Они спустились на закате, когда щербатый диск Меркло показался над горизонтом, а багровая Пылка уже падала за холмы, заставляя деревья и хижины отбрасывать длинные тени.

Спустившихся было семеро. Вооруженные до зубов, в странных одеждах, окрас которых сливался с каменистой долиной, они шли по тропинке без страха, но с той осторожностью, которую можно увидеть лишь в повадках опытного хищника.

Команда зачистки – так их называли люди, ждавшие в высокогорном поселке. Дед просил меня не связываться с пришлыми, но я все равно следил, осторожно выглядывая из-за валунов, прижимаясь чешуйчатым животом к земле.

Тем временем небесный корабль, железная туша которого извергла семерых, уже поднялся и исчез в темнеющей синеве. Люди тихо разговаривали о чем-то, цепочкой поднимались к плато, ориентируясь на мачту связи, установленную в поселке. Оружие держали наизготовку.

Я глянул себе под ноги: крошево из камней. Один неосторожный шаг и посыпется, зашуршит, привлекая ненужное внимание. Спустился пониже, туда, где зеленела трава. Вприпрыжку – на всех четырех – обогнул неудобное место и снова поднялся до самого края террасы, с которой видны чужаки.

Пользуясь увеличительными инструментами, они смотрели на хлебные поля, где работали наши общинники. Продолжалось это недолго: приборы убрали, к хлеборобам потеряли интерес. Семеро продолжили свой путь, упрямо шагая по тропинке.

Я увлекся, подошел совсем близко, настолько, что мне стали слышны голоса и можно было разобрать отдельные фразы.

– Если джерни прогнали колонистов… До заката не успеем… Ночевать на высоте…

Чтобы слышать каждое слово, можно подобраться еще ближе, но я вдруг понял, что граница, которую общинники не пересекают без надобности, осталась позади. Мне не следовало идти дальше. Там – поселок людей.

Я замер, с тоской вытянул шею. Ужасно хотелось понять: что это за команда такая, зачем они сюда прилетели? Чего зачищать-то собрались? Решившись, пополз вперед.

Чужаки сделали остановку через две сотни шагов. Один из них подошел к железному холму, ощетинившемуся стволами, неуклюжими металлическими ногами и плоскостями неизвестных машин.

– Механоиды джерни, – донеслось до моих ушей. – Первого поколения. Неудивительно, что колонисты сами с ними справились. Но почему никого нет? Что тут случилось?

– Илья, давай его спросим! – один из них кивнул в мою сторону.

Я вздрогнул, спрятался за камень, отщелкивая языком недобрые слова.

– Эй, местный! Выходи! Мы тебя видели.

Послышались громкие звуки, я уже слышал такие. Люди смеялись. Им было весело.

– Не бойся, мы уже завтракали.

Проклиная свое любопытство, я выполз из-за валуна. Ох, дед узнает – заставит выгребную яму чистить!

– Подойди ближе. Ты нас понимать?

– Дурак ты что ли, Строганов? Конечно понимает, если выполз!

Я остановился в десяти шагах от них, но меня жестом попросили подойти еще ближе и я не посмел ослушаться.

– Знаешь, что здесь случилось? – спросил один из семерых, который, видимо, был у них главным. Он опустился на колено, чтобы его глаза оказались на одном уровне с моими.

– Не знаю, – тихо ответил я. – Мы зря не ходим. Слышали только, что гремело наверху.

– Угу. Гремело. Черт, как тебе объяснить-то… Значит так: мы… – он ткнул себя пальцем в грудь, – хорошие.

Я счел за лучшее согласно кивнуть.

– Они, – человек показал на холм из разбитых машин, – плохие. А там…

Теперь он указал пальцем прямо в небо.

– Там война между плохими и хорошими. Может, ты даже видел, как в небе по ночам звездочки пляшут, огоньки сверкают. Видел, а?

Я и вправду видел, поэтому снова кивнул.

– Ну вот! Скоро война уйдет отсюда. Четвертая беты Кас теряет стратегическое значение… Впрочем, тебе это до фонаря. Суть в том, что потом мы уже долго не появимся. Лет десять, или даже сто. Никто точно не скажет. А эти… – снова показал на железные останки, – высадили на планету отряд механоидов. Машины такие, людей убивают. Да и вас тоже могут, за компанию. Это они тут гремели, стреляли по колонистам. Наша задача – убедиться, что целых механоидов не осталось, а если остались, то уничтожить их. Понимаешь, что ли?

– Понимаю. Что ли.

– Ф-фух… Как зовут-то тебя, местный?

Я прощелкал на своем языке – Ци-ка-ун.

– Отлично, Цик. Звук выстрелов, значит, ты слышал. А куда все люди из поселения делись, не знаешь?

– Нет. Я внизу был, в долине, когда гремело.

Человек встал, разочарованно посмотрел на окрестности. Сказал, обращаясь уже не ко мне, а будто бы к самому себе:

– В одном подразделении десять механоидов. Похоже, все они тут. Колонисты их порешили и в кучу сволокли. Тускарора, пересчитай. Мало ли… Нехорошее у меня предчувствие! Если они все джернийские железки уничтожили, то нет причины из поселения уходить. Что-то здесь не так. Пересчитал?

– Десять. По ногам, стволам – десять. И техничка вон еще, в овраге валяется.

Чуть в стороне от остальных действительно лежала машина поменьше, с черной дырой на боку.

– Что ж, пойдем в поселок. Поглядим, куда люди могли деваться.

– Можно с вами?

Не знаю, какой злодух меня за язык дернул! Я и сам испугался того, что произнес. Но главный, которого звали Илья, разрешил:

– Иди, – он одарил меня безразличным взглядом, словно смотрел на пустое место. – Вдруг подскажешь чего. Но если стрелять начнем – драпай на всех четырех!

Мы Вышли на плато, где люди дома построили. Поселок они давно основали, еще до моего рождения. За эти годы общинники выучили и слова человеческие: нетрудные они, запоминаются легко.

Прошли по главной улице. Вокруг тишина, такая оглушающая, что аж в ушах звенит. Я помнил это место другим – говорливым, суетным. А сейчас… Только железка поскрипывает, висящая на столбе. Илья протянул к ней руку, повернул к себе одним боком, другим.

– Били по рельсу, весь в отметинах. Видимо, система оповещения не работала.

– Так ведь разряд электромагнитный, – заметил один из команды, державший оружие потяжелее, чем у остальных. – Наши сами бомбу сбросили, надеялись, что механоиды отключатся.

Илья кивнул.

– Твоя правда, Джес. Но у железок, похоже, защита от ЭМИ. Мы больше своим навредили, чем… Ладно, чего уж теперь. Ойвинд, загляни в здание администрации. А мы пока тут осмотримся.

Когда один из команды скрылся в большом доме, остальные вдруг дружно повернулись на север. Я там ничего не видел и звуков никаких не слышал, но изменивший направление ветерок донес странный запах. Люди переглянулись. Молча взяли оружие наизготовку, пошли навстречу ветру. И я держался рядом с Ильей, идущим впереди, потому что любопытство подталкивало меня, делало чуть смелее.

* * *

Местный бежал рядом, опасливо прижав уши, не отставая ни на шаг. Я покосился на него, но тут же снова устремил взгляд вперед: то, что должно было нам открыться, волновало меня сильнее. Ох, этот запах! Какой же он знакомый и отвратительный. Стоило попасть хотя бы в одну серьезную переделку, в которой сгинуло много бойцов, чтобы запомнить этот смрад навсегда!

Миновали корпуса техчасти – электростанция, бойлерная, очистные… Вот уже и граница поселения. Обошли каменистую гряду, отсекающую северную оконечность плато.

– Вот же… твари… – тяжело вооруженный Джес остановился, сплюнул. Прищурившись, посмотрел по сторонам.

Остальные тоже замерли. Я чувствовал, что к горлу подкатывает тошнота, но сумел подавить секундную слабость.

Нечто жуткое предстало нашим взорам – гора человеческих тел, сваленных друг на друга. Хорошо еще, что в высокогорной местности на четвертой беты Кас почти нет летающих насекомых, иначе эту гору уже накрыла бы жужжащая туча.

– Они специально, сволочи, – процедил сквозь зубы Строганов. – Колонисты механоидов в кучу, а они в отместку… людей.

– Кто “они”, Герман? – тихо спросил я своего заместителя. – Джерни смогли десантировать лишь одно подразделение. Один только транспорт прорвался. И мы их уже видели, верно?

Я повернулся к остальным.

– Слепцов, Тускарора! Смотрите следы – не было ли посторонних? Майер! Сколько всего колонистов в поселении?

– Четыреста восемнадцать, согласно штатному расписанию.

– Как думаешь, они все тут?

Джерд Майер, медик по образованию, тоскливо покосился на гору тел.

– Откуда ж мне знать? Но я бы сказал, что вполне… Вполне могут быть все.

– Кто мог это сотворить? – спросил я, обращаясь к каменистой гряде, которую окружала пожухлая трава. Ветер, снующий на открытом пространстве плато, ответил мне тихим завыванием.

Мы стояли на одном месте, смотрели во все глаза, но ничего подозрительного, ничего, что помогло бы найти ответ, не замечали. Несколько птиц в вышине, гора тел и ветер.

– Следов много, – сказал подошедший Тускарора. – И механоиды были, но только когда шли к поселку от места десантирования. И человеческие следы. Все вперемешку. Посторонних не заметил.

– Хорошо. Идем обратно. Надо осмотреть все поселение, вдруг кто остался в живых, забился где-нибудь в темный уголок. А может и еще кто прячется… Смотреть в оба!

Когда проходили мимо электростанции, в наушниках раздался писк зуммера, а на экране, встроенном в очки, появилась пульсирующая надпись: “Стрелок Ойвинд Бьорн, потеря сигнала”.

– Черт! У Ойвина телеметрия отключилась!

Расстояние, отделявшее нас от администрации поселка, преодолели бегом. Не произнося ни слова, отдавая приказы знаками, я оставил трех бойцов снаружи, с двумя другими осторожно поднялся на крыльцо. Дверь открыта, за ней виден чернеющий провал длинного коридора.

Строганов вошел первым, включил подсветку на шлеме и автомате. Мы с Майером двинулись следом. Осторожно проверяли каждое помещение – везде беспорядок, следы панического бегства. В конце коридора повернули налево.

Я сразу остановился, поднял руку. На полу, в черной луже, лежало тело. Посветил: на плече надпись “Ойвинд Бьорн”. Луч фонарика метнулся по стенам, распахнутым дверям. Никого. Показал Майеру и Строганову, чтобы проверили ближайшие помещения, сам склонился над телом. Хотел нажать на кнопку медицинского диагноста, но понял, что панели с электронной начинкой нет. В груди у Ойвинда была дыра.

Мы обыскали всю администрацию – не нашли никого. Вынесли тело на улицу. Как раз, когда последний луч местного солнца скрылся за горами.

– Сквозное отверстие диаметром пятнадцать сантиметров, – резюмировал Майер. – Грудь пробита вместе с бронежилетом.

– Импульсатор или огнестрел? – спросил я у него.

Майер покачал головой.

– Его проткнули. Чем-то очень твердым и острым. И удар был нанесен сзади. Думаю, Ойвинд даже не успел ничего понять.

– Проткнули?! Вместе с броником? Джерд, ты уверен?

Он кивнул.

– Значит, все-таки мех, – сказал Блэйн. – Один схоронился. И хорошо, если только один.

– В куче было десять, точно посчитано, – подал голос Тускарора.

Я размышлял, не торопился с выводами. Задумчиво смотрел на Цика, который уселся неподалеку; глаза его в вечерней тьме стали большими, он внимательно слушал наш разговор.

– Никогда джерни не отправляли больше десяти боевых единиц в одном подразделении, – я снял очки, протер линзы. – А даже если и добавили лишнего – не похож он на механоида первого поколения. Тупые они, берут лишь натиском и огневой мощью. А тут… Тут кто-то похитрее. Как думаешь, Цик?

Он подполз ко мне ближе.

– В нашем мире нет опасных животных. Никто не угрожает. И мы тоже – никому. Мы не охотимся. Не знаю, как одни разумные могут делать плохо другим разумным.

– Еще как могут, – ответил ему Майер. – На то они и… разумные.

Мы покинули территорию поселка. Нельзя было оставаться на ночь в таком месте, каждое здание, каждое помещение которого ты не в состоянии контролировать.

Нас было семеро, осталось шесть. Никому до этого дела нет. Умники, отправившие команду зачистки на четвертую беты Кас, знали только то, что в известном месте мы встретим известного противника – хорошо вооруженного, но недостаточно умного, чтобы противостоять живым, опытным бойцам. Подмогу нам не пришлют, эскадра уже перестроилась и эшелонами покидает систему. Только беспилотный челнок остается ждать на орбите. Дождется ли он сигнала?

Я погладил радиомаяк, встроенный в бронежилет. “Мы должны закончить дело. Нельзя оставлять здесь то, что убило Ойвинда”.

Ночной холод меня не пробирает: защищает шкура, покрытая чешуйками, да под ней еще слой жира. Хотя лучше бы оставить двуногих, спуститься в долину, домой. И дед наверняка волнуется. Но он знает, что я могу уйти в горы на день или два – как суетная молодость позовет. Ругать тут не за что. А мне с людьми любопытно, хочется с ними рядом: интересные они, пусть и странные.

Огонь разводить не стали, понадеялись, видно, на свои ненастоящие шкуры, что согреют их не хуже моей. А может и другое у них на уме, чего я сообразить не могу. Не я же умелец со смертью играть, а они, двуногие.

Двое остались смотреть за тьмой, остальные прижались к скале, закрыли глаза. Камень за спиной успокаивал их: сзади никто не нападет. И пока небо не посветлело, еще два раза спящие и смотрящие меняли друг друга.

– И-эр-пэ делим на три части. Неизвестно, сколько еще здесь пробудем, – сказал главный, когда солнечные лучи добрались до горных вершин.

Они вскрыли металлические банки, принялись выгребать из них ножами еду. Я уже нахватался иссинь-ягод, запил водой из ручья – голод меня не мучил. Но интерес заставлял держать нос по ветру, даже на задние лапы вставать. Странный душок щекотал мои ноздри, раздражающий и одновременно манящий.

– Что, Цик, тушенки захотел? – Илья наклонил банку, показал мне содержимое.

Я потянулся к ней, но отпрыгнул в последний момент, фыркнул брезгливо. Спросил:

– Оно живое?

– Уже нет.

– Но было?

– Было. Это корова. А что, вы не едите мяса?

– Мы не охотимся, – повторил я то, что уже говорил. – Хлебную траву ростим, плоды собираем. Живых не едим.

– Это плохо, – Илья выскреб остатки еды, облизал лезвие.

– Не убивать – плохо? Почему?

– Нет охоты – нет оружия, а нет оружия… За себя вы постоять не сможете.

– Мы без врагов живем.

– Мне бы твой оптимизм. Ладно, парни, собираемся!

Встали, двинулись вереницей в сторону поселка, оправляя на ходу скрытные шкуры, проверяя оружие. Чудными мне казались эти перемещения. Ведь если есть в горах опасность, то лучше бы к нам спустились, в долину. Но они идут своей дорогой, значит надо им. Значит, есть в этом какая-то главная потребность.

– Ойвинда оно убрало тихо, – рассуждал командир. – Следило за нами. И будет дальше охотиться, пока не прикончит последнего.

– Посмотрим еще, кто кого! – Джесси Блэйн сплюнул на серые камни и устремился вперед.

– Я к тому, – тихо продолжал Илья, – что далеко оно не ушло. Рядом где-то прячется, у поселения.

– Это понятно, – отозвался врач. – Дело за малым – найти проклятую железку!

Главный встал на краю плато, с подозрением осматривая окрестности и видневшиеся в отдалении постройки селения. Я тоже замер, приподнялся на задние лапы, разворачивая нос по ветру. Со стороны доносился запах крепкой скорлупы, которую люди называют металлом. Стоило ли им об этом говорить? Означало ли это приближение опасности? Я никогда не охотился и угадывать в таких вещах не умел. В конце концов запах могло принести и от той кучи, в которую колонисты свалили поверженные машины.

– Джесси, не отходи слишком…

Вдруг раздался оглушительный грохот и Блэйна снесло потоком огня. Изрыгало его неизвестное оружие, скрытое между домов.

– Назад! Всем назад!

Смерть, взвизгнувшая над головой и отскочившая от камня, почему-то не напугала меня. Лишь заставила плотнее вжиматься в шершавую землю.

Грохот продолжался и я слышал, как рассекают воздух железные сгустки.

– Слепцов, Тускарора – обходите справа!

Стрельба множилась, расползалась вокруг, закладывая уши. Казалось, что стреляют уже со всех сторон. Но я не поднимал головы и поэтому ничего не видел: передо мной лишь пыль, которую приходилось глотать вместе с воздухом.

Стал медленно отползать назад. Там, в восьми или десяти прыжках вниз по склону должна быть ложбина, пробитая водным потоком в сезон дождей. Мое дело маленькое – не поймать железку, вернуться к деду живым.

Свалился в канаву, поехал на мелких камнях вниз – туда, где летом была заводь, а сейчас только ссохшаяся грязь. Кажется, с плато меня уже не видно. Рискнул приподнять голову и чуть не столкнулся нос к носу с Ильей.

– Отлично, Цик! Правильно сообразил. Оставайся здесь!

Он прошмыгнул мимо меня, карабкаясь к домам. С этой стороны его не должны заметить.

И вдруг все смолкло. Последний, словно запоздавший выстрел заставил меня вздрогнуть, прокатился эхом по скалам и растворился в тишине. Я невольно потер лапами голову – так звонко в моих ушах еще не звенело.

– Слепцов! Эй! Вы достали его?

Несколько мгновений никто не отвечал.

– Не знаю. Но он затих.

– Это я и сам понял, – проворчал Илья.

– Из-за чертовой пыли ничего не видно! Ждем. Держим на прицеле…

– Майер, проверь – что с Блэйном!

Главный не решился подходить к опасному противнику в условиях плохой видимости. Вернулся сначала ко мне, потом выше, к подъему на плато. Я засеменил следом.

Наверху были видны развалины деревянных построек: похоже, люди превратили их шквальным огнем в труху. Мутная взвесь кружилась в воздухе, разносимая ветром по округе. Еще немного и можно будет сказать – есть там кто или нет?

Пыль, наконец, осела. Никого.

– Ушел, – бесстрастно констатировал Тускарора.

– Командир, – окликнул Илью тот, что склонился над раненым.

Джесси Блэйн сидел на земле, уперевшись спиной в большой валун. Рядом валялось оружие. Грудь стрелка увлажнилась красным, сам он часто дышал, крепко схватив Майера за руку. Еще два порывистых вздоха, и…

Что-то засвистело в шлеме у Ильи. Он поднял руку, отключил сигнал.

– Без шансов, – сказал ему Майер. – Импульсатор джерни. Удивительно, что Джесс еще стрелял после того, как его отбросило. Сильный был парень.

Ствол мощного оружия испускал пахучий дымок, вокруг валялось множество блестящих цилиндриков.

* * *

Мы ждали возвращения остальных. Когда они появились, Строганов лишь махнул рукой, а вот Слепцов сказал, что видел следы.

– Странные отпечатки.

– Джерни?

– Да, но… Для боевого механоида маловаты. Я таких не припоминаю.

Тускарора подтвердил его слова вкрадчивым кивком.

– Ушел в ту сторону, – он указал на склон, за которым виднелись неизвестные нам горные вершины.

– Что ж… Потеряли двоих, – я знал, что должен оставаться невозмутимым и на несколько секунд сжал зубы, стараясь не показывать эмоций. – Теперь никаких вольностей. Вперед без разрешения не забегать, держать друг друга в поле зрения. Мы имеем дело не с простым механоидом первой генерации. Еще не ясно, что оно такое, но эта тварь очень умна, она будет нападать исподтишка, устраивать нам ловушки.

Меня слушали молча. На лицах бойцов угадывалось понимание того, что зачистка на четвертой беты Кас – не простое и понятное дело, как было обещано на орбите.

– А где этот? – я оглянулся, заметил местного, все так же наблюдающего за нами со стороны, внимательно слушающего разговор. – Чего домой не удрал, Цик? Я ж говорил тебе!

Он кашлянул – видимо, наглотался пыли.

– Дома дед, накажет. Я погуляю еще.

– Он погуляет! – усмехнулся Строганов. – Нет, вы только посмотрите! У него прогулка!

– Слушай-ка… – я подошел ближе к Цику. – Тот пересохший ручей, в котором ты спрятался во время перестрелки… Ты же и раньше про него знал?

– И раньше знал.

– А про другие места, где можно затаиться, спрятаться – знаешь?

– Разные места есть, некоторые знаю.

– Наш враг ушел туда, – я показал в сторону неизвестных вершин. – Есть там хорошие места, чтобы укрыться?

– Там – только в ущелье. Оно длинное, на два дня прыжков.

– Покажешь?

Идти пришлось долго. На перевале угодили в снежный заряд и я решил, что нужно остановиться. Лучше переждать непогоду на одном пятачке, ощетинившись оружием, чем случайно наткнуться в метели на засаду.

По свежему снегу двинулись дальше. Комбезы автоматически переключились на светлый режим, теперь мы сливались с окружающим нас пейзажем. Даже Цик, ныряющий и выпрыгивающий из сугробов, был покрыт снежинками и потому не слишком заметен.

Когда достигли прорехи между гор, с которой начиналось ущелье, сделали очередной привал. На разведку я снова отправил Тускарору и Слепцова. В жилах первого течет кровь коренных американцев, второго – якутских охотников. Они разные, но понимают друг друга без слов и дело свое знают: если враг оставил хоть какие-то следы, они их найдут.

Я смотрел на ущелье через электронный бинокль. Снег здесь если и сыпал, то сразу таял – только голые кусты да сырые камни вокруг, из-за которых комбезы опять стали серыми. Ни шороха, ни движения. Отложил оптику, оглянулся на Слепцова, что-то рассказывающего местному.

– Смотри-ка сюда, приятель. Добываешь себе в кустах палку – покрепче, но чтобы хорошо гнулась и при этом не ломалась.

– Зачем? – удивился Цик.

– Не перебивай.

Слепцов срезал кинжалом прут, не слишком большой, по росту Цика. Сделал на его концах насечки.

– Сюда мы сейчас тетиву натянем.

– Чего натянем?

– Веревку тонкую. Чем тоньше, тем лучше. Вот такую, например, – он отмотал кусок лески. – Найдешь дома похожую, если эта испортится?

– Очень тонкая. Но похожую найду.

– Герман, чему ты его учишь?

Слепцов отвлекся, посмотрел на меня.

– Я учу его правильному языку, на котором разговаривает вся вселенная. Мы уйдем, но рано или поздно придут другие. И если они окажутся не слишком дружелюбны, он будет знать, как им ответить.

Я не стал спорить. Пока мы с Майером следили за округой и ждали возвращения разведчиков, Герман натянул тетиву, сделал для Цика несколько стрел. Тот, несмотря на свое телосложение, больше напоминающее ящерицу, довольно ловко стоял на задних лапах и держал в передних только что созданное оружие. Первый опыт оказался не очень удачным, но Цик быстро учился и вскоре мог сносно отправлять стрелы в импровизированную мишень.

– Я могу сбивать плоды этой штукой, – он разглядывал лук, но в глазах еще виднелось сомнение. – Хотя залезть на дерево и сорвать лапой будет проще.

– Это не для плодов, – не удержался я от замечания. – Стрелами можно убивать других живых существ.

– И разумных?

– Любых, чью шкуру сможешь пробить.

Казалось, он готов был отбросить человеческий подарок. Но сдержался. Наоборот – поднес стрелу ближе, с любопытством потрогал острие.

– Люди тоже стреляют друг в друга?

– Уже меньше.

– Но если один человек убивает другого… Разве это не бесчеловечно?

– Ох уж мне эти овощные, – проворчал Строганов, пряча кинжал в ножны.

– Само собой, – ответил я на повисший вопрос. – Думаю, бесчеловечные поступки люди стали совершать еще в пещерах, до первых придуманных слов и как только научились драться обглоданными костями.

– Тихо, кто-то идет! – прервал нас Майер.

Замерли, приготовили оружие. Когда шаги стали слышны совсем близко, донесся и знакомый голос:

– Свои, Илюха!

Я опустил автомат, сделал знак остальным. Через несколько секунд показался Слепцов, а за ним и Тускарора.

– Ну, что?

Они устало опустились на землю, позволили себе расслабиться.

– Чисто ушел, гад. Да тут и немудрено, по камням-то. Какие уж следы…

– Но кое-что нашли, – хитро заметил Огима Тускарора.

– Выкладывай свое “кое-что”, не томи.

Разведчик сунул руку в карман, протянул находку на раскрытой ладони.

– Ого!

– Шип. Отломился с его подошвы.

– Где вы его нашли?

– Ближе к правому склону.

– Значит…

– Значит, он карабкается наверх.

Я вскочил, посмотрел на правую сторону ущелья, как будто мог отсюда увидеть маленькую точку, передвигающуюся где-то там по скалам.

– Нам нужно идти следом, не упустить его. Только воды свежей наберем и вперед.

– Метрах в ста отсюда есть ручей.

– Отлично! Собираемся.

Лук болтался у меня за спиной, стрелы я привязал к нему остатком тонкой веревки, которую пожертвовал двуногий. Сначала это казалось непривычным и даже неудобным, однако вскоре я приноровился и порой даже забывал, что несу на себе чужеземную диковинку.

Тот, которого называли Майер, первым спустился к ручью. Общинники не берут воду для питья высоко в горах – холодная. Но людям, похоже, все нипочем.

Он наклонился к протоке, пытаясь зачерпнуть фляжкой, заметил место удобнее и переместился туда. Несколько секунд Майер глядел в воду. Илья перехватил его взгляд, а следом и я вытянул шею, стараясь рассмотреть предмет, темнеющий среди серых донных камней. Не знаю, за что его принял человек. Может, за такой же осколок врага, как тот, что принес Тускарора. Он потянулся, окунул ладонь в студеный ручей…

– Джерд, стой!

Илья крикнул слишком поздно. Раздался хлопок, Майера отбросило назад, забрызгав скалы красным.

Никто не сдвинулся с места. Даже когда я шевельнулся, на меня посмотрели так, что я снова присел и больше не пытался подняться. В тишине журчал ручей и звенел уже знакомый сигнал, который Илья отключил прикосновением ко шлему.

– Слепцов, ты уже имел дело с джернийскими минами?

– Так точно.

– Иди в обход этого места, только смотри в оба! Мы за тобой. Дистанция пятнадцать шагов.

Илья оглянулся и с уважением посмотрел на то, как я ступаю точно по его следам. Главное было уйти отсюда подальше, задерживаться никто не хотел. Воды они так и не набрали.

Через час мы уже шли увереннее. Тускарора предположил, что мина у неприятеля была только одна. Остальные, похоже, с ним соглашались. Мы держались правее, под тем склоном, где был обнаружен шип. Илья выискивал место, где можно попробовать подняться, но ничего подходящего найти не мог. Лишь отвесная, неприступная стена.

– Черт… Где именно ты нашел шип?

– Да вот как раз здесь.

Главный вздохнул, повернулся ко мне.

– А ты что скажешь? Есть место, чтобы наверх забраться?

– Там, – я указал на левый склон. – Здесь нет.

Илья достал обломок, повертел его в руке. Потом посмотрел на правую сторону ущелья, на левую…

– Он прав. Механоид не мог здесь забраться. Пытался, но поломал ногу и ушел на левую сторону. Прячется сейчас там, среди камней. Следит за нами.

“Кто-то смотрит на меня и хочет убить?” Новое, незнакомое чувство неприятным ознобом пробежало под моими чешуйками. “Если он видит, что с людьми один из общинников, то будет теперь считать врагами и всех моих сородичей”.

– Цик, сможешь быстро найти подъем?

Я ничего не ответил, направился через ущелье, перескакивая валуны, стараясь как можно скорее оказаться у подножия левого склона. На мгновение успел пожалеть, что связался с людьми, но тут же отбросил эту мысль. Да, я молод и глуп, но старейшины и не дают мне простых знаний, которые шутя дарят чужие, пришедшие с других планет.

Оглянулся: люди чуть отстали, но не упускали меня из виду, нагоняли. Я дождался их, вместе принялись карабкаться по уступам ущелья – выше и выше. Страха высоты у меня не было, но иногда сердце замирало, если приходилось идти по самому краю обрыва.

Пылка опустилась за горные вершины, небо быстро темнело. Еще немного и пробираться вперед стало слишком опасно. Мы остановились на площадке, которая позволяла разместиться четверым людям и одному общиннику. Как и прежде, люди не стали разводить огонь, достали нехитрую снедь, молча принялись за еду.

– Не понимаю – как он здесь прошел? – тихо бормотал Строганов. – Мы-то еле пробираемся.

– Следы меньшего, чем у обычных механоидов, размера, – ответил главный. – Мы же видели. Это нестандартная модель. Охотник, что ли? Черт его знает…

– Я вижу его.

Все повернулись к Слепцову, который, презрев сгущающийся вечерний мрак и припав на одно колено, смотрел в длинную прицельную трубку.

– Вижу гада, – повторил он. – В инфракрасном диапазоне.

Илья вытащил из рукава что-то, похожее на свиток, развернул. Изображение засветилось небольшим квадратом.

– Моя винтовка, двенадцатый канал, – подсказал Слепцов.

В ту же секунду мы увидели на картинке часть склона. Рельеф подсвечивался противным фиолетовым цветом и среди каменных неровностей плясал лучик, указывающий неизвестному врагу путь в темноте.

Оружие достал и Тускарора, направил в ту же сторону.

– Сможем его достать? – спросил Илья.

– Отсюда? – Тускарора с сомнением покачал головой. – Он двигается. Периодически его скрывают камни. Это не говоря уже про четкость изображения.

Главный смотрел на светящийся квадрат, переключая картинку с оружия одного разведчика на другого, и обратно. Может быть, он хотел получше разглядеть очертания того, кто убил его друзей, понять, что это за создание. А может, просто думал о том, что ущелье делает впереди поворот и очень скоро враг скроется из виду.

– Стреляйте.

Первым грохнуло оружие Слепцова, следом – после небольшой заминки – Тускароры. Я видел, как ушли в темноту багряные точки, и, хотя полет их длился меньше мгновения, мне казалось, что они непростительно долго поднимаются, а потом опускаются, вычерчивая плавную дугу, выискивая цель, которая могла уже десять раз поменять позицию.

– Мимо.

– Попал!

* * *

Я тоже заметил на тактическом мониторе, как вторая пуля выбила сноп искр из корпуса механоида. Он скрылся за выступом, но по мечущемуся лучу его фонаря было понятно, что цель не уничтожена.

– В броню угодил. Или в сочленение, – резюмировал Огима.

Фонарь механоида погас.

– Теперь затаится.

– Может, подсветить? – обернулся ко мне Слепцов.

Я подумал, кивнул Строганову. Тот выудил из своей амуниции ракетницу, приноровился, сверяясь с направлением, указанным на тактическом мониторе.

Яркая звезда с шипением взмыла вверх. Мы всматривались в пляску теней между скальных выступов, но нигде лучи маленького оранжевого солнца не отразились от плоскостей вражеской машины. Ракета была уже совсем низко, тени стали длинными и свет ее вот-вот должен был погаснуть.

– Вломите-ка ему еще по разу. Пуля дура, но иногда находит то, что нужно.

Один за другим грохнули выстрелы снайперских винтовок, потом еще, и еще.

– Ладно, хватит. Побережем патроны.

И в тот момент, когда ущелье снова окутала тьма, мы услышали нарастающий свист. Что-то пронеслось над нашими головами, ударилось в камень, выбивая из него мелкое крошево.

– Сволочь! – я пригнулся и то же самое сделали остальные.

Почти сразу – снова свист и удар в отвесную стену позади нас.

– Тоже тепловизором нащупал, – предположил Строганов.

Воцарившаяся тишина ватными тампонами давила на уши: когда ждешь, что смерть вот-вот прилетит за тобой в сердцевине свинцового заряда, каждый шорох кажется громом небес.

– Отправить ответочку? – спросил Тускарора.

– Отставить, – приказал я ему. – Сидим тихо, не высовываемся. Пусть гадает – попал, не попал… Сидим ли мы на месте, или уже идем где-то во тьме по его душу.

– Он без души, – возразил Слепцов. – Машина.

– Не скажи, Тимир! В его нейронных соединениях вполне может быть и страх, и желание выжить. Иногда это заставляет совершать ошибки.

– Ну да. И то же самое он думает про нас.

– Вот и посмотрим, у кого нервы крепче.

Я глянул на Цика – вместе со всеми он вжимался в каменный мешок, прикрывающий нас от механоида. Поглаживал лапой остро отточенный кончик стрелы. Глаза его холодно поблескивали в полумраке и этот странный, приблудившийся член команды казался настолько чужеродным, что я сам удивлялся – почему разрешил ему пойти с нами? Впрочем, мы получили неплохого проводника, без которого могли бы до сих пор плутать где-то там, внизу.

Выстрелов больше не было. Через час рискнули высунуться, осмотреться, но никого не обнаружили. Ни в одном из диапазонов прицелы не фиксировали движение.

Слепцов подсел ко мне ближе.

– Я все думаю, перебираю варианты – кто же он такой? След у него небольшой. Значит, это нестандартный мех и одной из боевых единиц подразделения, уничтоженного колонистами, он не был.

– Как мы можем быть в этом уверены, Тимир?

– Пересчитали же всех, своими глазами кучу видели.

– Видели… Всех видели… – какая-то догадка, витающая совсем рядом, заставляла меня хмуриться, кусать губу.

И внезапно я понял! Сообразил вместе со Слепцовым, потому что и он в ту же секунду ударил себя ладонью по лбу.

– Техничка! – воскликнул Тимир. – Робот-ремонтник!

– Точно! Как раз тот самый след, раза в полтора меньше боевого меха!

– Но она же валялась в канаве, с пробоиной в борту.

– Или делала вид, что валяется. Только я не понимаю – как техничка могла взять на себя боевую задачу? Что произошло в ее мозгах?

– Думаю, это из-за ЭМИ. Электромагнитный разряд мог повредить ее начинку.

– И сделать из сервисного робота боевую машину?

Слепцов пожал плечами.

– Другого объяснения нет.

С первыми лучами солнца двинулись вперед. Мы не были уверены в наших догадках, но даже небольшое понимание врага успокаивало. Чем больше знаешь о неприятеле, тем легче его уничтожить.

За поворотом ущелье стало расширяться, правый и левый склоны спускались все ниже к земле. Вскоре стало понятно, что мы оказались в долине. Со всех сторон нас окружали горные вершины, сверкающие снежными шапками.

– Что там, Цик? – я указал местному на группу строений, виднеющихся в нескольких километрах впереди.

– Мертвая община. Так далеко я никогда не ходил, знаю по чужим словам.

– Мертвая, так мертвая. Подойдем с той стороны – видите парни? Там нас прикроет холм.

Чем ближе мы подходили к заброшенной деревушке, тем медленнее двигались, внимательнее смотрели по сторонам, а наши пальцы, ласкающие спусковые крючки, становились все напряженнее.

Вдали, за горным хребтом, раскатисто прогремела приближающаяся гроза. Тускарора с тревогой посмотрел на небо, но ничего не сказал. Мы шли дальше.

Два раза щелкнуло в наушниках – позывной Строганова. Я оглянулся: Герман показывал на землю, словно хотел прижать к ней ладонь. Нашел след! Я поднял руку, давая понять остальным, чтобы остановились. Бойцы встали на колено, внимательно оглядываясь по сторонам.

Подошел к Герману, бегло изучил отпечатки – все верно, наша мишень! Даже пробел в том месте, где должен быть сломанный шип. Следы уходили к обветшавшим строениям, исчезая между ними – техничка вошла в поселение с запада.

Короткими перебежками мы приблизились к окраинным домам. Слепцов шел первым, осторожно заглядывая за каждое препятствие. В какой-то момент он сам поднял руку и медленно вернулся ко мне, сделав несколько шагов назад.

– Тварь там, – сказал шепотом, почти прислонясь своим шлемом к моему. – Кажется, пытается починить себя. Стоит к нам вполоборота. На земле снайперская, в дополнительном манипуляторе держит джернийский импульсатор.

– Ясно.

У меня не было ни плана, ни времени на разработку хитроумных комбинаций. Нужно было просто идти и убить.

* * *

Я не решился идти следом. Кто я такой, чтобы соваться в пекло с луком и стрелами, едва научившись управляться с ними? Стоял на задних лапах, прижавшись спиной к дому, брошенному кем-то много циклов назад. Стоял и слушал, как чужаки выпустили огонь из своего оружия. Грохот, вспышки, взмывающие к небу обломки домов…

Люди не справились. Та, которую называли техничкой, обладала хорошей реакцией и большой огневой мощью. Перестрелка закончилась тем, что из-за угла появился главный, он вытаскивал на себе окрававленного Тускарору. Следом показался Строганов – он стрелял, пока в оружии не закончился убийственный металл. Потом подбежал к Илье.

– Ты в порядке? Я должен вернуться за Тимиром!

– Стой! – Илья схватил его за руку. – У меня сигнал. Слепцову уже не поможешь…

Опустил взгляд на затихшего Огиму.

– И ему тоже.

На фоне треска горящих бревен отчетливо послышался гром. Небо над нашими головами потемнело.

– Видел, куда она делась?

Строганов мотнул головой.

– Ушла вглубь деревни, прикрываясь дымом пожара. Послушай, Илья! Ты хочешь закончить дело, я знаю. Но…

Дом слева от меня развалился на бревна, словно это детская игрушка из палочек. Железная нога со скрипом уперлась в землю, оттолкнулась, перемещая бронированное тело. Прежде, чем главный успел схватить оружие, его шею сдавили холодные пальцы, подняли Илью в воздух и прижали к стене другого дома.

– Держи! – Строганов бросил ему автомат.

Они с двух сторон вонзили в техничку жала огнестрельных очередей, высекая из ее корпуса-тела искры, стараясь добраться до уязвимых мест. Что-то им задеть удалось, потому что она выпустила командира, ослабив стальную хватку. Снова отступила, теряясь за развалинами и дымом.

– Нужно уходить! Немедленно! – кричал Строганов. – Она вернется!

Набухшее небо наконец разверзлось и на землю хлынул ливень. Шумный, холодный, подгоняемый раскатами грома.

– Подожди! Подожди, Герман. Ты… видел?

Даже я, по-прежнему стоявший в нескольких прыжках от них и сжимавший бесполезный лук, видел.

Строганов отвернулся и его сдавленное “что?” прозвучало красноречивее любого ответа – да, он тоже видел.

– Там, за ее бронепластинами, – продолжал Илья. – Это не джернийские потроха. Никаких тебе труб, компрессоров… Там была биологическая структура. Понимаешь?

– Не электромагнитный разряд всему виной.

– Точно. Это не джернийская техничка. Кто-то замаскировал под нее очень умное и опасное чудовище.

Потоки дождя заливали очаги пожара, возникшего после стрельбы. Дыма становилось все меньше.

– Кто мог его сделать? И зачем?

Ливень заглушал слова, мне пришлось набраться смелости и подойти к людям вплотную, чтобы слышать их разговор.

– Кто мог сделать? Илья, ты будешь загибать пальцы, если я начну перечислять? Коммерческий Синдикат, Лига Темных миров, Эйнеры… Продолжать?

Главный опустил голову.

– Зачем? – повторил он. – Ведь идет война! Почему кому-то понадобилось вмешиваться в ее ход на богом забытой планете?!

Голос его почти сорвался на крик и Строганов ответил тем же:

– Какая война, командир?! Какие джерни, какие люди?! Ты пойми – им плевать на нас! Те послали свою группу зачистки, наши – свою. А кто-то – кто бы он ни был – хочет проконтролировать, чтобы после этих зачисток на планете никого, кроме них… – он указал пальцем прямо мне в лицо, – не осталось! Одни хищники должны передавить других хищников, вот и все! Богом забытая планета, говоришь? Четвертая беты Кас имеет зеленый статус! Ты ведь понимаешь, что это значит? Ну?

– Нет хищных форм разумной жизни.

– Вот именно! И только это важно. Кислородная планета с зеленым статусом, которая после войны будет стоить триллионы.

Ненадолго воцарилось молчание, нарушаемое лишь бьющимися оземь каплями.

– Мы улетаем отсюда, – сказал Герман и потянулся к скрытной шкуре Ильи.

Тот отодвинул его руку.

– Держите себя в руках, рядовой!

Но сам уже нащупал что-то на груди и, поколебавшись мгновение, нажал.

Я поднял голову, наивно полагая, что за людьми тотчас опустится небесный корабль. А над нами – по-прежнему дождь и тучи. Илья нажал еще раз. Потом еще.

– Радиомаяк не работает. Хотя… Погоди! – он смотрел в лицо Строганову, прислушиваясь к подсказкам, которые ему давала умная машина. – Работает. Но на орбите никого. Нас не ждут. Не станут отсюда забирать.

– Ох, – Строганов опустился на землю. – Я так и знал…

Его тело вздрогнуло, лоскут скрытной шкуры сорвало и закрутило на ветру, пока струи дождя не прибили его к земле. Герман завалился лицом в лужу.

– Бежим! – крикнул мне главный.

Я не сразу понял, что случилось. Только что человек был жив, разговаривал, и вот он уже лежит без движения. Над головой у меня просвистела еще одна пуля, когда я бросился вслед за Ильей. Третья ударила его в спину. Он запнулся, чуть было не упал, но сумел устоять на ногах. Сорвал с пояса металлический шарик, отсоединил от него кольцо и бросил за спину. Мы свернули в проулок, спрятались за домами. Где-то рядом ухнуло, земля под ногами задрожала.

– Ах, черт… – Илья расстегнул воротник, сунул руку за пазуху. – Не повезло.

Ладонь его стала красной и он не смущаясь вытер ее о штанину.

– Что, Цик – попали мы с тобой в историю, а? Ты не смотри на кровь. Мы с детства знаем ее вкус. Разбитая губа или первая ссадина, которую хочется спрятать от матери, когда возвращаешься с прогулки... Он чуть солоноватый, этот вкус.

Илья закашлялся, достал сверток, который называл тактическим монитором. Раскрыл его.

– Как тебя на самом деле? Скажи-ка еще раз, я позабыл.

– Ци-ка-ун.

– Тут такое дело, Ци-ка-ун. Жить мне осталось недолго. Но я могу оставить на планете красный маркер. Имею право, как офицер.

В отдалении послышались тяжелые шаги. Я привстал на задние лапы, оглянулся, но потом снова повернулся к Илье.

– Чего оставить?

– Вот сейчас… Только параметры введу… – он нажимал на символы, появляющиеся на экране. – Они там, в космосе своем, ужасные бюрократы. Если планета будет сигнализировать, что у нее красный статус, то и в очереди на освоение она всегда будет последней. Не один век… пройдет. Прежде чем… они… проверят... Закопаешь монитор прямо в этом… цилиндре… Тут заряда… на чертову уйму… лет…

Глаза его застыли, а палец так и остановился в воздухе, не коснувшись последней картинки. Я протянул лапу, надавил на руку Ильи. Монитор пискнул, свернулся.

Обыскав человека, взял то, что мне нужно. Вскарабкался на крышу дома, перескочил на другой. Добраться до цели оказалось несложно: она уже ничего не боялась, шагала в открытую, уверенная, что хищников на планете не осталось. Наверх свои искусственные глаза не поднимала и, мне хочется верить, что удивилась, когда в ее броню ударилась деревянная стрела. Только тогда обернулась. Но было поздно, потому что следом полетел маленький шарик.