Артем долго топтался на месте. Стыдливо прятал глаза. Ему совестно было смотреть в небо, на землю, тем более в лица редких прохожих. Казалось, что каждый знает, каждый винит его. И ничего уже не изменишь. Вся эта унылая, беспросветная жизнь… С ней можно только смириться и медленно деградировать, изображая веселье по праздникам.

Сжал кулаки, сорвался с места. Сначала быстрым шагом, потом бегом. Он знал, куда направляется: губернаторский дом – десятиэтажное здание, бывшее когда-то администрацией рудника – возвышалось над деревянными хибарами поселка бетонной глыбой. Охрана пропустила его: человек свой, безобидный. Взлетел по лестнице на третий этаж, где, как он знал, были личные губернаторские апартаменты. Остановился, чтобы отдышаться, прежде, чем войти. Толкнул дверь.

В большом зале горел свет множества лампочек. За длинным столом сидели несколько человек, уже изрядно захмелевшие. Артем видел тарелки, заполненные мелким, молодым картофелем. Кругляши сдобрены маслом, щедро посыпаны чем-то зеленым, кажется, укропом и петрушкой. Рядом пиалы с солеными грибами и маринованными огурцами, стопки чистого, как вода, пойла – не сравнишь с клубным самогоном. Парень сглотнул слюну.

– А, умник! – губернатор расплылся в улыбке, – Иди к нам, садись… Видишь – все еще празднуем.

– Я… Не…

– Ну как хочешь. А ты, собственно, чего пришел? Давай-ка потом со всем делами!

Губернатор махнул на него рукой, снова повернулся к столу. Про Артема сразу забыли, будто и нет его. Он стоял еще минуту, искал в себе смелость, решительность. Не нашел. Развернулся, прикрыл за собой дверь.

Уже на лестнице его догнал один из губернаторских помощников. Он суетливо шарил по своим карманам, что-то искал.

– Слушай, ум… э-э… Артем. Тут неувязочка получилась, ты уж извини. Ну, праздник, сам понимаешь! Гедар он вообще дурной, а как выпьет… – помощник нашел то, что искал, достал из внутреннего кармана пиджака несколько бумажек островных кредитов. Подумал, добавил еще столько же. – На, возьми.

Артем непонимающе смотрел на бумажки и тогда помощник сам запихал их парню в карман брюк.

– Анжеле скажи – пусть не обижается. И особо не болтает. Ни к чему это, ни нам, ни ей. Правда ведь? Вот и ладненько!

От него исходил сильный дух спирта и наглости. Он похлопал Артема по плечу, побежал обратно, вверх по лестнице.

На улице все так же накрапывал дождь. От его капель намокали волосы, влага просачивалась за ворот рубашки, стекая неприятными, холодными струйками по спине. Артем брел по узким переулкам, не задумываясь о том – куда именно он направляется. Остановился только у дверей своего дома. Куда же еще? Ноги сами привели.

В комнате разговаривали мать с отцом: кажется, о чем-то спорили. Они едва ли обратили внимание на его появление. Артем прошел в тесный закуток, служивший семье кухней. Дернул за ручку ящик в буфете. В лотках громоздились ложки, вилки… Несколько ножей с изрядно сточенными лезвиями.

– Сынок, ты чего?

Мать растерянно смотрела на сына. За ее спиной появился и отец.

– Против кого задумал-то? – добавила она шепотом. – Ой, не бери грех на душу!

– А что ты его держишь, мать? – встрял отец хриплым басом. – Пусть делает, чего решил! Его, дурака, жизнь ничему не учит. Бездельник… Иди, сынок, иди!

Артем выскочил из дома, потом дворами на главную улицу и бегом до самого клуба. В ангаре уже было тихо, лишь несколько человек прибирались, ликвидируя последствия веселья. Парень обшарил зал яростным взглядом. Схватил за руку уборщика, спросил одним словом:

– Гедар?

Тот кивнул на неприметную дверь за барной стойкой.

Надо же. Артем никогда не думал, что там есть еще одно помещение. Нажал на ручку, скрипнули петли. Внутри полумрак, рассекаемый только лучиком света, пробивающимся с улицы через дырку в стене. Посреди комнатушки кровать, на которой лежит раздетый мужчина. Простынь под ним смята. Артем почувствовал, что дрожит от ненависти…

Когда он выскочил из ангара, вдалеке снова прозвучало знакомое “у-у-у-у-у-у!” До вокзала несколько минут пешком, если бежать – выйдет в два раза быстрее. Впрочем, зачем на станцию? Отсюда ближе до их места, до обзорной площадки на южном берегу. Рудовоз уже снижает скорость и, пока он пройдет через весь остров, Артем уже будет там.

Он отбросил короткий кухонный нож, брезгливо стал вытирать ладони о брюки, испачканные влажным, липким. Ничего, дождь смоет!

Пути назад у него нет. Теперь все равно: принять смерть от железного червя или от рук губернаторской охраны. Пожалуй, от червя даже лучше. А что будет с Энджи? Она сильная, выдержит. Всегда была сильнее его. И она ведь ни в чем не виновата! Не тронут. Не должны.

Четыре глаза-прожектора ослепили его, когда Артем выскочил на обзорную площадку. Локомотив приближался, бетон под ногами вздрагивал. Глупо просто кинуться под колеса, не для того он столько раз высматривал детали проносящихся мимо вагонов.

Пытаться запрыгнуть на те, что в середине состава – без шансов. Ни одного уступа, ни малейшей зацепки. А вот последние два… Там он видел площадки для ног и скобы для рук. Бессмысленная затея, конечно. Даже на скорости в шестьдесят километров в час. Но разве вся его жизнь имела какой-то смысл? Для чего жил, кроме как не для этого – одного единственного прыжка? Сигануть прочь с острова, запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда?

Показался предпоследний. Вот и скоба! Артем дернулся было, но понял, что поздно, проморгал. Сделал шаг назад, чтобы разбежаться снова – к последнему вагону, последнему шансу! Оттолкнулся от бетона, на миг завис над щелью между поездом и смотровой площадкой, успев заметить под собой раскаленные пластины рекуператоров. Позади веером разлетались бумажки, торчавшие из кармана…

Артем ухватился за поручень. Тот оказался сырым от дождевых капель и руки скользнули вниз. Парень отчаянно старался удержаться, но ладони предательски съезжали, не в силах остановиться на блестящей металлической трубе. Замер, когда ботинки почти касались мелькающих рекуператоров. Та самая площадка, на которую нужно было встать ногами, больно ударила под дых. Но Артем удержался. Собрался с силами, подтянулся. Бетон и раскаленные пластины под ногами пропали: поезд уже летел по арочному мосту, увеличивая скорость. Он покинул остров.

Артем подтянулся еще чуть выше. Потом еще. Не с первого раза, но смог закинуть ногу на площадку, вытянулся в полный рост, тесно прижавшись к холодному боку вагона. Поручень сжимал так, что побелели костяшки пальцев. Он смог!

Оглянулся, но острова уже не увидел, тот скрылся во влажной дымке, нависающей над океаном. Парень простоял так почти час, с трудом привыкая к мысли, что он покинул Камчатку – землю, на которой родился, вырос, с которой связывал свою судьбу и, если быть до конца честным, то верил, что встретит на острове и свою старость.

Мост внизу оставался почти невидим. Компания, оплатившая когда-то его строительство, не собиралась тратить ни одного лишнего коина. Расчет только на поезда: никаких парапетов, никаких – даже самых узких – дорожек для пешеходов. Лишь полотно с рельсами, да изгибающиеся опоры, в стальном переплетении которых долго был слышен стук колес уходящего поезда. Пешком по мосту до большой земли не дойти, не хватит и суток, а через час или даже меньше тебя догонит железный червь, сомнет, сбросит останки в холодные воды Серого океана. Да и корабль, такой, чтобы уцелел в постоянно бушующих волнах, на острове не построить – не хватит ни ресурсов, ни умения.

Руки у Артема затекли, замерзли. Он уже весь дрожал от потока ледяного ветра, жадно облизывающего его с южной стороны. Нужно попасть внутрь вагона. Когда следующая остановка – он не мог даже предположить. Через час? Два? Десять часов? А если еще больше? Долго стоять на подножке, держась за металлический поручень, не получится. Но ни малейшего намека на дверцу или что-то подобное видно не было.

– Идиот! Какая еще дверца?! – обругал Артем сам себя.

Это же рудовоз. Груз помещается в вагоны через створки на крыше. Но туда точно не забраться! А если бы и смог, так что? Створку, которая весит несколько сотен килограмм, руками не поднять. Придется стоять на месте, пока поезд не затормозит.

Прошло еще минут пять и Артем окончательно утвердился в мысли: не сможет он так долго стоять. Что случится раньше – ослабнут ли руки, замерзнет ли он? Как бы то ни было, в один “прекрасный” момент он сорвется и полетит вниз.

Мысли лихорадочно роились в голове, мозг пытался найти решение, выход из безвыходной ситуации. Помогла привычка устранять проблемы по очереди, он всегда так делал, разбираясь со сложными компьютерными программами.

Руки могут ослабнуть. Значит, надо закрепить себя, примотать к вагону. Артем опустил взгляд, посмотрел на ремень. К счастью, это был крепкий, кожаный пояс, подобранный явно не по размеру и поэтому охватывающий талию Артема почти два раза. Пришлось потрудиться, чтобы одной рукой распоясаться, потом притянуть себя к металлической скобе, пропустив за ней часть кожаного аксессуара, надежно застегнуть пряжку.

Сначала с опаской, потом все смелее Артем стал отпускать поручень. Ремень держал. Можно было расслабиться.

Что ж, теперь неплохо было бы согреться или хотя бы защитить себя от ветра. Рассчитывать можно было только на то, что на нем надето. Потертый пиджак Артем натянул на голову, ладони спрятал в рукавах. Не бог весть какая защита, тем более, что открывшийся живот закрывала лишь тонкая рубашка. Но это лучше, чем ничего. Так можно простоять гораздо дольше.

Согрелись ладони и раскрасневшееся от холода лицо. Артем еще вздрагивал, но ему уже стало хорошо, почти уютно. Перестук колес убаюкивал и казалось, что сам поезд вводит нечаянного пассажира в состояние транса. Он угодил в то пограничное состояние, когда сон и явь перемежаются, сменяя друг друга. Артему являлась Энджи, смотрела на него с укоризной. Потом искаженное злобой лицо Гедара – совсем белое, без единой кровинки под кожей. И, наконец, привиделся праздничный стол с картофелем и солеными грибами. Только на скатерти почему-то валялся короткий кухонный нож и белая ткань была испачкана красным…

Артем не знал, сколько прошло времени. Не удивился бы, если целые сутки. Из полудремы его вывела соскочившая с подножки ступня. Расслабленное тело едва не выскочило из ременной петли, парень в последний момент ухватился руками за поручень. Его обдало жаром от страха.

Вытянул голову из под пиджака, тряхнул ею. Огляделся. Вокруг было темно – ночь. И что-то не так со стуком колес… Артем прислушался. Стук слишком редкий. Поезд замедлялся! Была ли это еще одна станция, вроде Камчатки, Рудника номер семьсот сорок один, на которой поезд не останавливается, а лишь замедляет ход, или здесь он должен будет принять дополнительный груз?

Показались огни. Их становилось все больше и больше, и Артем вдруг понял, что это вовсе не станция! Это город. Единственный город на планете, куда сходятся все железнодорожные линии, где много людей, еды, энергии. Где есть космопорт. Где находится та самая, главная диспетчерская, из которой можно изменить алгоритм работы всей системы, заставить ее снова считать Камчатку обитаемой!

Принялся расстегивать пряжку – неуклюже, торопливо. Наконец справился, повис на одной руке, дожидаясь в нетерпении, когда можно будет спрыгнуть и со всех ног бежать к людям. Они помогут, он им все объяснит! Справедливость будет восстановлена!

Ход состава продолжал замедляться и Артем справедливо решил, что не стоит торопить события, все равно он побежит в ту же сторону, куда направляется медленно ползущий поезд. Но в какой-то момент скорость упала настолько, что и пеший человек обогнал бы, тогда Артем не вытерпел – отпустил поручень, спрыгнул на шуршащую гравийную насыпь.

Ноги подкосились, не смогли удержать уставшее тело. Парень покатился по камням. Попытался встать: получилось не с первого и даже не со второго раза. Наконец выпрямился во весь рост. Дрожали колени, изматывающе болела переохлажденная спина. Но он заставил себя идти. Шаг за шагом, все быстрее и быстрее, к светящимся окнам какого-то здания. Депо? Разгрузочный терминал? Не имеет значения. Лишь бы отыскать людей!

В здание вели широко распахнутые ворота, внутри гул мощных машин. Почти падая от усталости, Артем наткнулся на лестницу, ухватился за перила. Одна ступенька вверх, за ней другая, потом третья… С трудом поднялся к деревянной кабинке, совсем непохожей на главную диспетчерскую. Но там была дверь и оконце, за которым светили белые диодные лампы.

Толкнул дверь, вошел внутрь. Здесь было гораздо тише, теплее. Пахло чем-то до боли знакомым и приятным, но Артем не мог понять – чем именно. Он увидел человека, сидящего за столом. Несколько мониторов, клавиатура, кружка с горячим, дымящимся.

– Уже почти закончил, сейчас отправим, – сказал человек не оборачиваясь.

Артем сглотнул. Во рту у него вдруг пересохло, перед глазами поплыли разноцветные круги. Чтобы не упасть, он облокотился на дверной косяк.

– Я… с Камчатки. Нас отключили.

Человек обернулся, посмотрел на него с удивлением.

– Чего? Откуда?

– Рудник… Семь. Четыре. Один.

Хозяин комнаты недовольно скривился.

– Вы на ногах еле держитесь, молодой человек. Разве можно так напиваться? Да еще на производственной территории. Убирайтесь домой и проспитесь, я сделаю вид, что не видел вас!

– Семьсот сорок первый, – повторил Артем. – Проверьте.

Человек отпил из кружки, недовольно пошамкал губами. Что-то набрал на клавиатуре.

– Все верно, – сказал он через мгновение. – Рудник семь-четыре-один выведен из эксплуатации. Уж восемьдесят один год как. У вас там что, родственники жили? Хотите побывать? Знаю, такое случается. Но нужно специальное разрешение…

– Я сам оттуда. Мы живем там. До сих пор. Семь тысяч человек.

Незнакомец усмехнулся, но, глядя на лицо Артема, посерьезнел.

– В самом деле?

– Куда уж всамделешнее.

Он долго смотрел на парня, встал, пробормотал себе под нос “фу, черт!” и еще несколько минут ходил по комнате из угла в угол, сжимая в зубах незажженную сигарету.

– Жрать, наверное, хочешь?

Артем отмахнулся.

– Не очень.

– А кофе?

– Кофе?

Островитянин понял, почему запах казался ему знакомым. Когда-то он пробовал кофе, но это было несколько лет назад и всего один раз. Но аромат и короткое название въелись в память.

– Хочу.

Человек захлопотал у маленького стола, на котором стоял белый аппарат – видимо, кофеварка.

– Ты знаешь чего… Ты посиди пока тут, а мне состав надо отправить, – он протянул Артему чистую кружку, которую только что наполнил дымящимся, ароматным. – А со всеми делами мы потом разберемся!

– Как… потом? Надо же сейчас, немедленно! Там люди! Неужели вы не понимаете?!

– Там уже восемьдесят с лишним лет люди. И что с ними стало? Вымерли?

– Н-нет.

– Вот то-то и оно, что нет. Подождут еще немного. Может, год. Или два.

– Год?! – заорал Артем. – Да вы с ума сошли! Какой год?! Почему?!

– Ну они же не голодают?

Артем насупился, промолчал.

– Я так и думал. Грядочки, поди, какие-нибудь развели. Живность постреливают, рыбку ловят. Не пропадут твои люди, – он накинул плащ, распахнул дверь и, прежде чем выйти, еще раз поглядел на Артема. – Да ты и без меня это знаешь, правда? А тут, видишь ли, чтобы один состав на закрытой станции остановить, надо разрешение получить в головном офисе. Головной на Земле, почтовик туда уходит раз в два месяца, да лететь ему еще столько же. Да сколько они там решать будут – неизвестно. А остановим без разрешения – сбой в расписании, снижение прибыли на какую-нибудь тысячную процента. Они ведь удавятся за эту тысячную! У нас тут головы сразу полетят и моя будет первой.

Он вышел, хлопнув дверью. Артем тут же вскочил, оставив кофе нетронутым, бросился следом. Спускаясь по лестнице, крикнул вдогонку:

– Послушайте, не надо останавливать! Отправьте между составами какую-нибудь служебную дрезину, чтобы доставила на остров чиновника из города, и пусть он решает с нашим губернатором, как людей оттуда вывозить. Это ведь несложно!

– Только для тебя несложно, – не оборачиваясь и не останавливаясь проворчал человек. – Сервисные машины выходят на магистраль только для планового обслуживания путей.

Он остановился, дождался, когда Артем его догонит.

– А знаешь, когда было последнее плановое? Семь годков тому назад! До следующего еще восемь. Такой вот запас прочности. И никак ты эту систему не сломаешь, не перепрограммируешь! Вот у вас, скажем, на острове – есть диспетчерская с контрольным терминалом? Конечно есть, что я спрашиваю… Пытался кто-нибудь через тот терминал хоть один рудовоз остановить?

– Я, – тихо ответил Артем.

– Ну и как? Удалось?

Парень скрипнул зубами.

– Вот то-то же. И всякие, как ты выразился – дрезины, из депо выведут только в случае общепланетарного блэкаута, когда рудовозы встанут. Так что забудь! Иди в будку и жди. Через полчаса ужин привезут, нормальной едой тебя угощу.

Артем проводил его взглядом. Развернулся, побрел обратно. Может, правда не дергаться? Он сделал все, что мог. Даже больше.

Поднялся по лестнице, вошел в теплую и светлую дежурку, в которой все еще витал аромат кофе. В углу заметил небольшой диванчик. Понял, что сейчас рухнет на него и закроет глаза. А что там, на Камчатке? Да пропади оно все пропадом!

Центральный монитор мигнул сообщением, которое тут же погасло. Скорее по привычке совать нос в любой компьютер, чем ради изменения мира к лучшему, Артем сел в кресло, ткнул пальцем в клавиатуру. “Введите пароль” – тут же потребовал от него терминал и предложил форму для ввода. Форма светилась на экране минуту, потом исчезла. Артем упрямо попробовал еще, на этот раз нажав на сочетание клавиш, которое должно было привести к принудительной перезагрузке. “Введите пароль” – переупрямил его компьютер.

Артем вздохнул, откинулся на спинку кресла. Заметил на другом экране таблицу, данные в которой постоянно менялись. Присмотрелся внимательнее. Кажется, информация о поездах: с номерами, комментариями о грузе, разбивкой по путям, на которых сейчас находится каждый состав, с указаниями о направлении следования. Взгляд перескакивал со строки на строку – “Рудник… Рудник… Рудник…”

И вдруг Артем впился глазами в данные состава номер пятьсот четыре. “Станция прибытия – космопорт. Путь… Груз…” Он перечитал несколько раз. Задумчиво посмотрел на кружку с остывающим напитком, поднял ее, сделал глоток. Поискал что-то на столе, нашел – шариковая ручка. Записал прямо на ладони номер поезда и путь. Решительно встал.

Нужного червяка Артем нашел не сразу, пришлось поплутать среди пахнущих смазкой и железом рельс. Потом еще несколько минут шел вдоль вагонов. А вот и локомотив! Лобовое стекло кабины покрыто пылью, грязными разводами. Хорошая видимость бортовому компьютеру ни к чему, у него для этого есть камеры и датчики, а они очищаются автоматически.

Артем поднялся по ступенькам, дернул за дверную ручку. Не поддается. Что ж, иного и не следовало ожидать. Снова спустился на гравий, пошел обратно. Где-то здесь ему попадался на глаза допотопный пожарный щит с инструментами… Ага, вот и он!

Пришлось выбирать между топором и ломиком. Артем обругал себя за нерешительность, взял оба и вернулся к локомотиву. После пятиминутной возни замок капитулировал перед грубой силой. Дверь распахнулась: вход в кабину открыт!

Парень осторожно проник внутрь. Пыли здесь было даже больше, чем снаружи. Гораздо больше! Не боясь испачкаться, Артем провел рукавом по панели приборов. Ничего нового не увидел – такой же системный терминал. Даже не пытался нажимать на сенсорные экраны, знал, что настройки не дадут ему внести изменения. Но ведь техники должны иметь доступ к мозгам машины?

Осмотрелся. Внизу, под панелью – самое логичное место – виднелась тонкая щель, выдающая люк, и еще более красноречивая пломба с логотипом рудной компании. Опять в ход пошли топор и ломик.

Как выстроена цепочка приоритетов во всей этой системе? Артем уже представлял. Главные, те, кто принимает решения, сидят в офисе на Земле. Но всю их политику, бизнес-стратегию, реализуют не люди, работающие на рудниковой планете, о нет! Все напрямую закладывается в исполнителей, то есть в машины. Людям остается лишь обслуживать технику. И кого будет слушаться локомотив, если лишится программы? Да самого себя! Он здесь главный, а не людишки за бортом. Сначала включится резервное управление, если не сработает, тогда аварийное. А что такое аварийное управление? А вот это уже человек, который может находиться в кабине!

Артем со злобной ухмылкой смотрел на открывшиеся ему электронные потроха. Почти все блоки были услужливо подписаны – “навигация”, “связь”, “двигатели”... Нашел то, что ему было нужно: “главный маршрут”. Теперь оставалось ждать. Не стоило ломать и крушить прямо сейчас, рядом с депо, лучше сделать это за городом.

Поезд тронулся глубокой ночью, как раз в тот момент, когда Артем смог задремать, свернувшись в кабине калачиком. У него по-прежнему болела спина, сон долго не приходил, поэтому сейчас он вздрогнул и недовольно поморщился. Но как только вспомнил, где находится и что задумал, сразу пришел в себя.

Состав набирал скорость, хотя чувствовалось, что тащил тяжело, с заметным усилием. Когда мерцающие городские огни растворились во тьме, Артем перехватил поудобнее рукоять топора.

После первого же удара противно запищал сигнал тревоги, под потолком замигали красные диоды. Слышно было, что локомотив превентивно снизил обороты электродвигателей, перестук колес стал более редким.

– Погоди, родной, погоди! Это еще не все.

Найти резервный блок управления по надписи Артему не удалось, он вычислил его на глазок. Помог опыт многолетнего препарирования прочей электроники. Был, конечно, риск ошибиться, но… Что ему еще оставалось? Рубанул топором с плеча, от души.

Диоды еще моргали, но сигнал тревоги затих. А главное – появился запрос на одном из экранов: “Пункт назначения”. Система предлагала подтвердить точку, к которой следовал поезд до поломки.

Артем чувствовал, что скорость все больше снижается. Что будет, если они встанут? Возможно, до прибытия аварийной бригады перестанет принимать команды даже с пульта управления.

– Да они эту бригаду до утра собирать будут. У них, наверное, и аварий-то черт знает сколько лет не случалось!

Но не стал испытывать судьбу, ввел новые данные до того, как компьютер остановил железного червя. Локомотив несколько секунд переваривал информацию, потом снова стал набирать ход. Артем вытер испарину на лбу.

Теперь недолго. Вряд ли новый пункт назначения находится слишком далеко от города. Да, на минимально безопасном расстоянии, но настолько минимальном, насколько это возможно для экономии бюджета компании. В таком раскладе Артем не сомневался ни секунды. Так что пора вспоминать родителей, всю свою нескладную жизнь, может даже помолиться. Но вспоминалась почему-то одна только Энджи. Ее губы, глаза. Звонкий смех.

– Прости, родная. Я сделал все, что мог.

Компьютер стал донимать его постоянными требованиями подтвердить маневр: переход на другую ветку, разгон на прямой, снижение скорости на затяжном повороте… И Артем был рад этому. Значит, он угадал, обманул электронную думалку, которая теперь считала его аварийным управлением – живым машинистом.

А вот и цель их путешествия! Показалась на горизонте, расцвеченная множеством огней, пожалуй, даже ярче, чем город. Рельсы уходили в тоннель под ее главным корпусом. Прекрасно! Лучше и быть не может!

Локомотив запросил снижение скорости и Артем скомандовал: “увеличить до двухсот километров в час!”

– Быстрее все равно разогнаться не успеем.

Взвыли моторы, послушно увеличивая обороты. Поезд несся к единственному на континенте реактору электростанции. Циклопическое здание без окон, вздымающееся над землей не меньше, чем на полкилометра.

“Машинист” приложил палец к круглой кнопке, которую давно заприметил, но не трогал до последнего момента. Надавил. Раздалось протяжное, закладывающее уши “у-у-у-у-у-у-у-у!”

Артем улыбнулся. За его спиной, в цистернах, плескались сто двадцать тысяч тонн ракетного топлива, прибывшего не по назначению. Кажется, он привез компании некоторый процент убытка. И жалел только об одном – что не увидит, как выползающий из тумана состав, лишенный энергии, остановится на глазах удивленных мальчишек у перрона Камчатки, рудника номер семь-четыре-один.