Тех двоих Василий сразу срисовал, еще у входа в метро. Собственно, он их первый раз у дома заметил, но решил – показалось. Подумал – паранойя. Просто работа у него такая, разное мерещится. А в метро понял, что нет, не показалось, пасли они его. Как взглядом встретился – с тем, который повыше – так и понял. Вокруг толпа людей, а чувак на него смотрит. Да и тот, что пониже, тоже пялится. Крепкие такие ребята, в спортивных костюмах.

Вася хотел было оторваться, пару раз с поезда на поезд перескочил и в какой-то момент даже решил, что все, ушел. С эскалатора оглянулся, пошарил взглядом. Вроде исчезли, не мелькают нигде.

Перешел на соседнюю станцию по закругляющемуся коридору, отражаясь мутной тенью в кафельной плитке. На перроне встал у зеркала, рядом с которым первый вагон тормозит – здесь людей меньше. И в этот момент его дернули за рукав! Скрипнула дверца с табличкой “Только для персонала”, втолкнули, заперли.

– Э, вы охренели?! Чо такое?!

Включили фонарик на мобильнике, посветили в лицо.

– Василий Андреевич? Рукавишников?

Васю заставили сесть на стул, весьма кстати подвернувшийся в сумраке подсобки.

– Допустим. А вы кто такие?

Высокий с неудовольствием поискал взглядом лампочку, потом обернулся к напарнику.

– Где тут свет включается?

Щелкнуло, зажглось. Вася на мгновение сощурился.

– Работаете контроллером московского портала, так ведь? – продолжали допытываться незнакомцы, проигнорировав его вопрос.

Удовлетворить чужое любопытство он не смог, потому как за дверью тронулся поезд, сожравший очередную партию пассажиров и с лязгом набирающий ход. По правде сказать, Вася и не хотел отвечать. Никто не должен знать про его работу! А эти знают. Плохо…

Грохот железных вагонов стих в глубине тоннеля.

– Да вы кто такие, чтобы мою работу обсуждать? – снова попытался он перейти в наступление.

Высокий кивнул низкому и тот выудил из-за пазухи темно-красную корочку, раскрыл.

Вася несколько долгих мгновений разглядывал ее, потом попытался склонить голову набок, словно осознав, что документ показывают вверх тормашками. Вздохнул. Ему хотелось съязвить, что он, мол, тоже хотел в переходе такую шутеху купить, но смущало, что эти двое точно назвали его должность. Вряд ли они прикалывались.

– Ничего не понял, – признался он. – Не по-русски написано. Даже не уверен – буквы это или…

– Буквы, – подтвердил коротышка. – Крапчетунгдиглианские.

– Ах, если краптеблянские, тогда конечно. Тогда все яснее ясного… На самом деле нет! Чего вам от меня надо?

Двое переглянулись. Низкорослик снова полез в свой бездонный внутренний карман, протянул Василию пачку бумаг.

– Долг.

 

* * *

 

Лифт в доме не работал, пришлось подниматься пешком. На пятом этаже Рукавишников отдышался, нашел среди прочих кнопок звонок с фамилией “Фастовский”. Надавил. Где-то в глубине квартиры коротко звякнуло и буквально через минуту ему открыл немолодой уже человек в видавшей виды майке и поношенных трениках с пузырями на коленях. Человек с удивлением осмотрел Васю с ног до головы.

– Ты какого лешего не на работе, Рукавишников?

– Сан Саныч, тут такое дело…

– Ладно, заходи. Не на пороге же… Извини, руку пожимать не буду, она у меня в селедке. Хочешь селедки? С пивом?

Вася сделал неопределенный жест рукой, который сложно было объяснить как “да” или “нет”, потому что селедка ему и даром была не нужна, а вот от пива отказываться не хотелось.

Фастовский провел его темным коридором коммуналки до своей комнаты, впустил, заперся. Предложил сесть на скрипящий стул, на который парень почему-то посмотрел с неудовольствием. Но сел.

– Рассказывай.

Вася сглотнул, покосившись на бутылку обещанного пива. Сан Саныч достал чистую кружку, налил ему.

– Ну? – спросил нетерпеливо.

– Короче… – начал Вася и уже по одному этому слову и той растянутой паузе, которую он сделал, можно было предположить, что коротко у него не получится. – Я этих субчиков с утра заметил. В окно.

– Субчиков?

– Ага. Два парня, гопники по виду. Странные, в общем. Смотрели на наше окно, как мне тогда показалось. А потом оказалось, что не показалось. Когда я вышел в магазин, у метро…

– В какой магазин ты собрался на метро ехать? Сколько раз говорил – не покидать рабочее место дольше, чем на поход в сортир! Едрена вошь, а если в это время прибудет кто? Или наоборот? Ты же стажер! Но ведешь себя, будто все знающий спец. Вроде меня.

Сан Саныч почесал коленку сквозь треники.

– Прибудет… – Вася нахмурился. – Чего сразу к нам-то? Чего к нам?

– Да потому, что в Нью-Йорке портал закрыт до завершения ремонтных работ, а в Мумбаи карантин. И ты знал бы об этом, если б на приколотую к терминалу бумажку внимание обращал. В магазин ему…

– Рядом с работой нет нормальных бургеров, – пробормотал стажер. – Всего и проехать две станции…

– Дальше что было? – перебил его спец.

Василий смущенно понурил голову.

– Затолкали они меня.

– Куда?

Он пожал плечами.

– В подсобку какую-то.

– И?

– Сказали, что долг за нами. Вот – я бумаги сфоткал.

Передал Фастовскому смартфон. Тот вытер о майку руки, взял васькин сяоми с трещиной поперек экрана, стал читать.

– Ох, мама дорогая… Ты хоть знаешь, кто это был?

– Они удостоверение показывали, но я решил, что там просто ребенок карандашом все зачиркал.

– Это крапчетунгдиглианский алфавит. Крапчи знаешь, чем в галактике занимаются?

– Чем? – тихо спросил Вася.

– Коллекторы они. Ты не смотри, что выглядят, как люди. Их родина – планета-океан. А в другие миры являются в каком угодно обличье, есть у них такая способность. С тех пор, как Земля под залог была оформлена, к нам приходят каждую тысячу лет, все чего-то требуют. Тьфу! Вот знал же, что этим кончится. До пенсии год с небольшим. Надеялся, что пронесет, что уж не в мою смену…

– А в чью?

Фастовский глянул на него, как на слабоумного, раздраженно мотнул головой из стороны в сторону. Налил себе еще пива.

– Погоди, Саныч. А в смысле – “Земля под залог”? Кто ее заложил?

– Пантелеймон, кто же еще. Известная в наших кругах личность.

– Пантелеймон?

– Ага. Но имя ему потом дали, позднее. На три миллиона лет позднее, когда от Пантелюши лишь упоминание осталось, – он потыкал пальцем, вымазанном селедочным жиром, в экран смартфона. – Видимо, кредиторы посчитали его первым человеком.

– На что же Пантелеймон кредит взял?

– Ну ты смешной, Васька! Что он там мог взять? Что дать? Он и говорить-то, скорее всего, не умел. Его спросили “согласен?” Он ответил “гу-гу, угу-гу”. А они, сволочи, записали “согласен”! И какую-нибудь кость обглоданную всучили. По документам она проходит как первое орудие труда. Все, сделка состоялась! А мы теперь расплачивайся… Сколько они тебе дней дали?

– Н-нисколько…

– То есть как это?

– Хотели прям сразу. Или, говорят, планету на буксир и утянем из системы.

– А ты?

– А я им про вооруженные конфликты, про экологию. Про то, что ресурсы почти все выкачали, что по океану плавают острова из пластика.

– А они?

– А что они? Репы почесали, пошушукались и вынесли этот, ведр… верт…

– Вердикт.

– Ага. Сказали, что… – Вася поднял глаза к потолку, вспоминая точную формулировку, – “черт с вами, сукины дети, долговые обязательства снимаются в связи с полным банкротством должника”.

Василий взял вилку, выудил из луковых колец рыбный кусочек.

– Вкусная селедка.