Чтобы пройти через зону досмотра орбитального подъемника, требовалось вывернуть наизнанку душу и все карманы. Виктора это не устраивало. Только не сегодня, не сейчас!

– Запрещенные к провозу предметы?

Офицер даже не смотрел на него, продолжал стучать пальцами по сенсорной клавиатуре. Но, не дождавшись ответа, поднял голову. Уперся глазами в широкую грудь, едва помещавшуюся под черной футболкой и наполовину расстегнутой кожаной курткой. Потянулся взглядом еще выше, чтобы рассмотреть лицо стоявшего перед ним человека: скуластый, бородатый мужик. На правой щеке шрам, глаза скрыты темными очками.

– Ну так что, есть? Предметы? – переспросил неуверенно.

Виктор погладил бороду, улыбнулся.

– Кто ж его знает, чего в карманах могло заваляться. Вообще-то я человек честный, – улыбнулся еще шире.

– Ага… – офицер почесал затылок. – Понятно… Пройдемте в комнату личного досмотра!

Службисты всегда знают, в какой комнате личного досмотра видеофиксация – совершенно случайно – работать не будет. На всякий случай досматривающий бросил взгляд на цилиндрик с линзой, подвешенный под потолком, в углу помещения: красная точка светодиода не горела. Значит, никто не подсматривает за его досмотром.

– Не могли бы вы… э-э… – офицер показал, чтобы Виктор до конца расстегнул куртку.

– Конечно.

Взвизгнула молния. Аккуратно потянув на себя полы куртки, таможенник посмотрел сначала под правую руку Виктора, потом под левую… Замер.

– Если там и есть что-то лишнее, – словно спохватившись, заметил бородач, – то оно мне не нужно.

– Да?

– Да.

– Ага… – офицер так же аккуратно выудил из внутреннего кармана перетянутый резинкой рулончик. Старая добрая наличность нравилась господам офицерам гораздо больше электронных переводов.

– Ну что ж! Я вижу – вы действительно честный гражданин. Можете проходить!

На другом орбитальном подъемнике его бы не стали шмонать, но этот поднимал пассажиров и экипажи к докам, где швартовались утлые кораблики частных перевозчиков. И властям, конечно, было любопытно сунуть нос в чужой трюм – кто чего перевозит на Луну или другой конец галактики? Не конфисковать ли? Не выписать ли штраф? Даже если найдут у экипажа даром никому не нужный, но запрещенный к вывозу с Земли антиквариат времен Большой Пандемии, например гаджет, с нелепым фруктом на потрескавшемся корпусе. Список запрещенки у таможни длинный…

Весь экипаж его, викторова судна, отражался сейчас в толстом стекле кабины, мчавшейся от поверхности Земли к орбите. Отражение щеголяло бородой, шрамом… В общем, в кабине он был один. Ночью пассажиропоток падал до нуля, тем более в южном полушарии. Одинокого путешественника это вполне устраивало.

Наверху – там, где башня подъемника упиралась в орбитальное кольцо – тоже было немноголюдно. Виктор вышел из кабины, цепким взглядом скользнул по фойе. Подозрительных субчиков из органов он вычислял на раз-два, как бы они не пытались прикидываться туристами в два часа ночи. С бандитами еще проще: эти ведут себя естественно, достают оружие и стреляют, когда видят заказанную жертву. Но сейчас хуже яркого экрана, брызгающего во все стороны неоновыми красками, в фойе ничего не было. "Синтетическая еда на любой вкус! Возьми в дорогу!" – убеждал экран редких прохожих.

Виктор проигнорировал синтетическую еду, не обратил внимания на таксистов, предлагающих "бистра, нидорага", да еще в гравитационной капсуле. Пошел пешком.

У самого поворота к причалу, где был пришвартован его “Сульфат”, остановился.

– Упс.

Сделал шаг назад. Чуйка, никогда его не подводившая, зудела в глубине души, предупреждая об опасности. Повернул шею вправо-влево, щелкнул позвонками, размял кисти рук. Оружия он при себе не имел – такую наглость на таможне не оплатить взяткой. Рассчитывал только на увесистые, молотоподобные кулачищи.

Первым с кулачищем познакомился зазевавшийся оболтус, стоявший на стреме. Рухнул, словно подкошенный, разбросав по сторонам два импульсатора. Один ствол Виктор подобрал, другой отопнул подальше.

– Чо потеряли, ребята?

Троица, поджидавшая его у шлюза, понадеевшаяся на оболтуса, отдыхавшего у поворота к причалу, пооткрывала рты.

Двоих Виктор уложил сразу. Третий дернулся было, хотел сбежать, но понял, что некуда – единственный путь к отступлению перекрывала высокая плечистая фигура.

– Пожалуйста! – запричитал единственный, оставшийся из троицы. – Нам приказали!

– Как звать?

– Я? Я… я… просто…

– Шнурки от кальсон? – подсказал Виктор.

– Мы не хотели… – оправдывался человек. – Нам приказали. Говорят – он возит контрабандный товар. Ни с кем не делится… А это район “серых псов”, с ними надо делиться!

– Да ты, я смотрю, не понимаешь. Здесь, – Виктор легонько хлопнул себя по левой стороне груди, где было сердце и внутренний карман куртки, – кое-что для мистера Джинджера.

Голос его звучал тихо, но так угрожающе, что Шнурки От Кальсон даже не смог сглотнуть – во рту у него пересохло.

– Чего? Для кого?

– Для мистера Джинджера. Если еще раз услышишь это имя – беги. Понял?

Виктор отошел в сторону, позволяя ему пройти.

– И псам своим передай.

Съежившаяся фигурка скрылась в лабиринте орбитальных доков.

Бородач прошел через шлюз на борт “Сульфата”, сел в пилотское кресло. Старенькое, но еще крепкое судно покинуло искусственное кольцо, опоясывающее планету. А через час, когда корабль пересек орбиту Марса, Виктор включил автопилот.

В своей каюте он достал из внутреннего кармана белую бутыль – натуральное, но уже запрещенное к продаже вещество.

– Кысь, кысь, кысь!

Пошарил татуированной рукой под кроватью, ухватился за рыжую лапу, хозяин которой протестующе мяукнул.

– Вылезай, куча меха, – Виктор поцеловал кота между рыжих ушей. – Я тебе молока принес.