!
Она вздохнула. Чувствуя, что не смогла его убедить, вошла в кадр, повернулась к камере лицом. Нижняя челюсть у Димы отпала.
– Зинка… Что же это? Кто с тобой так?
Правый глаз Зинаиды заплыл от хорошего фиолетового фингала, нижняя губа ее распухла и щеголяла запекшимся кровавым пятном. На ссадины вдоль всей правой щеки можно было уже и не обращать внимания.
– Никто. Сама виновата. Понимаешь, – голос ее дрогнул, – Вчера с девчонками собрались… Старый год проводить… А потом… Они на спор… А я… А я…
– Что ты мямлишь? Объясни толком!
– Елку на спор украсить при нулевой гравитации! – выпалила Зина, – А они, чтоб им пусто было, ее включили! В самый неподходящий момент…
– Елку?
– Гравитацию.
Дима закрыл лицо рукой.
– Ясно. И что мы будем делать? Ближайшая снегурочка в двух световых годах отсюда, на станции “Земляничная”.
– Не знаю. Ладно бы только лицо, я еще и ногу подвернула при падении, хромаю теперь. Все, Дим. Утреннику капут.
Несколько минут он хмурился, нервно стучал пальцами по столу, потом бросил “я перезвоню” и отключился. Зина хотела было залить горе остатками вчерашнего веселья, все еще расставленными на столе отрядом прозрачных пузырьков, но коммуникатор вдруг снова ожил.
– В общем, шанс есть! – начал Дмитрий без предисловий.
– Какой? – без особой надежды спросила она.
– Мы берем на кухне антропоморфного андроида, наряжаем его снегуркой, а вместо его пластиковой башки проецируем голограмму твоей физиономии. Но только с поправкой на все вот это, конечно, – он жестами показал, что придется поправить на ее лице, – Программист сказал “дело плевое”!
– Хм. Плевое… Как же вы загрузите в него нужную модель поведения? Он ведь только готовить да посуду мыть умеет.
– А ничего загружать не надо!
– Как это?
– Подключаем тебя к андроиду и ты сама им управляешь! Прямо с орбиты! Ты ведь не на Земле, до которой сигнал черте знает сколько идти будет, ты рядом совсем. Надо только передачу помощнее сделать и все дела. Вроде как четырехсот мегагерц должно хватить.
Несмотря на ее сомнения, долго уговаривать Зину не пришлось. Тем более, что она чувствовала за собой вину в случившемся. Программист действительно настроил подключение, сумел поправить голограмму ее лица, и даже написал небольшой алгоритм, компенсирующий ее хромоту, чтобы андроид не повторял перед детьми замысловатые кренделя, а ходил ровно и величественно, как и подобает настоящей Снегурочке. В общем – спасли детский праздник. Правда, злые языки поговаривали, что один глаз “снегурочка” все время будто прищуривала, но это уж они от зависти.
Через месяц выдали Зинке премию. По правде сказать, она удивилась: дети, утренник – это все понятно, но не до такой же степени, чтоб за это премировать. “А вдруг ошибка какая вышла?”. Решила позвонить в бухгалтерию, выяснить лично.
– Нету никакой ошибки, – твердо ответила главбух, стараясь не смотреть в камеру.
– Тогда за что? В чем дело-то? Ну вы мне объясните толком!
Дородная Ангелина Святославовна повернулась к ней, а точнее к камере коммуникатора, всем своим организмом. Посмотрела на Зину из под очков.
– За яркое и незабываемое представление для директората компании.
– Чего? – Зина почувствовала, что бледнеет.
– Главный сам решил проверить – все ли в порядке с утренником. Только ему и всему топ-менеджменту сигнал шел без корректировки.
– То есть как – без корректировки?
Зина представила себя с фингалом и разбитой губой, весело хромающую вокруг елки вместе с детишками. Да, черт побери, премию она получила не зря.