Диспетчерскую называли домиком под мостом. Она и правда висела под брюхом старого, Сырохмарного моста, обросшего хижинами, словно днище корабля моллюсками. Всего один пролет, зато какой – полтора километра! Восточные опоры на Таможенном плато, западные на Предельном. И там, на Предельном, стартовая площадка космопорта, единственная возможность сбежать.

Мы – трое землян, еще не покинувших планету Перестак – пробирались на Таможенное несколько дней. Сейчас стояли в сторонке, прятались от местных за сараями предмостового квартала.

– Скоро снегопад, – ответственно изрек Акимыч, поглядывая на серые тучи.

Что ж, ему виднее. Он самый старший, самый опытный. Слесарь-механик все-таки… Вишь, как бороду седую тискает – точно умную мысль поймал, катает ее туда-сюда внутри облысевшей головы.

– А как только повалит, так сразу ноги в руки и вперед!

– Куда вперед? – тихо возразил Хироюки, имя которого Акимыч никак не желал запоминать, поэтому называл его просто Володькой. – Куда вперед? Они ж весь мост заблокировали. Стоят вон, галдят.

Хироюки-Володька утер со лба первые снежинки. Сам-то он сейсмолог, с местными не очень, по другой специальности обучался. Если кому и налаживать контакт, так это мне. Я единственная, кто хорошо знает их язык, четыре года здесь переводчиком оттарабанила.

– А вообще ты прав, – согласился Акимыч. – Больно уж они злые, нельзя сейчас на рожон. Обиделись, наверное. Наши прямо у них на глазах сматывались с планеты. Эти теперь думают, будто мы сломали чего, оттого и трясет.

В подтверждение его слов поверхность плато вздрогнула, заставляя присесть. Сараи со скрипом пришли в движение, сбрасывая с дырявых крыш капли влаги. Минута – и все снова стихло.

– Два балла, – резюмировал Хироюки.

– Давайте я все-таки попробую им объяснить, – встряла в мужской разговор, для солидности поправляя очки. – Может, пропустят? А?

– За ведьму ты сойдешь, объясняльщица. И нас с Володькой туды же. Колдуны, мол, темные маги… Спалят.

Толпа перестаканцев, притихшая было после двухбалльных толчков, снова принялась голосить. Кричали на своем, слали проклятия, потрясая над головой кулаками. Неужели нас так встречают? Уверены, что еще не все земляне улетели? А может и не уверены. Может, просто от бессилия это у них, от страха.

– Вот чо, – решил, наконец, Акимыч, хитро прищурив глаза. – Понизу пойдем!

– По какому “понизу”? – я выглянула из-за сарая, посмотрела на цветастую гирлянду жилых и нежилых построек, за сотни лет успевших приютиться у ажурной конструкции. – Прямо через дома что ли?

– Через них. Или по балконам.

Я пожала плечами. Хотела сказать Акимычу, что восхищаюсь его слабоумием и отвагой, но сдержалась. В конце концов, что нам терять? Между строениями под мостом всегда прорубали сквозные ходы, на случай пожара. Теоретически пройти можно. А то, что по пути встретятся обитатели этих самых строений, так на то она и наглость. Нам бы только до середины добраться, до диспетчерской!

Снег повалил сплошной стеной.

– Идем!

Накинули капюшоны, закутались в классическое местное рванье и помчались вперед. Но честно скажу – несмотря на сходство перестаканцев с землянами узнать в нас чужаков было несложно: и походка не та, и обувка другая, про чистые лица и руки я уж молчу.

Хироюки постучал в дверь первого дома. Ему открыли.

– Здрасьте, – сказал он по-русски, улыбнулся хозяину и отпихнул его в сторону.

Коридор, маленькая комната, дверь на балкон. В следующей лачуге семья с босоногими детишками, провожающими незваных гостей взглядами широко раскрытых глазенок. Мы немного заплутали – Акимыч перепутал сортир с выходом, чертыхнулся, исправил ошибку.

Нам кричали вслед, испуганно шарахались в сторону. Противный мальчишка бросил в меня рыбьей головой. Что ж, имеет право, это его дом.

Харчевню прошли через кухню, выскочили на просторную террасу. Я остановилась. В лицо плеснуло свежим, морозным воздухом. Снежный заряд уже поредел и можно было увидеть то, что я видела на этой планете каждый день, но от чего неизменно перехватывало дыхание: вздымающиеся над поверхностью горы, похожие на титанические столбы, каждый из которых увенчан обширным плато. Они связаны мостами, обросли городскими кварталами и деревушками, выдающими себя огнями и струйками дыма. Что внизу, у подножия гор – не разглядеть, скрыто туманной дымкой. Но я и так знаю: там необъятные болота, покой которых нарушают лишь бурлящие источники, выбрасывающие вместе с водой токсичные испарения.

– Отомри, малахольная! – Акимыч дернул меня за руку.

Кто-то сообщил бурлящей толпе на поверхности моста, что мы здесь, бежим через дома. Крики уже доносились со всех сторон. Нас преследовали.

– Вижу диспетчерскую! Шевелите помидорами! – Хироюки, презрев скрытую облаками бездну, перемахнул через очередной балкон, протянул мне руку. Акимыч справился сам.

И тут мир вокруг снова вздрогнул – пришлось остановиться, прижаться к деревянным постройкам, царапая их ногтями, надеясь удержаться, не сорваться вниз от сотрясающих мост толчков.

– Четыре по Рихтеру. Может, пять, – хрипло произнес Хироюки, когда все успокоилось.

– По мне так все шесть, – возразил Акимыч. – Ладно, идем.

Было время, когда на Предельном плато корабли садились и взлетали каждый день, да не по одному разу. Вся стартовая площадка была забита металлическими тушами! Поэтому диспетчерскую, чтоб не мешала, решили вынести на Сырохмарный мост. Арендовали у перестаканцев местечко и подвесили стандартную колониальную бытовку, со всем диспетчерским фаршем. Сейчас нам это здорово помогло. Пожалуй, даже спасло наши непутевые задницы.

Бежать до середины моста гораздо ближе, чем до его противоположного конца. А главное – бытовка рассчитана на изрядные перегрузки, поэтому, когда мы попали внутрь и заперли шлюз, можно было тешить себя надеждой, что не найдут местные супротив землянской конструкции взрывчатку нужной мощности. Очень хотелось в это верить.

– Предложил бы вам выпить, друзья, – Хироюки прикинул на вес початую бутылку янтарной жидкости. – Тем более, что тут есть.

– Но сейчас не до этого, – перебил его Акимыч, отобрал у “Володьки” пузырь и поставил его в дальний угол комнаты.

В дверь ударили. Потом еще раз. Кто-то заглядывал в маленькое окошко и, судя по открывающемуся рту, выкрикивал не самые добрые слова.

– Наводи, Володька. Чувствую, времени у нас мало…

На полу, посреди комнаты, стоял шестигранник голографического визуализатора. Над ним парил огромный двухметровый шар – проекция планеты Перестак. Хироюки крутанул его, увеличил взмахом руки нужный район. Еще с минуту двигал проекцию туда-сюда, что-то шептал, сверяясь с цифрами, надежно спрятанными в его голове.

– Здесь!

– Уверен?

– Почти.

– На сколько?

– На девяносто процентов. Может, на девяносто пять.

– Добро. Если и ошибся… То пофиг уже.

Акимыч размял морщинистые пальцы, зачем-то подул на них. Ему и раньше приходилось двигать тяжести левитатором. Тут почти то же самое, только масштабы побольше.

– Снимаю его с орбиты.

Наверное, нам троим следовало ужаснуться, ведь через мгновение мы будем отрезаны от Земли. Ни самим улететь, ни надеяться, что кто-то прилетит за нами. Со временем все восстановят, но когда? Через пять лет? Десять? А в дверь ломились уже сейчас.

– У них болгарка. Плазменная, – сообщил Хироюки, поглядывающий в окно.

– Молодцы-ы-ы… – протянул Акимыч, не отрываясь от пульта. – Снабдили дикарей инструментом!

Я даже кашлянула, так мне в этот момент стало обидно.

– Да вы что? Мы же как лучше хотели… Мы же не только инструмент… Мы им и школы, и больницы!

– Школой или больницей дверь в шлюз не распилишь. А вот болгаркой…

Шумоизоляция не смогла оградить нас от жуткого воя, с которым плазменный резак впился в металлическую створку. Мы с Хироюки наблюдали через оконце, почти прижавшись друг к другу щеками, стараясь понять – сколько им понадобиться времени, чтобы вскрыть диспетчерскую. Сейсмолог поглядел на Акимыча, снова уставился в окно. Покачал головой.

– Взломают. Не успеет закончить.

Он потянул руку к большой красной кнопке, опломбированной и закрытой прозрачным пластиком. В следующее мгновение ревун, установленный на внешней стене бытовки, огласил окрестности Сырохмарного моста душераздирающей сиреной. Перестаканцы бросились врассыпную.

– Заберу болгарку! – я хотела было открыть шлюз, но Хироюки схватил меня за руку.

– Куда? С чего ты взяла, что они все разбежались? Отсюда обзор никудышный. А если рядом кто остался? Откроешь и они тут как тут!

– Вернутся же сейчас, снова пилить начнут. И сирены уже не испугаются.

– А может не вернутся.

Но Хироюки-Володька сам себе не верил. То ли меня успокаивал, то ли себя. Он отвлекся, посмотрел на перекошенное от усердия лицо Акимыча, на визуализацию Перестака. Наверное, прикидывал наши шансы.

Я не стала ждать: дернула рычаг, толкнула дверь шлюза. Когда захлопнула ее за собой, крикнула Хироюки через стекло – “закрывай!” Наверное, он прочитал по губам. Закрыл. Выбора у него не было, потому что местные действительно вернулись, а снова открывать дверь, пытаться затащить меня внутрь, рискуя пустить их в диспетчерскую и тем самым не дать Акимычу завершить то, что он сейчас делает… Этого нельзя допустить! Иначе зачем мы сговорились остаться, не вернулись на Землю? Надо использовать последний шанс, последний пункт во всех возможных планах, рассмотренных и отвергнутых на многочисленных болтологических заседаниях!

Они недопилили совсем немного. Пожалуй, хватило бы и минуты, чтобы закончить. Я оценила неровную щель, оставленную болгаркой, подняла взгляд на тех, кто это сделал. Они уже подходили ко мне. Все такие же разгневанные, кричащие. Их мир рушился и они хотели одного – выплеснуть злобу на “виновных”, пытавшихся сбежать. На тех, кто “все испортил”. На нас.

Меня учили говорить. На разных языках. Объединять разумных, помогать им договариваться. Ничего другого я не умела, поэтому и вышла за дверь.

– Постойте! Вы же ничего не понимаете. Мы хотим помочь.

Но как найти нужные слова?

– Ведьма!

– Убить!

– Не кричите, я все объясню…

Кто-то хотел ударить меня по лицу – немыслимый жест агрессии по отношению к человеку с Земли. Немыслимый еще неделю назад. А сейчас… Я едва успела прикрыться.

– Это не конец, все еще можно исправить.

Мой голос, и без того едва слышимый среди злобных криков, дрожал.

– Ведьма! Сжечь!

Все-таки получила по лицу. Кто-то схватил меня за горло, попытался сдавить его. Сдернули плащ, порвали рукав на рубашке…

Я закрыла глаза, набрала полную грудь воздуха.

– Заткнитесь! Идиоты!

Рука на шее ослабла. Некоторые крикуны, стоявшие ближе всего, отшатнулись.

– Боги велели нам встряхнуть вашу землю! – оглушила я их внезапно проснувшимся командным голосом. Папочкин бас. Хоть что-то унаследовала от давно сгинувшего на безвестной войне генерала. – И тот, кто устоит, не испугается, кто не станет винить в своих бедах посланников божьих, тому будет дарован новый мир! Тихий и спокойный!

Сама не знаю, откуда взялись эти бредни. Наверное, поднимались из самых темных глубин моего подсознания.

– Узрите гнев богов, тупые вы крикуны!

Словно по заказу мост завибрировал, заскрипели деревянные постройки. Пожалуй, это была самая сильная серия толчков за последние несколько часов. Я видела, как на соседних плато поднимается пыль, как с гор осыпаются камни. Вокруг стоял устрашающий гул.

“Ну же, Акимыч! Какого черта ты медлишь?!”

Я взглянула туда, где в сотнях, а может и в тысячах километров от этого места, в необжитой части Перестака, одна тектоническая плита подталкивала другую, провоцируя ее на страшные разрушения.

Те, кто еще минуту назад хотел порвать меня на куски, лежали сейчас на шершавых, неотесанных досках, уткнувшись в них головами. Гул нарастал. Стоять на ногах было все труднее. Мне казалось, что сейчас и Предельное, и Таможенное плато пойдут трещинами, развалятся на куски, утянут Сырохмарный мост в вонючие болота.

Но стихия пошла вдруг на убыль – быстро, не так, как обычно. Откатилась с громом и толчками вдаль, туда, откуда пришла. И этому не могло быть других объяснений, кроме как… Да, разгонный модуль – чудовищная конструкция, сквозь которую уходят и приходят корабли – навсегда сошел со стационарной позиции, снизился до критической высоты, вспарывая атмосферу, потащил искусственной гравитацией кусок тектонической плиты, снимая накопившееся напряжение.

Никто не мог нам гарантировать, что все получится именно так. Что модуль не промахнется, что оттягивание не вызовет еще большие катаклизмы. Но мы точно знали, что если не набраться смелости, не предпринять хоть что-то, цивилизация на планете будет разрушена.

– Поцелуйте меня, Анна Валерьевна!

Я и не заметила, что шлюз позади открыт. Обняла Хироюки-Володьку, поцеловала. Совсем не по-дружески, страстно, позволяя лишнее себе и ему. И не потому, что испытывала к нему нежную привязанность. А потому, что хотела чувствовать себя живой!

Акимыч жадно допивал бутылку с янтарной жидкостью. Местные робко поднимали головы, глядя на свой притихший мир, похожий на стол с перевернутыми стаканами.

– Вставайте. Боги простили вас.