Ровные души
На Дворце Единения висел огромный плакат: белокурая, смеющаяся девушка идет по цветущему полю за руку с высоким алиенорцем. За их спинами, в синеватой дымке – огромный город, с башнями, эстакадами. Над городом завис алиенорский корабль, испускающий лучи, затмевающие солнце. Слоган на плакате гласил: “В будущее вместе!”.
Андрей хмыкнул, поправил на носу очки с темными линзами. Не то, чтобы они могли скрыть его личность от бесчисленных камер слежения, но придавали уверенности, словно отгораживая от остального мира, создавая хрупкую стену приватности.
Он посмотрел время на коммуникаторе. Огляделся, перешел на другую сторону дороги. Здесь была трамвайная остановка. Народу уже собралось порядочно, человек двадцать, а то и больше. Большинство стояло молча, но некоторые начинали роптать. Две пожилые женщины рядом с ним тихо переговаривались:
– Вот и вчера – ждала-ждала, ждала-ждала…
– Это все из-за усиления. В сети говорили. Больше мер безопасности, от того и транспорт хуже ходит. Надо ведь каждый трамвай проверить, да охрану проинструктировать – два человека в один вагон, два в другой, да смотрящий за вагоновожатым.
– Что делается! Это все боевики “Свободной Земли” виноваты!
– Они, сволочи.
На минуту женщины замолчали, потом одна из них, словно вспомнив о чем-то важном, продолжила:
– А налог на земную одежду снова поднимут.
Вторая испуганно прикрыла рот рукой.
– Да что ты?! Ох, матушки… Сколько же можно?
– А вы не платите, – не выдержал Андрей, вставил свои пять копеек в их разговор.
Женщины посмотрели на него, как на зачумленного, отошли в сторону. Одна из них красноречиво подняла голову на камеру, висевшую на фонарном столбе – словно помолилась на нее, очистилась от греха.
Андрей не стал дожидаться трамвая, плюнул, пошел пешком. Мимо Общества юных следопытов, трое из которых стояли у входа и пристально следили за прохожими, готовые в любой момент доложить куда следует и о чем следует. Мимо нового торгового центра, уже четвертого в их квартале, купить в котором можно было исключительно алиенорские товары. Мимо добровольческой дружины, занимавшейся не столько охраной правопорядка, сколько картежничеством и пьянством. Впрочем, их трудно было в этом упрекнуть, новый мир требовал все больше и больше людей в форме и эта работа неплохо оплачивалась.
На перекрестке пришлось остановиться, ждать около десяти минут. Полиция перекрыла движение, ожидая кортеж алиенорского чиновника. Скапливалась толпа, но все недовольство людей ограничивалось тихим перешептыванием.
– Наши-то теперь тоже на их машинах, закупают в соседней системе…
– Лучше было вокруг ехать, на велосипеде…
– Ну и что, что чужой. Тоже ведь по своему о нас заботится…
Наконец, кавалькада лимузинов с бесстрастными черными стеклами промчалась мимо. Переход открыли. Полчаса по проспекту – под косыми взглядами полицейских, охранников, дружинников, следопытов и просто бдительных граждан. Андрею казалось, что каждый, буквально каждый его в чем-то подозревает. И кто-то, наверное, уже доложил. И камеры отслеживают его путь от трамвайной остановки, а то и от самого дома. И рука в задумчивости поглаживает подбородок благородного серого оттенка, принимается решение – казнить или миловать?
Но Андрей почти пришел. Осталось совсем немного. Большой, полузаброшенный парк скрыл его в своих тенистых аллеях. Впрочем, не стоит обольщаться: здесь камер не меньше, чем на проспекте. И люди, гуляющие между деревьев, не менее подозрительны.
Он обратил внимание на патруль – парня и девушку – следующие за ним по пятам. И там, впереди, навстречу тоже шли люди в форме. Люди и два высоких алиенорца. Скверно… Его подозревают и не напрасно. Кого они в нем видят? Боевика? Террориста? Но Андрей бы и мухи не обидел. Замысел его в другом.
В самом центре парка, на пересечении нескольких аллей, возвышалась странная конструкция, покрытая плотной брезентовой тканью. Ткань давно выцвела, провисла, но определить, что под ней, не представлялось возможным. Люди постарше должны были помнить, если только не заставили себя забыть. Остальным просто не было дела, они не обращали внимания на бесформенное серое нагромождение.
Понимая, что его окружают и вот-вот подойдут, чтобы вежливо попросить идентификационную карту, а потом сказать “пройдемте, пожалуйста, с нами”, Андрей рванул на себя брезент. Ткань зацепилась за что-то, не захотела сползать вниз, но от сырости и ветхости разорвалась. Взору его открылся мраморный бюст, в каменном постаменте которого была выбита надпись: “Первому человеку, отправившемуся в космос”.
Это даже не было протестом – он лишь открыл памятник. Но Андрея, конечно, скрутили. Зачем он это сделал? Жадно оглядывался по сторонам, стараясь посмотреть в глаза каждому, кто оказался в этот момент рядом. И когда среди безразличных зрачков наткнулся на потаенный блеск, заинтересованность, которую невозможно скрыть, он понял, что сделал это не зря. Девушка в форме нахмурилась, отвернулась. Сегодня она уйдет домой с сомнением в сердце, а завтра – кто знает – совершит свой Поступок. И уже двое, трое уйдут с блеском в глазах. Потому что мы люди. Мы помним. И мы не равнодушные.