С гопником Антоха пересекаться не хотел: начнет опять – “Деньги есть? Дай мобилу позвонить!” А Антохе некогда, он на охоту идет. Поэтому двинул вдоль северной стены, чтобы обойти огороженную территорию центрального корпуса. Хотя через нее, конечно, быстрее бы вышло.
Вся конструкция замкнутой экологической системы протянулась на полтора километра с запада на восток и столько же с севера на юг. Это вам не какая-нибудь американская “Биосфера-2”, тут все серьезно! Не имеет, как говорится, аналогов… Построили ее семь лет назад, в Южном Бутово. Просто потому, что спонсор-миллиардер чудак был и не знал, куда ему землю и деньги девать. Местные тогда еще протестовали долго – не допустим, мол! Не зря беспокоились.
С момента аварии внутри все здорово заросло. Иногда приходилось самодельным мачете работать, чтобы дорогу себе прорубить. Но через день-другой, глядишь, снова зарастало. С природой не поспоришь, тем более в таком месте.
Охотился Антоха на тесто. Ну, это он его так называл. Светлая субстанция, расползается на несколько метров, а в ней потом мелкая живность застревает – белки, крысы… Оно их и переваривает. Но если близко подойти, в секунду съежится до размеров футбольного мяча и потом уже его жрать невозможно: твердое, как камень. Пару недель будет размягчаться, замучаешься ждать, проще другую особь найти.
Но Антоха знал, чем добычу взять! Тесто высоких температур боится, сразу замирает, будто парализованное. Тут разные варианты можно использовать – или деревяшку подожженную в него швырнуть, или камень раскаленный. Последний вариант сложнее, надо где-то в стороне костерок развести, камень нагреть. Но зато надежнее, потому как горящую деревяшку тесто почувствовать может, очень оно на приближение открытого огня болезненно реагирует.
Вдоль северной стены Антоха ходить не любил. Да и не то, чтобы не любил, а отвлекала она его. Вот и сейчас – зарекся смотреть по сторонам, но невольно поглядывал на балкон, идущий вдоль стены уровнем выше. Там окна наружные. Уже порозовели, потому как закат за пределами экосистемы, вечер. Вот это-то его и подтолкнуло!
Сплюнул в сердцах, ухватился за поручень, взлетев в три шага наверх. Пошел по балкону, поглядывая в окна.
Через несколько лет после того, как всю эту экспериментальную вакханалию опечатали, рядом возвели торговый центр. Совсем рядом, впритык. До окон модного бутика, торгующего шмотками, несколько метров. Магазинчик этот раз пять переделывали, обновляли, пока не поставили вдоль окон кабинки для переодевания. Ну а чо? Снизу никто не увидит – титанический корпус экосистемы весь обзор закрывает. А изнутри самой экосистемы смотреть, вроде, некому.
Антоха остановился у единственного окна, на металлическом подоконнике которого не скапливалась пыль. Потому что он часто сидел на нем. Не каждый день зрелище бывало интересным, но по вечерам, когда бутик вместе со всем торговым центром закрывался, в кабинках снимали с себя форменную одежду продавщицы. И была среди них одна…
Сегодня Антохе повезло – ее смена. Он называл девушку Верой, хотя понятия не имел, какое у нее имя. Прижался к стеклу. Стучать, размахивать руками бесполезно – не увидит, не услышит. Можно только стыдливо подглядывать, довольствуясь тем малым, что он мог получить от женской красоты.
Вера сняла блузку, юбку. Поправила чулки. Распустила волосы. Антоха охнул от волнения – стесняться ему было некого. И будто почувствовав что-то, девушка повернулась к окну, замерла. Но тут же равнодушно отвернулась.
– Зря, Антоха, зря! – укорял он сам себя, спускаясь с балкона.
Волшебное видение преследовало его – красивое белье, едва скрывающее тело, бледная кожа… Но в экосистеме нельзя отвлекаться. Все время нужно быть настороже, особенно в западном секторе, где он охотился. Тут не смотри, что полтора километра от стены до стены. Внутри периметра всякое прячется…
– Опять туман.
Микроклимат с ума сходил регулярно. То ли система вентиляции и очистки воздуха в этом виновата, то ли чудные растения – черт его разберет. Внутри и ветер поднимался, и даже снег выпадал, а уж туман обычное дело!
Пробирался Антоха аккуратно, старался лишний раз кусты не шевелить, на сухие ветки не наступать. Чтобы и свою добычу не спугнуть, да и других хищников не потревожить. Не то, чтобы их тут много было, но шрамы на теле не позволяли стать забывчивым.
Вот и роща березовых папоротников, в которой тесто любит своих жертв ловить. Остановился, прислушался. Тихо. Повел носом: не сразу, но уловил едва ощутимый запах вяленого мяса – именно так и пахнет распластавшееся на земле тесто, приманивает добычу. Определил направление, сделал несколько шагов, снова остановился… Потом еще шаг… Туман как будто стал гуще и теперь Антоха смотрел только под ноги – на расстоянии вытянутой руки ничего не видно.
Он едва не наступил на край белесой субстанции, уже ногу занес, но вовремя замер, отошел назад. Оно, конечно, его не сожрет, но штанину по колено отхватит и на ноге оставит ожог. Мало приятного.
На почтительном расстоянии разложил припасенные щепки, обрывок берестяной коры. Чуть-чуть травки сухой… Щелкнул зажигалкой: бензина в ней давно не было, но искру она выдавала исправно. Занялось!
Сам присел на корточки, спиной к тому месту, где тесто охотилось, прикрыл собой костерок. В его центр положил серый булыжник. Сильно греть не нужно, как только рука терпеть перестанет, так и вынимай. Для дела достаточно.
Через десять минут перекатил камень в сторону, завернул в кусок толстой материи. Огонь ногами затоптал – не хватало еще под куполом лесной пожар устроить. Ну – вперед! Старательно отсчитал шаги в нужном направлении.
– Черт… Где оно? Не мог ошибиться! Отползло? Только бы не съежилось!
Поискал вокруг – сначала чуть севернее, потом южнее.
– Блин, камень же остывает!
И тут снова чуть не ступил в липкую массу. Долго раздумывать не стал, развернул тряпицу, швырнул камень в центр многометровой кляксы. Она вздрогнула, хотела было подтянуть края к центру, но так и не смогла. Парализовало.
Антоха деловито обошел жертву со всех сторон, выбрал кусок почище, достал из-за спины мачете. Тесто, оно как червяк дождевой, часть отрубишь, другая не сдохнет. Поэтому жалости он не испытывал. Да и жрать захочешь – не до жалости будет.
Когда услышал откуда-то справа глухое рычание, успел лишь голову повернуть, посмотреть с удивлением. Вот и прозевал…
Крысоволк выпрыгнул из тумана, наметившись оскаленной пастью на антохино горло. Если бы парень не дернулся в сторону – все, кранты. Но вместо горла тварь вцепилась ему в плечо, повалила на землю, стала рвать, дергать из стороны в сторону. Мачете Антоха сразу отбросил, толку от него в ближнем бою немного, не размахнешься для сильного удара. Зато выдернул из потайного кармана деревянный клинок – сам затачивал, чтобы и в руке ладно лежало, и любую шкуру могло проткнуть.
Было больно, но Антоха молчал. Он даже не испугался. Борьба за выживание стала его обычным образом жизни, а если даже погибнет… Что ж, значит – конец борьбе, лишениям. В другом мире ему, глядишь, полегче будет.
Сжал зубы, уперся левой в горло крысоволку, не давая ему дотянуться до своей шеи, правой со всей дури воткнул в мохнатую тушу клинок. Тварь сдалась не сразу. Еще несколько минут возила Антоху в грязи, хватала его зубами… Но удары заточенной деревяшкой следовали один за другим и крысоволк наконец упал, дергаясь в агонии. Израненый, покусаный Антоха отполз от умирающего зверя.
– Сволота! Все маме расскажу.
Он долго лежал на спине, выталкивая из легких воздух, который превращался в облачка пара. Еще не осмотрев себя, пытался по болевым ощущениям понять, где придется раны залечивать, не будет ли последствий каких. Отдышался. Нашел силы, чтобы подняться, хоть и перекосило его от неприятных ощущений.
Крысоволка Антоха забирать не стал. Тяжелый, да и мясо такое противное, что лучше дохлого суслика съесть. В периметре комплекса оставалось, наверное, еще три или четыре особи, так что ходить все равно придется с оглядкой. Размножиться в большем количестве им не позволял маленький ареал обитания, но и вымирать они, черти, никак не желали!
Уже в своем, восточном секторе, нашел лечебные листья тетрациклина, кое-как перевязал раны обрывками рубахи. Развел костер у самого забора, огораживающего центральный корпус. Он всегда здесь ужинал. Во-первых, компания какая-никакая, а во вторых заначки дома, у восточной стены, не осталось, а тут еще была. Сейчас ему это нужно.
Достал скрытую в колючем репейнике бутылку, посмотрел на просвет. Вроде не помутнело. С этой настойкой надо быть осторожнее. Пока поджаривались мясистые куски теста, позволил себе несколько глотков, пожаром пролившихся в его внутренности. Захорошело, боль поутихла. Тут и компания подоспела – с той стороны забора вцепился руками в сетку-рабицу гопник.
– Дай мобилы позвонить.
Одежда на нем была изорвана, висела клочьями, с трудом можно было угадать в ней спортивные штаны с полосками и черную футболку. Слова гопник произносил отрывисто, словно гавкал. Антоха и не считал его за человека. Ну, мало ли, что выглядит, как человек. Перерожденец он. А с другой стороны – он единственный, кто кроме него под куполом после аварии остался.
– Деньги есть?
– Сейчас дожарится, погоди. Давай-ка лучше свежую прессу почитаем!
Достал аккуратно сложенную, пожелтевшую от времени газету. Развернул.
– Та-ак, посмотрим… Хех! Вот ведь что буржуи придумали: “В минувшие выходные в торжественной обстановке, в присутствии мэра Москвы, нескольких депутатов Госдумы и видных деятелей культуры и спорта в Южном Бутово состоялось открытие долгожданного объекта – замкнутой экологической системы. Иван Петрович Головотяпко, ставший спонсором этого научного проекта, заявил, что комплекс рассчитан на автономную работу в течение пятидесяти лет, но ученые запрограммировали оборудование на десятилетний цикл, по завершении которого пломбы на гермоворотах вскроют и будут проведены анализы изменений в экологической системе. Участие людей на данном этапе исследования не планируется”.
– Деньги есть?
– Уже дожарилось. Сейчас остынет, а то ведь ты горячее сразу в рот потащишь.
Антоха перелистнул газетную полосу.
– Что тут еще? “Спартак” чемпион… Ну, это если только тебе интересно. Слышишь – “Спартак” чемпион!
– Дай мобилы позвонить.
– Держи, – Антоха перекинул через забор кусок жареного теста.
Гопник схватил его, впился в хрустящую корочку желтыми зубами. Он легко мог бы перемахнуть через хлипкое ограждение, но почему-то всегда оставался на той стороне. Антоха видел порой, как перерожденец бегал по своей территории на всех четырех и получалось это у него не хуже собаки. “Тут дело не только в мозгах. Что-то изменилось во всем его организме”.
Свернул газету, убрал в полиэтиленовый пакет, чтобы не намокла в непогоду. Молча съел свою порцию теста.
“Оно и неудивительно – столько химикатов в лаборатории было, наверняка еще и радиоактивное что-то. Взрывом раскидало, перемешало. Хорошо, что мы с классом находились в стороне от эпицентра! Да и то завалило”.
Антоха поднялся, стряхнул крошки. Ритуал требовал пойти к ближайшему окну, и, хотя даже небольшая прогулка отзывалась в его теле множеством болезненных уколов, он не стал нарушать традицию. Встал у стекла, уперевшись в него руками. Невольно вспомнил тот день, когда все случилось…
Семь лет назад, сразу после открытия комплекса, он пришел сюда с экскурсией. Еще до часа икс, на который был запланирован старт эксперимента. Шестнадцатилетние, семнадцатилетние парни и девчонки, обычный школьный класс. Взрывом их завалило на входе: Антоха не знал – выбрался ли кто-нибудь туда, наружу, спасли ли кого-то еще. Внутрь экосистемы из под завала выполз он один. Ах да, еще гопник, но тот уже был внутри. Отбился, видимо, от своей экскурсии. Его-то накрыло конкретно, всей лабораторной дрянью.
Разбирать завал не стали: посчитали, значит, что все погибли и внутри никого в живых не осталось. Так или иначе эксперимент начался сам собой. Не было смысла нарушать экосистему – стены, ворота, бронированные стекла окон и купола были настолько прочными и надежными, что никто бы не смог проникнуть оттуда сюда, и отсюда туда тоже никакая дрянь не выберется. Может, только разрушенный главный вход замуровали. А то, что не успели внутри датчики и камеры наблюдения установить – так и черт с ними! Ворота сами через десять лет откроются, тогда и посмотреть можно будет.
Оставалось три года. Антоха смотрел в окно, за которым сверкала зеркальными панелями офисная новостройка. Когда ее возвели, он впервые понял, почему его не видят с улицы. В стенах многоэтажки отразилась громада экосистемы и все ее стеклянные поверхности. Они были матово-серыми. Кажется, это специальное напыление, которое позволяло как угодно ограничивать прозрачность стекла – с одной стороны, с другой, или сразу с обоих. Что-то, видать, замкнуло. И управление, конечно, находилось в треклятой лаборатории, до которой никому теперь не добраться.
Он горько улыбнулся, вспомнив, с каким остервенением после аварии бегал от окна к окну, размахивал руками, драл глотку, пока не осип. Все было бесполезно…
Иногда Антоха с удивлением ловил себя на мысли, что почти смирился, не хочет покидать это место. Зачем? Что там, за стенами? Отец-алкоголик, если еще жив. Инфляция. “Отсутствие социальных лифтов”, как написано в пожелтевшей газете. И от настоящего гопника можно не только услышать “дай мобилы позвонить”, но и получить по зубам. А то и ножичком под ребро.
Одно его тянуло на свет божий, одной Верой он жил. Представлял, как выйдет навстречу людям и удивит их своим первым желанием: хочу в магазин женских шмоток! И не какой-нибудь, а именно вон тот, бутик! А потом хоть еще на десять лет закрывайте…