Катастрофа

То, что бункер пригодится, Николай Федорович никогда и не сомневался. Глобальное потепление, ледниковый период, падение гигантского метеорита или ядерная война – что-нибудь да случится. Поэтому когда завыли сирены и на мобильный посыпались предупреждения от МЧС, он знал, что делать. На машине до его убежища, построенного за городом, на обычном дачном участке, всего пятнадцать минут езды.

Ржавеющую Ниву он бросил прямо на дороге, загородив въезд на соседский участок. Какая теперь разница? Никто больше не приедет поливать огурцы и собирать клубнику. Николай Федорович спустился в жерло железобетонного колодца, аккуратно прикрыл за собой тяжелый стальной люк. Усмехнулся, вспоминая, как соседи крутили пальцем у виска, наблюдая за непрекращающимися строительными работами на его участке: двор был постоянно завален арматурой, мешками с цементом, и не реже, чем раз в месяц огромная куча земли, выбранная из расширяющегося подземелья, вывозилась самосвалом.

Николай Федорович спустился на самое дно шахты, закрыл еще один люк, прошел через шлюз с двумя гермоворотами, пока, наконец, не сел прямо на пол, стараясь отдышаться и прислушиваясь к тому, что происходило на поверхности. Ничего, конечно, слышно не было. Но вот бетонные стены вздрогнули и низкочастотный гул проник даже в бункер. Николай Федорович удовлетворенно кивнул.

– Ну вот! А вы говорили…

– Близко попало, да?

Он подпрыгнул от неожиданности. Присмотрелся к темному углу помещения, где угадывался силуэт девушки, прижавшейся к стене.

– Вы кто? Как вы… Как вы попали сюда?!

– Извините. Здесь ближайшая точка, я не успела до корабля.

– Какого еще корабля? О чем вы вообще говорите? Что за бред!

Девушка вышла под свет лампы, тяжело вздохнула.

– Извините еще раз. Я бы не стала вас беспокоить, но у нас есть координаты всех убежищ, которые можно использовать в экстренных ситуациях. Ваш бункер был ближайшим, вот я и залезла.

– У вас? Вы что, из ФСБ? Или, черт побери, из ЦРУ?

– Марина, – она протянула ему руку, – Представитель внеземной цивилизации.

– Девушка, неудачное вы выбрали время для шуток…

Он споткнулся на полуслове, посмотрел на Марину внимательнее. Широко распахнутые голубые глаза, в которых искорками горело нечто неземное, идеальный овал лица, бледная кожа.

– Вы серьезно?

– Система Глизе шестьсот шестьдесят семь по вашей классификации. Так вы считаете, что взрыв произошел где-то близко?

Николай Федорович пригладил шевелюру, сглотнул, тихо произнес:

– Военный завод, шестьдесят километрах отсюда. Единственная цель, которая могла заинтересовать в нашей области западных партнеров. Впрочем, зря: завод давно выпускает лишь приклады для охотничьих ружей.

– Шестьдесят километров… Интересно, как долго мы не сможем выходить наружу?

– Не знаю. Лет пять, десять. Может быть все пятьдесят. Если только вы не обладаете какими-нибудь сверхспособностями.

Марина покачала головой из стороны в сторону.

– Постойте-ка, у меня же камера наверху установлена! – Николай Федорович бросился по коридору, свернул в небольшую комнату, где стояли несколько компьютеров. Один из них был включен, мерцал в полутьме голубым прямоугольником монитора, – Сейчас поглядим.

Картинка на экране сменилась на серую пелену. Было видно, как ветер гонит мусор, пыль… Чуть в стороне проступали из мутной завесы останки соседского дачного домика, рядом лежала перевернутая на бок Нива.

* * *

Через пять лет выйти на поверхность не удалось. Дозиметр, который Николай Федорович установил рядом с камерой, по прежнему зашкаливал.

– Коля, как думаешь – остались еще живые?

Картинка на мониторе давно перестала быть серой. И, хотя несколько долгих месяцев шел снег, сейчас потеплело, оттаяло, зазеленело. Природа взялась за лечение ран, нанесенных людьми.

– Должны. Может немного, но должны были остаться.

– А вдруг кроме нас никого?

– Марин, перестань. Все наладится. Еще пара-тройка лет и мы сможем выйти наверх, найдем людей, прогуляемся до твоего корабля.

– Ладно, пойдем. Я борщ из банки сварила и хлеб испекла, – перехватила его взгляд и добавила, – Ревизию провела. Без меня, конечно, тебе запасов хватило бы лет на сто. Но и вдвоем не помрем. А если получится теплицу сделать, то и совсем чудесно!

* * *

Еще через три года уровень радиации пошел на спад, но выходить на поверхность было еще опасно. Затворники видели иногда, как рядом с камерой, выдающей сильно помутневшее изображение, что-то шевелилось. А может это ветер катил высохшие растения или какое-то животное проходило мимо.

– Ну сколько можно?! Николай! Черт тебя Федорыч! Выключи футбол, ты запись этого чемпионата в десятый раз пересматриваешь! Кастрюля дырявая, обещал запаять. Или мне самой?

– Иду, иду. Можно было и подождать десять минут, там осталось всего ничего.

– Я брошу тебя на этой планете, если ты не отремонтируешь кастрюлю! Зачем мне такой мужик на Глизе шестьсот шестьдесят семь?

– Ну и подавись своей чистенькой планеткой! Я не твой мужик. И тушенку-то, небось, мою жрешь.

Звук пощечины эхом прокатился по бетонному бункеру. Николай Федорович приложил ладонь к пострадавшей щеке, покраснел, потом вдруг подхватил взвизгнувшую Марину и понес ее в спальню. Уже повалив девушку на кровать, он оторопел от собственной смелости, замер.

– Надо было давно тебе врезать, чтобы наконец решился, – прошептала она и обняла мужчину за шею, притягивая к себе.

* * *

Дозиметр не проверялся два года – спрятавшихся под землей людей отвлекало слишком много дел. А с тех пор, как ядерный удар разрушил ни в чем не повинный заводик прикладов, прошло и вовсе пятнадцать лет. В убежище стоял гомон детских голосов, поперек коридора были натянуты веревки, на которых сушились пеленки.

– Огурцы полил?

– Ага. Только еще одна лампа в теплице приказала долго жить.

– Можно починить?

– Только заменить. Слава богу еще осталось несколько штук. Потом будем думать, как выкручиваться.

Марина сжала его ладонь, с благодарностью посмотрела в глаза Николаю. Провела рукой по его седеющим вискам.

– Может проверить?

– Что? А, ты про дозиметр… Хорошо, я проверю. Но пока они не подрастут, – он кивнул на двух ребятишек лет шести-семи, мальчика и девочку, – Наружу выходить не будем. Хорошо?

– Хорошо.

* * *

Трава вставала высокой стеной у самого колодца. Камера, давно уже заросшая и покрывшаяся толстым слоем пыли, не могла дать никакой информации о внешнем мире. Зато дозиметр показывал опасные, но приемлемые для кратковременного выхода на поверхность цифры.

Марина сделала несколько шагов, споткнулась о бревно и Николаю пришлось подхватить ее за руку, чтобы не упала.

– Осторожнее.

Голос его казался глухим из-за противогаза.

Чтобы обойти несколько близлежащих участков, на которых раньше стояли дачные домики, им потребовалось почти два часа. Заросли и нагромождение остатков разрушенной цивилизации не способствовали прогулке.

– На первый раз хватит. Давай возвращаться.

– Беспокоишься за детей? Не переживай, они взрослые. Раньше бы парню уже повестку в военкомат прислали.

– Ох и шуточки у вас, Николай Федорович! Военкомат…

– Ладно, идем.

Через неделю они повторили вылазку, устроили промер радиационного фона на разном расстоянии и в разных направлениях от убежища. Как и предполагалось, заражение шло пятнами. Если двигаться на северо-восток, радиация снижалась почти до безопасного уровня. При таком можно даже жить на поверхности.

Они остановились на пригорке, Марина приложила руку к окулярам противогаза, прикрываясь от яркого солнечного света.

– Что там?

– А? Нет, ничего. То есть… Где-то там, километрах в десяти, мой корабль.

– Думаешь, на нем еще можно летать?

– Он уцелел бы, даже если б попал в эпицентр взрыва.

– Ты хочешь улететь?

Она долго молчала, он слышал лишь ее дыхание, проходящее через фильтрующую коробку.

– Не знаю, Коля. Теперь уже не знаю. Надо огурцы солить…

Он улыбнулся, хотя знал, что она этого не видит.

– И заготовки для борща.

– И заготовки для борща, – согласилась Марина, – А знаешь что? Мы все-таки сходим туда! К кораблю.

– Решилась?

– Аккумуляторы там мощные, нам пригодятся!

Она развернулась, взяла его за руку, увлекая домой. А чуть в стороне, не замеченная ими, поднималась сизая струйка дыма.