Возвращаться через район сладкой жизни – не самая умная мысль. Раньше бы Тертый и не пошел, но сейчас… Сейчас другое дело. Он должен пройти этой дорогой, чтобы приметить опасные развалины, темные проулки и тупики, присмотреться к еще целым домам, в которых можно укрыться. Как там сказал Старик? Разведка? Пусть будет разведка, ему виднее.

Пустые оконные проемы провожали его жадными, подозрительными “взглядами”. Солидные особняки, покинутые много лет назад, словно шептали вслед: “Чужак на нашей улице! Не место ему здесь!”

– Уж конечно… – ворчал Тертый себе под нос, опасливо оглядываясь, – Куда нам…

От сладкой жизни осталось лишь странное название – кто-то из юнитов дал его этому району, пошутил. Да, они еще могли шутить, на это мозгов хватало.

Под ногами хрустели серые осколки, в россыпь которых медленно превращался асфальт. В воздухе пахло мусором, гнилым деревом и еще чем-то неуловимым, от чего слегка подташнивало. Но об этом, тошнотворном, думать не хотелось.

Из-за поворота показался самый большой дом квартала: черный скелет, обгорелый остов, частично обрушившийся на задний двор и заваливший бассейн. Когда-то беглые зеро устроили там гнездо, а потом, видимо, и пожар. Случилось это еще зимой, несколько месяцев назад. Тертый помнил, что столб дыма был виден за много километров от района сладкой жизни.

Сейчас, насколько ему известно, больших гнезд не осталось, зеро ушли на север – летняя жара им не нравилась. Да она и Тертому не нравилась, но лучше оставаться здесь, подальше от голодных тварей.

Вот и приметное место, от которого нужно поворачивать. Двухэтажный магазинчик, на его стене красуется выцветший плакат – радостные папа с мамой ведут за руки обаятельного сынишку. Чуть ниже надпись: “Программа ОЗ. Государство заботится о вашей безопасности!”

Тертый нагнулся, затянул на ботинке развязавшийся узелок. Когда распрямлял спину, заметил впереди движение. “Проморгал”. Навстречу ему шли несколько дохлых зеро. Пожалуй, даже больше, чем несколько. Их было десять или двенадцать. “Худые совсем. Давно не жрали. Такие и юнитом не побрезгуют!”

Убегать не хотелось, тем более назад. Да ведь и не смотри, что они изможденные. Ломанутся следом, даже если сдохнут от такой погони. Не понимают же ни хрена. А если хоть один догонит… Нет, надо через них пройти! Тертый спокойно двинулся навстречу. В конце концов он не человек, должны принять за своего.

Почувствовал, что начинает потеть. “Хорошо, так и должно быть”. Зеро, идущие первыми, принюхивались, поднимали головы, поворачивая их по ветру. Запахам они доверяли больше, чем глазам. Как животные.

Вот между ними осталось десять шагов, пять… Первый остановился, смотрел в упор на Тертого, пока тот невозмутимо проходил рядом. Второй даже протянул руку, хотел уцепиться за куртку юнита, но тонкие пальцы соскользнули с синтетической ткани.

Его толкнули еще два или три раза, но он упрямо шел дальше, словно на прогулке, не медленно и не слишком быстро, не оглядываясь по сторонам.

Зарычали за спиной – дико, по звериному. Стая осталась позади, но кто-то из них решил, что он слишком голоден и добыча, кем бы она не была, не уйдет.

Тертый развернулся, достал нож.

– Ну давай, подходи…

Бить надо в голову или сердце, другое ранение зеро не остановит, они будут преследовать пока не сдохнут.

Удар! Самого голодного свалил, но остальные тоже потянулись к нему. Ничего… Теперь, когда он прошел мимо и дорога к дому свободна, можно драпануть. Ударил еще двоих, а потом помчался что было мочи!

В проулок, через хлипкий, полуобвалившийся забор… Направо, мимо здания банка и вороха непонятных бумажек… Последний рывок – к высотке со “слепыми” окнами без стекол. Позади все еще слышен топот и злобное рычание, но Тертый знал, что делать.

В подъезд, через просторный холл, вверх по лестнице. Зеро плохо преодолевают ступеньки, координация для лестниц у них никудышная.

К десятому этажу он и сам с трудом поднимался, дышал часто, прерывисто. Лишь на мгновение остановился, чтобы глянуть вниз. Кто-то там еще шел по его следу – один, кажется. Остальные отстали. Строителем он был, что ли?

Тертый вышел через шикарные когда-то апартаменты к пустому оконному проему, занимавшему всю стену. Ветер гулял по комнате, раскачивал плетеный мостик, натянутый между этим и соседним зданием.

Быстро переставляя ноги, цепляясь за металлический трос, служивший единственным поручнем, Тертый перебрался на другую сторону. Снова оглянулся. Там, в апартаментах, появилась полуголая фигура. Зеро тоже его увидел, забрался на плетеную переправу, хватаясь за веревки.

Можно развязать крепления с этой стороны, но потом придется снова их подцеплять, поднимать… Лучше дождаться, когда все разрешится само собой.

Преследователь чуть было не сорвался, но еще продолжал двигаться. Тертый пнул металлический трос, заставил мостик раскачиваться из стороны в сторону. Еще мгновение и… Зеро мешком полетел вниз, не издав ни звука.

Шмяк!

 

* * *

 

Старик смотрел на него с неудовольствием, ворчал:

– Чего долго? К обеду тебя ждали.

“К обеду” – усмехнулся Тертый. “Знаю я этот обед”.

– Хотел внимательно все осмотреть, ты же сам говорил. Да еще стая привязалась, на выходе из сладкой жизни. Пришлось их до моста за собой тащить.

– Оторвался?

– Нет, у входа стоят, зайти стесняются!

– Ясно. Садись, пожри.

В убежище, как обычно, воняло. На улицу лишний раз выходить боялись, поэтому делали все, что нужно, прямо здесь – в погребенном под руинами старого здания подвале, к которому проделан скрытный лаз. Зеро, конечно, учуют. Со временем. Но сейчас тварей в районе немного, да и убежище группа периодически меняет.

Рыжий, Одноглазый, Финка, даже Мелкий – они вносили свой вклад в общее дело. Сейчас, однако, от них ничего не зависело. Все молча смотрели на Тертого.

– Тьфу! – он выплюнул кость. – Что за тощая крысятина?

– А ты думал мы тебе какую-то особенную найдем? Пожирнее?

В подвале засмеялись.

– Жри что есть.

Старик дождался, когда Тертый закончит с трапезой, напьется воды. Наконец спросил:

– Дорогу проверил? Можно до канала добраться?

Тот помолчал, качнул головой, выдавив из себя, словно нехотя:

– Дурная дорога. До сих пор опасная. Но дойти можно.

– Вот и ладненько! Можно – значит дойдет, – Старик потер друг о друга сухонькие, сморщенные ладони. – Бабу будешь?

– Да погоди ты с бабой… – Тертый мельком глянул на пойманную неделю назад зеро, привязанную за ногу, забившуюся в дальний угол убежища. К похоти своей они относились со стыдливой брезгливостью, но понимали, что напряжение надо снимать, ни к чему хорошему оно не приведет. В отличие от зеро, юниты не так подвержены своим инстинктам, но контролируют их хуже, чем люди.

– Сложно будет на пальцах дорогу объяснить.

– На бумажке нарисуешь.

– Да я не о том…

– А я о том! – морщинистое лицо исказила гримаса ярости, но почти сразу злоба ушла, растворилась. – Без проводника обойдется. Нас и так мало.

Разговор можно было считать оконченным – мнение Старика никто не пытался оспаривать, демократии в группе не было. Они не знали, откуда он пришел, из какой промзоны, просто Старик всегда был умнее остальных. Взять хотя бы рацию, которую только он сумел собрать.

И все же Тертый не желал мириться с тем, что его мнение игнорировали. Он сопел, отодвинувшись к стене, ковырял ножом кирпич и заставлял себя успокоиться. “Ничего! Мы еще посмотрим – чье слово крайнее!”

Сеанс связи ждали к вечеру, когда стемнеет: тот, для кого проводили разведку, обещал выйти в эфир после захода солнца.

Мелкий крутил рукоять генератора, чтобы запитать радиопередатчик энергией. Остальные, не решаясь стоять слишком близко, толпиться за спиной Старика – им тоже хотелось слышать разговор.

Шипение, треск… Подвывание радиоволн, изменяемых кругляшом настройки, который вращали костлявые пальцы…

– Ведущий, слышите меня? – прорвалось сквозь шум.

Голос казался совершенно чужим – грубым, низким. Властным. От него юнитов, прячущихся в подвале, сотрясала нервная дрожь. Кажется, даже Старик в нерешительности замер, прежде чем набрался смелости и ответил:

– Я ведущий, слышу вас.

– Готовы? – спросил человек без предисловий. – Мне нужен точный, проверенный маршрут. Завтра я выхожу.

– Да, – Старик сглотнул. – Мы готовы. Есть маршрут.

– Тогда встречаемся в точке, оговоренной ранее.

Эфир замолчал. Пропал властный голос, оставив после себя шипение и треск маленького динамика. И вдруг вернулся, словно из потустороннего мира ворвавшись в убежище густым басом.

– Приходите один.

Тертый вышел на улицу, подставил лицо прохладному вечернему воздуху. Хотелось закурить, но сверкать огоньком в темноте не стоило.

– Ничего не выйдет, – раздался сзади голос старика. – Попробовать надо, но… Жопой чувствую – ни черта не выйдет.

Дед достал самокрутку, не стесняясь закурил.

 

* * *

 

Утром вдвоем отправились в путь. Тертый не понимал, зачем Старику его сопровождать, ведь сказано было – прийти одному. Дорога же не у Старика в голове, а у него. “Недоверяет?”

Покинули хорошо знакомую территорию, обошли одну из заброшенных промзон, огороженную дырявым забором, вздымающуюся к серому небу чередой труб. Когда до условленного места оставалось не больше километра, Старик остановился.

– Ну… Дальше ты сам. А то и правда – увидит двоих, шмальнет, чего доброго. Здесь тебя буду ждать. Иди!

Не оглядываясь, Тертый пошел. Он почему-то был уверен, что за ним уже наблюдают. И даже если не успели заметить Старика, то не стоит им подсказывать, вертеть головой взад-вперед, словно оставил в тылу команду поддержки.

Место открытое, если не считать редких развалин, оставшихся со времен последней войны. Ничто не мешало обзору, не скрывало его от чужих глаз. Только ветер гнал пыль, приносил с собой запах мазута и машинного масла от рельс, шпал, брошеных сразу за пустырем.

– Тут, что ли?

Тертый остановился и теперь открыто озирался по сторонам. Никого. Он медленно поворачивался, одновременно стараясь проморгаться, избавиться от попавшей в глаза пыли.

Увидел. Только что никого не было и вдруг – вот она, фигура во всем черном, стоит в полный рост, на лице маска, в руке увесистая штуковина с длинным стволом.

“Баба. Что я, бабу не узнаю? Да еще в обтягивающих штанах”.

Она махнула ему рукой: мол, подойди ближе. Подошел на расстояние нескольких шагов, дальше не решился – она приподняла ствол оружия.

– Ведущий?

Голос у нее был совсем не такой, как в радиоэфире. Звонкий, почти детский.

– Д-да.

Она сбросила рюкзак, выудила из него бликующую пластину, похожую на прямоугольный кусок стекла.

– Посмотрите. Это карта. Сможете разобраться?

Пластина засветилась, показывая цветную картинку. Но Тертый, подскочив, сунул ее обратно в рюкзак, который закинул себе на плечо.

– Идем. Быстрее!

Одетая в черное поспешила следом, в недоумении оглядываясь, ожидая увидеть опасность, которая заставила бы их так скоро ретироваться. Но вокруг никого.

– Простите… Может… Может все-таки остановимся… Эй!

Не обращая на нее внимания, он продолжал быстрым шагом двигаться к окраинам района, с которого начинался намеченный им маршрут.

– Ты чего? Хотела совещание устроить на виду у всех?

– У кого на виду? Здесь же пусто!

– В том-то и дело. Плешивый пустырь, все как на ладони. Тебя видят, а ты никого.

До городских кварталов дошли молча. Тертый провел ее через несколько внутренних двориков, окаймленных еще не развалившимися зданиями. Остановился.

– Не знаю – есть ли кто живой в округе. Но даже если ты права и за нами не следили, рисковать глупо. Это тебе не город людей. Уже нет… – скинул с плеча рюкзак, протянул ей. – Показывай карту.

Она недовольно хмыкнула, нажала что-то на своей стекляшке. Протянула ее Тертому. Тот внимательно всматривался, вертел прямоугольник так и эдак, подносил к самым глазам и отодвигал от себя подальше.

– Не. Чот я не разберусь.

– Мы вот здесь, – она ткнула в карту пальцем. – Канал…

Провела по экрану, заставляя картинку смещаться.

– Канал здесь. Понятно?

Он еще несколько минут смотрел, потом покачал головой.

– Непонятно. Не пользовался я такими штуками. Давай лучше на словах объясню. Ну, нарисовать кое-что могу, на бумажке.

– Хорошо, попробуйте.

Достала блокнот, карандаш. Внимательно смотрела, как Тертый выводит на листке закорючки, неровные линии.

– Простите, но теперь я ничего не понимаю… – она разочарованно вздохнула. – И вряд ли вы сможете объяснить на словах.

Выпрямилась, посмотрела на небо, будто пытаясь определить по бледнеющему за тучами солнечному пятну – который час.

– А сами вы меня сможете провести?

На лице Тертого мелькнула тень улыбки, но он тут же нахмурился, стараясь напустить на себя искреннюю озабоченность.

– Проведу.

– Тогда идем!

 

* * *

 

– Как вас зовут?

– Тертый.

– А имя?

– Имя?

– Ясно. Будете...Терентий, что ли. Нет, лучше Теренс, так короче.

Они шли уже несколько часов. Одни разбитые улицы и заброшенные дома сменялись другими, иногда начинал накрапывать дождик, порой доносился вой бродячих собак – ничего особенного, как сказал Тертый, новоиспеченный Теренс.

– А тебя как звать?

– Юля. Но почему мы идем в ту сторону? Разве нам не на запад?

– Куда?

– Солнце садится там.

– Ну?

– И канал тоже там. А вы ведете в другую сторону.

– Это мой маршрут. Пойдешь напрямик – сдохнешь. Да, и, если придумала мне имя, то говори “ты”, а не “вы”. У нас тут все немного проще, чем в вашем городе.

К вечеру поднялись на холм, густо поросший деревьями и кустами; в этих зарослях скрывались некогда респектабельные особняки – еще одна сладкая жизнь. Тертый вошел в дом, ступил на скрипучую лестницу.

– Надо осмотреться.

Дом венчала башенка, в окнах которой даже стекла уцелели, хоть и покрылись грязными разводами. Не смущаясь, он протер их рукавом, стал пристально всматриваться в серые кварталы, раскинувшиеся у подножия холма. Юля встала рядом, чувствуя сильный запах пота, исходящий от ведущего.

– Видишь дым? Нам туда. Но мы туда не пойдем.

– Почему?

– Потому что дым, дура! – вспышка гнева, ничем не оправданного, заставила девушку сделать шаг назад. Тертый сжал губы, тряхнул головой, избавляясь от дурманящей его мозг ненависти. – Беглые юниты, вроде меня, в открытую огонь не разводят. Это зеро устроили очередной пожар. Криворукие уроды… Придется обходить, делать еще один крюк.

Он стал спускаться по скрипучей лестнице.

– Но это завтра.

– Завтра? Вы… Ты знаешь – ночные прогулки меня не смущают. Если честно, у нас не так много времени. Скоро меня хватятся, начнут искать, и, уверяю тебя, это будет похуже встречи с зеро.

Тертый прошел в гостиную, сел на диван, подняв облако пыли.

– Сама не знаешь, о чем говоришь. Ни с одной стаей, поди, не встречалась, а говоришь. Я ночью не пойду. А ты – раз так любишь прогулки в темноте – давай, топай.

Выудил из нагрудного кармана бумажный сверток, развернул, впился зубами в кусок вяленого мяса.

– Садись, пожри. У тебя ведь есть что-нибудь? У меня-то только на одного припасов.

Девушка огляделась, нашла стул – не захотела садиться на диван, рядом с юнитом. Ее провизия тоже была спрятана в кармане, но, в отличие от натурального крысиного мяса, выглядела не очень съедобно – желтые брикеты искусственного происхождения. Впрочем, Тертый был уверен, что у нее и вкуснее, и питательнее. Отвернулся, чтобы не завидовать.

– Ты ведь не одна? Все это придумала? Голос по радио был не твой.

– Голос я изменила, это не сложно.

– Зачем?

Посмотрел на нее и понял, что вопрос глупый: неизвестному с устрашающим басом из преисподней они верили, а вот девчонке, которую можно принять за дитя… Вряд ли.

– Ладно, можешь не отвечать. А эта штука… Ну, ты понимаешь… Она там? – кивнул на ее рюкзак. Еще когда нес его на плече, чувствовал, что внутри что-то булькает.

Девушка молча кивнула, заканчивая с желтым брикетом.

Когда совсем стемнело, Тертый вышел во двор. Он искал воду – рядом с домами частенько обнаруживались старые емкости, которые наполнялись дождем. Качество питья не ах, но метаболизм юнита позволял утолить жажду практически чем угодно.

Принюхался, уловил в слабом ветерке нотку застоявшегося пруда, зеленой тины. На деле пруд оказался пластиковым корытом, служившим когда-то декоративным водоемчиком. Утолив жажду, Тертый еще несколько минут прислушивался к вечернему сумраку, накрывшему развалины старого города. Рядом, в ветвях большого дерева, чирикали птицы. А где-то далеко, на границе слышимости, потрескивало. Видно, догорал пожар, дым от которого они видели.

Он вернулся в дом.

– Ночью будет холодно, – буркнул Юле, пьющей воду из голубой бутылки. – Но ты рядом со мной не ложись.

– Еще не хватало.

– Глупая, – сказал Тертый беззлобно. – Если прижмешься, чтобы согреться, я могу того… Сдуреть маленько. Так что ты уж сама как-нибудь.

Он оставил ей диван, сам лег на пол, ближе к парадному входу. Пытаться забаррикадировать все пути, которыми враг мог попасть в дом, бесполезно, да и времени на это уйдет – полночи. А те же зеро, если полезут, то самым простым путем, через парадный. Поэтому Тертый решил устроиться ближе к дверям, полагаясь на свое чутье, не раз выручавшее его в момент опасности.

 

* * *

 

Солнце еще не взошло и Тертый, пробудившийся не то от шороха, не то от дурного предчувствия, увидел в темной гостиной размытый силуэт: высокий, худощавый, совсем без одежды. Он стоял шагах в трех, как раз между ним и девчонкой. Видимо, пролез через черный ход, со двора.

Зеро решал – за кого взяться. Запах Тертого не пришелся ему по вкусу, слишком напоминает сородичей. Повернулся к Юльке. Она крепко спала, приоткрыв рот, уронив на пол оружие, которое, видимо, сжимала в руке перед сном. Двинулся к ней.

Тертый воспользовался этим. Поднялся, привычным движением выхватил нож. Удар – зеро, не издав ни звука, рухнул на пол.

Юля вздрогнула, приподняла голову. Увидев тело, тихо вскрикнула. Стала лихорадочно шарить по дивану.

– На полу, – подсказал Тертый.

Подняла оружие, щелкнула чем-то, направляя на того, кто секунду назад собирался с ней расправиться.

– Да все уже. Дохлый он.

Со стороны черного хода донеслись звуки возни, злобное урчание.

– Надо уходить! – прошептала девчонка и схватилась за рюкзак.

– Следом пойдут, – возразил Тертый. – Жди здесь, я гляну. Если их не много…

Он выскочил через окно, посмотрел на дверь черного хода. Там были двое – такие же худые и голые, как тот, что валялся в гостиной. Двинулся было к ним, но тут из-за угла дома показались еще двое, а за ними еще, и еще!

– Да чтоб вас!

Хотел вернуться, но и у того окна, через которое он попал на задний двор, уже были зеро. Тертый взревел, словно загнанный зверь.

Два выстрела – бах! бах! – прозвучали почти одновременно. Тех тварей, что стояли у дверей, отбросило в разные стороны. Одного из них девушка ранила, но поняла свою ошибку и исправила – бах! Юлька вышла на одичавший дворовый газон, выстрелы стали следовать один за другим, пока, наконец, не стихли. Все вокруг было усеяно телами.

Девушка опустила оружие. Тертый видел, что руки ее дрожат. Он подошел ближе, не пытаясь быть бесшумным, чтобы не спровоцировать еще один случайный выстрел.

– Кхм… Как это… Ну, в общем, прости. И спасибо.

– За что – “прости”?

– Не стоило их недооценивать. Моя ошибка.

Юля кивнула, шмыгнула носом.

– Я никогда не убивала людей.

– Ну так они и не люди, – он криво усмехнулся, понимая, что то же самое можно сказать про него.

– Когда-то были.

– Первые несколько минут после рождения? Ерунда.

Похлопал ее по черной куртке, но тут же отдернул руку – прикосновение к хрупкому женскому плечу моментально взбудоражило.

– Пошли. Теперь уж точно надо валить.

Из вороха мусора подобрал обрывок газеты, на котором еще можно было разглядеть заголовок “Программа Обязательной Защиты! Мы приглашаем вас в мир ОЗ!”, вытер ею кровь с лезвия ножа.

Та ли это была стая, которая накануне вечером устроила пожар в соседнем квартале, или совсем другая – Тертый проверять не хотел. Соваться туда он не собирался, будь такая дорога хоть трижды более прямая. Пошел, как и планировал, в обход.

– А что, тебя правда будут искать?

– Будут. Сам скоро увидишь, – тихо ответила она и оглянулась, будто ожидала, что прямо сейчас из-за ближайшего поворота появятся преследователи.

– Тогда нам стоит взять еще севернее. Пройдем вдоль металлургической промзоны.

– Разве там безопасно?

– Как посмотреть… Ограда загонов не идеальная, иначе бы не появлялись беглые. Но если удается вырваться, они сразу уходят, не стоят у забора. Да и вообще – вряд ли те, кто собирается тебя искать, решат, что мы пойдем именно там.

– Хочешь спрятаться – будь на виду у всех?

– Что-то вроде.

Тертый выбирал дорогу, Юля с опаской оглядывалась, иногда поднимая глаза даже к небу. Город тем временем уступил место заводским окраинам. Показались дымящие трубы, громады корпусов. Кажется, оттуда доносился низкочастотный, вибрирующий гул.

– Хочешь? – Юля разломила желтый брикет, протянула Тертому половинку.

Он сомневался мгновение, но потом поддался инстинкту, желанию удовлетворить вечный голод. Схватил предложенную еду, кивнув вместо “спасибо”. Девушка завороженно смотрела, как он с ожесточением, почти по-звериному расправляется с брикетом. В смущении отвернулась.

Тертый выдохнул – искусственная еда и вправду была вкуснее натуральной крысятины.

– Нужна вода. Там, недалеко от пропускного пункта, есть озерцо.

Юля достала из рюкзака пустую бутылку.

– Держи. В пробке фильтр. Не стопроцентная очистка, но лучше, чем ничего.

– Мне-то пофиг, так напьюсь. А тебе наберу. Только ты здесь подожди – там не очень хорошее место. Я быстро!

 

* * *

 

– Терес! А-а-а! Терес!

Он услышал ее крик, когда уже набрал воду и сам пил из огромной лужи, встав на четвереньки. Вскочил, бросился назад, доставая на ходу свое единственное, остро заточенное оружие.

Девушку держали двое. Еще один стоял поодаль, спиной к Тертому, разглядывал отобранный у нее пистолет. Видимо, напали внезапно, застали врасплох. Они были так заняты своей жертвой, так увлечены предстоящим развлечением, что не заметили, как подошел человек с ножом.

– Хык… – пистолет вывалился из ослабевших рук. Тертый не стал его поднимать, двинулся к оставшимся двоим. Они уже бросили Юльку на землю, расправлялись с ее одеждой.

– А-а! Нет!

На нее брызнуло теплым, липким. Один из нападавших захрипел, завалился на бок, держась за горло. Второй попытался было вскочить, но и сам напоролся на лезвие. Шатаясь, отошел в сторону, чтобы через секунду рухнуть.

Тертый протянул руку, помог девушке встать. Она ощупывала себя, осматривала широко распахнутыми глазами.

– Они укусили? Укусили меня? Ты видишь? Нет?

– Успокойся, они не сожрать тебя хотели. Это не зеро.

– Что? А кто это?

– Юниты. Такие же, как я. Трое озабоченных юнитов.

Она в растерянности смотрела на лежащие рядом тела.

– Все равно. То, что они собирались сделать… Это убьет меня так же верно, как укус зеро.

Он покосился на ее расстегнутую одежду.

– Да. В каком-то смысле. Обмен жидкостями, инфицирование… Ох, знаешь, тебе лучше прикрыться!

Опомнившись, Юля отвернулась, дернула на куртке молнию, скрывая порванную футболку. Подтянула штаны.

Они забрали пистолет, бутылку с водой, и, не обсуждая случившееся, пошли дальше, вдоль забора из толстой проволоки, сеткой натянутой между стальными столбами. Ограда тянулась в бесконечность, охватывая территорию металлургического комбината. Гул индустриального монстра стал отчетливым, он перемежался со скрипами невидимых механизмов, уханьем гидравлических прессов, скрытых за стенами корпусов.

– Впереди загон. Отойдем-ка подальше…

Тертый отвел ее в сторону, на добрую сотню метров. Дальше они шли вдоль промзоны издалека поглядывая на то, что там творится. Сначала Юле казалось, что за забором сплошная серая масса – шевелящаяся, но однородная. Потом она стала различать в этом месиве отдельные тела, из которых оно состояло.

– Трудно поверить, что они способны работать.

– Еще как способны.

– Я знаю, но все равно… Когда смотришь на эту толпу…

– Для них заученные движения – весь смысл жизни, за это они получают еду и воду. Даже если ты дикая собака, но тебя с малолетства учат одному и тому же движению, ну, или набору движений – делай вот так и вот так – ты сможешь работать. А когда замешкаешься или допустишь неточность, мастер-юнит вразумит электрошокером. Самых неуклюжих и вовсе может прикончить, имеет право.

– Неудивительно, что они бегут.

– Ага. Лезут через забор, когда есть возможность, рвут зубами и руками проволоку.

Издалека донесся стрекот вертолетного двигателя, но почти сразу исчез, растворился в шуме металлургического комбината. Юля и Тертый переглянулись. Вскоре стрекот появился снова, уже с другой стороны. Вертолет приближался.

– Лучше спрятаться, – сказала девушка.

Но поблизости не было ни заброшенных домов, ни складских ангаров, какие обычно бывают в промзоне, ни даже развалин.

– Надо прижаться к забору, – предложил Тертый.

– Туда? К ним? С ума сошел?! Ты же сам меня подальше оттащил!

– А у тебя что, куча других вариантов? – он уже шел к толпе зеро, отделенных от остального мира сеткой из проволоки. – Догоняй! Чего застыла? Это же тебя ищут!

Она побежала следом, то и дело оборачиваясь в сторону нарастающего гула.

К облегчению Юли они не стали вжиматься в саму сетку ограды. Изгибающийся забор потребовал от строителей поставить в этом месте не один, а два стальных столба, прислоняющихся друг к другу. Теперь к ним прислонились и они. Но те, кто толпился по другую сторону, их, конечно, заметили.

 

* * *

 

Толпа навалилась на плетеную проволоку, кто-то пытался просунуть между ячейками руки, или хотя бы пальцы, дотянуться до человека и юнита. Стояли вой и злобный рык.

– Они привлекают к нам внимание, – сказала девушка Тертому.

– В загоне это обычное дело, – спокойно ответил он. – Увидят чего, унюхают, и давай наваливаться толпой. Главное, чтобы забор не продавили.

Вертолет тем временем прошел чуть в стороне, но было понятно, что, если б они оставались на открытом пространстве, из машины их бы заметили.

– Идем. Через несколько километров начинается лес, там будет проще. А то я чувствую, что эти, – он ткнул пальцем в небо, – еще вернутся.

Промзона и гул комбината остались позади. Появился чахлый перелесок, отравленный выбросами из труб предприятия, но впереди уже зеленела полоса густого, кажется – хвойного, леса.

– Откуда ты знаешь, как они себя ведут в загоне?

– Я там работал.

Вошли в лес. Их окружили старые, высокие сосны, еще не пожелтевшие, не сбросившие иголки – не поддавшиеся ядовитому следу, тянущемуся от промзоны. Они могли укрыть их от любопытных взглядов сверху.

Юля периодически сверялась с картой, чтобы убедиться, что они идут в одном и том же направлении. Город – это одно, а в лесу… Она сомневалась, что Теренс-Тертый ориентируется здесь так же хорошо. Но он вел ее с уверенностью бывалого сталкера, не раз проходившего знакомым маршрутом. А даже если юнит и оказался в лесу впервые, где-то внутри его искалеченной, измененной души определенно вздрагивала стрелка природного компаса, указывающая нужное направление.

– Слушай…

– М?

– Ты, конечно, все время идешь в одну и ту же сторону. Но канал не там.

– Разве?

Сунула ему под нос планшет.

– Я не разбираюсь в этой…

– Перестань! – перебила она его. – Все ты понимаешь. Просто хотел идти сам, вот и прикинулся дурачком. Думаешь, я не поняла?

Тертый недовольно фыркнул, поднял голову к прогалине между верхушками деревьев, в которой виднелся кусочек низко висящих туч.

– Уже темнеет. Придется остановиться. Там овраг, – показал куда-то пальцем, – небо над ним из-за деревьев совсем не видно. Разведем костерок, погреемся.

Он не стал просить ее снова поделиться желтым брикетом, доедал вяленое мясо. Рядом протекал ручей, так что и с водой проблем не было. Хотя… Черт его знает, что за вода, какая дрянь в ней может быть. Но пили, она через бутылочный фильтр, он так, надеясь на метаболизм юнита.

– Это правда. Сам хотел пойти. Я ведь на встречу не один явился и меня обратно ждали. Ну, типа объясню тебе дорогу и вернусь.

– Видела, что не один.

Тертый понимающе кивнул.

– Честно сказать – и с тобой идти не стоило. Надо было взять эту булькающую дрянь в рюкзаке и топать одному.

– Так я тебе и отдала!

– Так я тебя и спросил… Отобрал бы и все. А ты – спокойненько домой. И никто б не кружил у меня над головой на этих штуковинах.

Штуковины действительно появлялись еще несколько раз, пока они преодолевали расстояние между промзоной и лесом, но им удавалось прятаться от вертолета.

– Я не вернусь домой, – тихо сказала Юля. – Думаешь, нас там много? Тех, кто решил что-то изменить, сломать систему?

Она отрицательно покачала головой.

– Никого не осталось. Я была на хорошем счету, всегда лояльна администрации, поэтому меня не подозревали. А остальных… Кого за решетку бросили, кого и вовсе при задержании…

Она замолчала. Смотрела на огонек маленького костра, прикрытого с четырех сторон камнями, чуть дальше – склонами оврага, а сверху раскачивающимися кронами деревьев.

– Родители сохранили большую библиотеку, – снова заговорила Юля. – Еще с тех времен, когда не было ни юнитов, ни зеро. И я читала, много читала. И не могла понять, как мир стал таким? Почему одних превратили в покорное стадо, а остальные сбились в кучку и живут в закрытых городах, получая все блага цивилизации?

Тертый сухо засмеялся, с трудом сдерживая себя.

– Прости. Но – “цивилизации”? Это правда смешно! Даже я, необразованный недочеловек, понимаю, что нет никакой цивилизации!

 

* * *

 

Юля плохо спала. После ночевки в заброшенном доме ей всюду мерещились чьи-то тени, посторонние звуки… Она даже не удивилась, когда, в очередной раз открыв глаза, увидела в свете луны фигуру человека, замершего на краю оврага. Медленно подняла пистолет, направляя в его сторону. Кажется, он не видел ни ее, ни Теренса. Да и был ли он человеком? Нет, не был.

Неизвестный смотрел наверх, задрав голову. То ли на луну, то ли на искорки звезд. Неужели в его голове еще оставались какие-то мысли? Чем его могла привлечь красота ночного небосвода?

Развернулся, пошел прочь.

Юля опустила пистолет, заметила, что и Теренс проснулся, привстал, но слишком поздно, чтобы заметить блуждающего зеро. Снова лег спать. Девушка еще лежала с открытыми глазами, сжимала рукоять оружия. Прошел час, или чуть больше – никто не появлялся. Она снова задремала. И на утро уже не могла с уверенностью сказать – видела ли кого-то, или ей это приснилось.

– Плохо. Все плохо! – Тертый ворчал себе под нос, поднимая воротник куртки, прячась от назойливого, мелкого дождика, холодными струйками заползающего под одежду, смешивающегося с каплями пота.

Снова пришлось отклониться от основного направления, в сторону от конечной цели. Их путь пересекли следы гусеничной машины, Тертый сказал, что они свежие, что кто-то ждет впереди. Надо обходить еще дальше.

– Черт, все-таки лучше было идти одному!

– Не психуй, тебе вредно.

Он понимал, что она права, но не мог успокоиться.

– Вся эта возня – машины сверху, машины снизу – все из-за тебя!

– Конечно. Вообще все из-за меня…

Не стала продолжать разговор, провоцировать ведущего. И он, похоже, взял себя в руки. Насупившись, шел вперед.

– Теперь выйдем прямо на побережье, – выдавил из себя Тертый после часового молчания.

– К морю?

– К морю. Дальше по берегу до старых очистных, забирающих воду из опреснительного водохранилища. А там уже и канал. Это совсем не тот путь, которым хотелось бы туда попасть, но другого сейчас нет.

– Ты и правда хорошо ориентируешься. Если бы я шла по карте, меня бы давно выловили.

– Когда с завода сбежал, долго прятался, все здесь облазил. Потом набрел на Старика и его группу. Он сказал, что кто-то из города вышел с ними на связь, ищет проводника, – Тертый остановился, посмотрел на Юльку.

– Это поможет? – кивнул на ее рюкзак.

– Изменения до уровня зеро обратимы, мы проверяли.

Она посмотрела ему в глаза.

– Очень концентрированное вещество, оно может раствориться в миллионах кубометров воды и не потеряет эффективность несколько месяцев. Главное добраться до канала, вдоль которого сосредоточены все предприятия.

Еще один испытующий взгляд, от которого Тертому стало неуютно.

– У каждого, кому в организм попадет хотя бы минимальная доза, начнется процесс регенерации нейронных связей. Уровень зеро – это фактически болезнь мозга. После регенерации уровень повышается до юнита. Вы ведь этого хотите? Многомиллионную армию таких же, как вы сами? Способных к сопротивлению?

Он не ответил, повернул голову в сторону, откуда ветер принес шум прибоя.

– Пойдем, море близко.

Хвойный лес просветлел, стал совсем редким. Под ногами вместо мшистой подстилки появился желтый песок. Еще минута и они вышли на широкую пляжную полосу. Волны набегали на берег, с шумом подбирались ближе к лесу, подталкивая белую пену, но тут же откатывались назад, чтобы набраться сил и начать все сначала.

– Нам туда, – Тертый указал налево.

Уже чувствовалось дыхание осени, вода стального цвета наверняка была холодной. Проверять это совсем не хотелось, но они пошли по той границе на песке, до которой дотягивалось море. Если повезет, накатывающиеся волны смоют следы.

К счастью, вертолеты больше не появлялись, потому что иначе они бы моментально обнаружили две одинокие фигурки, идущие по открытой береговой полосе. Идти пришлось долго, большую часть дня, с несколькими остановками. Пока вдали не появились бетонные коробки.

– Очистные, – с удовлетворением резюмировал Тертый. – Теперь осторожнее, там может быть охрана.

Лес пропал, остались лишь кустарник и песчаные дюны. Пошли через них. Чем ближе к коробкам, тем медленнее.

– Дальше я сам. Подожди здесь. И лучше, если ляжешь, спрячешься за кустом.

Юлька не стала спорить, легла, ожидая возвращения Теренса. Он пришел с наступлением сумерек – испачкавшийся в грязи, потный и злой.

– Все! Нет прохода.

 

* * *

 

Они отошли по береговой линии назад, туда, где их не могли заметить с очистных.

– Что, совсем нет вариантов? Канал тянется на сотни километров, не может быть, чтобы хоть где-нибудь к нему нельзя было подойти!

Волны все так же шумели, толкали пену. И, хотя дождь давно закончился, над головой по-прежнему висели тучи, скрывая диск Луны. Вокруг было темно.

– Они усилили охрану! Из-за тебя, глупая ты баба, из-за тебя! Здесь уже не прорваться.

– Мы снова обойдем…

– Чтобы обойти, понадобятся недели! И куда обходить? На территорию, где я ни разу не был? А что там? Ты знаешь? Я нет!

– Не кричи.

На лице Тертого читалась злоба, граничащая с ненавистью. Он с трудом себя сдерживал.

– Всего и нужно было – отдать мне чертову канистру и катиться в свой чертов город! И тогда я бы спокойно дошел! Нет, ей, дуре, надо было сопроводить, донести самой! Будто я не соображу, как вылить это дерьмо!

– Тише, тише…

Она выставила перед собой руки и озверевший юнит воспринял это, как вызов. Он толкнул девушку на сырой песок. В последний момент она попыталась выхватить пистолет, но Тертый отобрал его, кинул в сторону. Схватил Юльку за горло.

– Я покажу тебе, сучка! – рванул молнию на ее куртке.

– Нет… – прохрипела она.

Соленая, холодная волна окатила обоих. Юля закашлялась, отплевываясь водой.

Тертый вдруг убрал руки, встал на ноги. Отошел на несколько шагов, оказавшись по колено в море. Еще две волны чуть не сбили его с ног, прежде чем он вернулся на берег. Девушка отползла подальше. Она могла бы схватить оружие, но не стала.

– Я не животное… Я не животное… – опустился перед Юлькой на колени и даже в темноте было видно, как побледнело его лицо. – Что они с нами сделали?

У нее не было ответа.

– Зеро только жрачку давай и пускай иногда в соседний загон совокупляться. Это единственное, что у них в голове, правда? Да ты ведь знаешь… Ты же имеешь дело с той дрянью, которую им вкалывают.

– Это другое. Я никогда не занималась репрессивным инъекцированием, его придумали задолго до моего рождения.

– Но я не животное, – снова повторил он. – Я не такой.

Человека бы она обняла, постаралась успокоить, даже несмотря на то, что он пытался с ней сделать. Но с юнитом не решилась.

Тертый огляделся.

– Мне нужно оружие.

Заметил валяющийся пистолет, дернулся было в ту сторону, но Юля остановила его, схватила за руку.

– Зачем?

– Мы пойдем туда, сейчас же. В темноте и с этим, – кивнул на валяющийся ствол, – есть шанс. Наверное.

Она вскочила, сама подняла оружие.

– Я стреляю лучше.

Тертый согласился.

Даже сам он не знал, какое – шестое, седьмое чувство – подсказало ему выбрать нужный пост из всех расставленных вдоль канала. Но именно здесь их не заметили, пока двое не оказались на бетонной стене правого берега.

– Держи, – она сняла рюкзак, отдала Тертому. – Не смотри на меня, беги. Беги! Вон там лестница, спуск к воде!

Их, наконец, заметили. Пришлось поднимать пистолет и целиться. На этот раз в людей, таких же, как она сама. Убить двоих или троих ради того, чтобы тех, низвергнутых до состояния животных… Вернуть к жизни? Спасти? Она не знала, как это сформулировать для самой себя. И как сказать Теренсу, что она его обманула, что не может быть никаких промежуточных уровней регенерации. Все – и зеро, и юниты – снова станут людьми. И им с этим жить.

– Бах! Бах, бах!

Девчонка и правда хорошо стреляла, даже после того, как пуля с той стороны попала ей в ногу, заставляя встать на колени. Ей некогда было оглядываться, смотреть на Тертого, который, опустошив канистру, с упоением окунулся в мутную воду, медленно утекающую к многочисленным промзонам.

Хромая, Юля спустилась к Теренсу по лестнице. После перестрелки вокруг стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь плеском воды. Скоро сюда придут с других постов, но еще оставалось несколько минут, чтобы побыть наедине друг с другом.

– Ты что, искупаться решил?

Он улыбнулся в ответ, кашлянул.

– Наглотался воды? Она не слишком чистая.

– Ерунда. Я же юнит.

Юлька все-таки обняла его.

– Уже нет.