Допинг

 

– Ну дак чо?

– А чо? Ничего…

– Я и вижу, что ничего!

Галя откинула одеяло, встала с постели. Уперев руки в широкие бедра, замерла рядом с зеркалом.

– Галюнь, устал просто. День тяжелый был.

– Ой, все! – скривившись, она махнула на мужа рукой.

Василий вздохнул, поднялся, не с первого раза угодив ногами в шлепанцы, шаркающей походкой взял курс на кухню. Пачка заныканного курева нашлась между холодильником и клеткой с попугаем, на которую с вечера накинули дырявую наволочку. Вася выудил заначку, подошел к окну. Отодвинув щеколду, он толкнул форточку, с наслаждением подставляя лицо холодному, октябрьскому воздуху. Достал сигарету, щелкнул зажигалкой.

– Вася кур-р-рит! – раздалось из клетки скрипучим, картавым голосом.

– Я те… – он замахнулся на дырявую наволочку, но было уже поздно.

– Ну-ка потуши немедленно! – послышалось из спальни, – Сколько раз говорила – не дыми в квартире!

– Форточку же открыл, Галюнь.

– Я тебе щас открою! Я тебе так открою!

От греха подальше Василий вернул все как было, с ненавистью пихнул локтем клетку, заставив ее раскачиваться. Вышел в прихожую.

– Кар-р-раул! – полетело ему вслед и попугай добавил что-то еще, неразборчивое, но, кажется, матерное.

Обувшись, накинув рабочую куртку прямо на майку и семейные трусы, Вася повернул ключ и вышел на лестничную клетку, хлопнув дверью посильнее. Спускаясь на первый этаж, ему пришлось перешагивать сначала через разорванный пакет с мусором, который кто-то не донес до контейнера, а потом через соседа Евлампия, который не донес до дома самого себя.

У крыльца кучковались малолетки, но, завидев Василия, они шуганулись в сумрак неосвещаемого двора. Мужик, наконец, закурил. Затянулся от души, втягивая всей грудью, доказывая, что может еще! И тут же сдулся, захрипел, заходясь протяжным, истошным кашлем. Сплюнул.

– Да-а… Ну так оно понятно – экология плохая! – объяснил он сам себе, – Это все они… Ну а кто же?! Мы за них голосуем, а они… Вот давеча…

Рука его нащупала в кармане забытую сотенную и беседа с альтер эго тут же прервалась. Закралась предательская мысль: “А не сгонять ли до круглосуточного? Оно конечно – после одиннадцати не отпускают… Но свои же люди, каждый день к ним за хлебом хожу! Неужель не продадут одну? По-свойски, по-соседски!”

Вася уж сделал было шаг по направлению к магазину, но остановился. “Галька унюхает, стерва. Да и на работу завтра”. Поднял голову, разглядывая звезды. “Неужели и там есть жизнь? Такая же, как у нас? С кредитами и неоплаченными штрафами?” Еще раз в сердцах сплюнул, злясь на себя за то, что помянул плохое. Кинул тлеющий бычок в урну. Промахнулся, конечно.

Второй этаж… Евлампий… Третий… Мусор… Четвертый!

– Ф-фух! – остановился, стараясь отдышаться.

Дернул за ручку двери. Закрыто. Постучал, потом надавил на звонок.

– Галюнь!

С той стороны послышались шаги, на несколько секунд все стихло, будто Галюня раздумывала – открывать, не открывать? Но ключ повернулся и Василия пустили домой.

– Помогло? – спросила его Галя.

Он улыбнулся, кивнул. Щелкнул пальцами и старая квартира тут же исчезла.

Вася сидел в белоснежном кресле, напротив окна во всю стену, за которым сверкал миллионами огней большой город: воздушные магистрали с летающими машинами, причудливые башни небоскребов, а где-то вдали – росчерки поднимающихся на орбиту космических кораблей.

Галя наклонилась к нему – изящная, стройная, в полупрозрачном пеньюаре. Да Василий и сам был хорош: атлетически сложен, с мужественными чертами лица и тем огоньком в глазах, который бывает только у молодых. .

Обнял жену, притянул к себе. Она сняла с его головы нейросимулятор, посмотрела снисходительно.

– Васька, неужели без этого никак?

– Не знаю. Но меня заводит. После того, как окунешься в ту, виртуальную жизнь… – он поцеловал Галю, прижал к себе теснее, давая волю рукам, – Начинаешь эту ценить по-настоящему. Как допинг, что ли.