– Праздник же на носу, Федор Ильич. Ну едрены макароны!

– Ты мне, Петрович, на жалость не дави! Против природы не попрешь! Активность криовулкана была? Была. Ну вот, выплеснуло на поверхность, а потом прорубь заморозило ледяным панцирем, теперь закупорка. Это, брат, не Антарктида какая-нибудь, это Европа. Да первый раз, что ли? Чего я тебе рассказываю…

Федор Ильич встал из-за стола, махнул Петровичу рукой, показывая, чтобы тот следовал за ним. Они вышли из просторного кабинета, на дверях которого было написано "Управляющий поселением", двинулись по коридору подводной станции, на которой всю праздничную атмосферу создавала лишь старая, потрепанная мишура, кое-как развешанная вдоль стен.

– Ты ж со своим отделом снабжения всю управленческую плешь проел! – Федор Ильич шлепнул себя по лысине.

– Так мне-то что, – семенил позади него снабженец. – Детишек жалко. Завтра Новый год, а транспорта, получается, не будет. Ни тебе мандаринов, ни подарков. Про елку уж молчу.

– Правильно, что молчишь. Не люблю, когда ноют. Трубы в газогенераторном нарядим! Видел, какое там переплетение? Не хуже елки получится.

– Трубы… – тихо проворчал Петрович.

– Вот именно. Самим надо выкручиваться! Теперь недели две снаружи пробиваться будут, раньше и не…

– Пробиваются!

Из-за поворота, прямо им навстречу, выскочил молодой парень в оранжевой спецовке.

– Пробиваются! – повторил он возбужденно.

Поднялись в диспетчерскую, где два оператора – парень и девушка – сосредоточенно вглядывались в россыпь мониторов.

– Сканеры зонд обнаружили, – сказала девушка и подвинулась, чтобы начальству лучше видно было.

– Да ладно, – не поверил управляющий. – Может, помехи?

– Обижаете, Федор Ильич. Уж помехи от сигнала зонда мы отличим.

– Он через слой конвекционного льда проходит, теплую жилу ищет, – добавил парень.

Управляющий подвинул свободное кресло, сел.

– Запустили, значит. Решились.

В диспетчерской воцарилось молчание. Шелестела вентиляция, через наушники оператора едва слышно пробивалась музыка. Все смотрели то на большой монитор, показывающий темно-синюю муть океана, едва рассеиваемую прожекторами, то на экран поменьше, где схематически отображались верхние слои льда и красная точка зонда.

Даже парнишка в оранжевой спецовке, сообщивший радостную новость, не желал уходить: стоял позади всех, вытягивал шею, чуть приоткрыв рот.

– Чо на обед? – спросил его управляющий, не поворачивая головы.

Парень не ответил – засмотрелся на красную точку, медленно продирающуюся сквозь вязкие льды. Очнулся лишь тогда, когда Федор Ильич повернул голову, наградил его суровым взглядом.

– А? Вы меня спрашиваете?

– Ну а кого? Эти, – управляющий кивнул на операторов за пультом, – на смене с утра. У нас с Петровичем планерка была. Ты один взлятываешь по всему поселению, приключения ищешь.

– Так это, – парнишка смутился, – рассольник сегодня.

Через час зонд закончил работу. То ли нашел теплую жилу во льдах, то ли не нашел – такое тоже вполне могло быть – стал подниматься к поверхности. Если результат неудачный, то и просиживать штаны в диспетчерской смысла не было. Однако никто не знал наверняка, связь с поверхностью прервалась сразу после извержения, поэтому все оставались на местах, на что-то надеялись.

Что-то появилось минут через сорок. Еще одна яркая точка, компьютер промаркировал ее синим.

– Ледовый краулер, – спокойно сказала девушка и после этих ее слов атмосфера в диспетчерской словно разрядилась, все выдохнули.

– Ф-фух! Ну, дуй теперь в столовку, – Федор Ильич снова повернулся к искателю приключений, – скажи, чтоб сюда принесли. Погоди! И поллитра еще – надо нервишки успокоить.

– Понял! – парнишка выскочил за дверь.

Ледовый краулер тем временем вгрызался в самое уязвимое место намерзшего панциря. Проник в конвекционный слой, двинулся разведанным маршрутом, стараясь как можно быстрее добраться до океана.

– Вот сейчас его сплющит льдами – не приведи господь, конечно! – и мы, Петрович, с тобой еще и виноватыми останемся. Почему обеспечение так поздно заявку подало? И почему управляющий ее подписал?

– Так не знали ж… Ведь криовулкан…

– О-о, поверь моему опыту! Там, в земных небоскребах, такие ушлые ребята сидят, что нам с тобой и не снилось. Уж они от тринадцатой зарплаты не откажутся и трубы вместо елки им наряжать не придется. Все на нас свалят. И справку возьмут от самого вулкана – мол, предупреждал, не прислушались.

Краулер замер. Видимо, подвижки вязких льдов изменили проходимость маршрута – вся работа автоматического зонда насмарку. Теперь экипажу искать новую жилу или возвращаться на поверхность. Если, конечно, получится.

– Не, не пробьется, – разочарованно резюмировал Федор Ильич. – Ладно, давай пока супу поедим. И по маленькой. За его успех, наши мандарины и елку – вот за это все!

Был уже съеден не только рассольник, но и картофельное пюре с котлетами, приготовленными на ужин, выпито поллитра, а противостояние льдов чужой планеты и машины, управляемой людьми, продолжалось. Надо отдать должное этим людям: краулер погружался все глубже, натыкался на непроходимые участки, отступал, но только для того, чтобы сменить направление и с завидным упрямством двигаться дальше.

Петрович молча наблюдал за показаниями сканеров. Ему представлялась взмыленная бригада, управляющая машиной: матюгающийся пилот, штурман с выпученными глазами… Оно, конечно, можно и одному такой техникой рулить, но по штатному расписанию полагалось выходить в рейс полностью укомплектованной бригадой. Ох и взяли они на себя работку ради елочки с мандаринами! Неудобно стало Петровичу, совестно. Даже взгляд опустил. “Уж и правда, – подумал он, – стоило ли оно того?”

– А с другой стороны, – тихо заметил начальник отдела снабжения, – не место детям в таких чертовых куличках, как подводные колонии на спутнике Юпитера. Вот зачем они здесь? Ради них же теперь стараемся все это… – он кивнул на мониторы. – Создать, так сказать, условия. Нам-то ведь хрен редьки не слаще, отпраздновали бы и с украшениями на трубах.

Он смахнул крошки со стола, отодвинул стопку.

– А ты чего думаешь, – так же тихо ответил ему управляющий, – я могу запретить направлять сюда мужчин и женщин? У меня что, полномочия такие выросли откуда-то? Погляди на них…

Он кивнул на операторов – девушку и парня.

– Чтобы эдакие вот и не делали детей? Обязательно будут! Не те, так другие. Вот они их и делают. А на Земле говорят – “до завершения миссии вывоз детей нецелесообразен, поскольку транспортировка через льды несет в себе больше риска, чем проживание на подводной станции”. Сколько у нас до конца миссии-то? Если не продлят?

– Два года еще. Всего семь.

– Вот-вот. Ребятишкам как раз двоим по пять. Ну, один помладше, ему четыре. То есть почти сразу, как станцию заселили, люди здесь стали – как там в песне? – делать новых людей. И я тебе, Петрович, скажу, что трое детишек на тыщу населения – это еще ничего, это нормально. В северном поселке их уже десять и еще двое на очереди.

Он вздохнул.

– Ничего мы с таким положением вещей поделать не можем. Природу, опять же, не переупрямишь.

– Ну, тут как посмотреть! – лицо Петровича вдруг просветлело, – Глянь-ка, эти переупрямили!

Краулер вырвался из толщи льда и, набирая скорость, взял курс на подводную станцию.

За толстым, бронированным люком, шло шлюзование. Доносился шум воды, шипение паровых обогревателей. Наконец щелкнули задвижки, провернулось колесо запирающего механизма. Обитатели станции тесной гурьбой смогли войти в шлюз, чтобы встретить героев, пробившихся к ним сквозь ледяной панцирь.

Перед ними стояла девчонка лет двадцати, не больше. Она стягивала перчатки, придирчиво осматривала исцарапанный борт.

– Ты… Ты кто? – Федор Ильич подошел к краулеру, с недоверием заглянул в створ открытого люка. – Где остальные?

– Маша, – она протянула ему руку и растерянный управляющий пожал хрупкую ладошку. – Остальные празднуют уже. Сказали – тебе больше всех надо, ты и спускайся. Я и спустилась.

Девушка улыбнулась.

– Там, в грузовом отсеке, подарки. Из провизии кое-что. Ну и елка, понятное дело. Вы бы побольше людей пригласили, чтобы быстрее разгрузиться. Мне же еще на северную станцию, а потом наверх пробиваться.

Когда закончили разгрузку, Маша легко взлетела по ступенькам, обернулась, остановившись внутри огромной машины.

– Я тут одну мандаринку стырила, – сунула оранжевый шарик в карман. – С наступающим!

Поздравила она будто и не их вовсе, а всю планету. С наступающим Человеком, которого ничто не остановит.