Часовщик

– Что ты хочешь сказать? – Инес прищурилась, поджала губы.

Фабрис не ответил, хотя знал, что молчание злит ее сильнее любого крика.

– Ненавижу тебя, – прошептала девушка, – Ненавижу.

Он взял сумку с инструментами. Инес бросила пульт от телевизора, вскочила с дивана.

– Если уйдешь, обратно можешь не возвращаться!

– Ну и отлично! – Фабрис хлопнул дверью.

Улицы маленького городка были заполнены туристами. Сезон в самом разгаре – июльское солнце загоняло прохожих под зонтики уютных кафе, на глаза постоянно попадались объявления о сдающихся в аренду апартаментах. Большинство из них, впрочем, были уже заняты. Городок находился в нескольких километрах от моря, и это привлекало любителей сэкономить, все-таки здесь дешевле, чем на береговой линии. А кроме того, в округе множество достопримечательностей.

В кармане вдруг запищал телефон. Фабрис достал старую, потертую трубку, служившую ему верой и правдой со студенческих нулевых.

– Алло… Да, мсье Дюпре. Ваш раритетный Фултон опять остановился? Нет? О… Что вы говорите? Даже не знаю… Я не работал с такими механизмами. Ну хорошо, хорошо – сейчас приеду.

Дом пожилого Юрбена Дюпре стоял на перекрестке трех узких улочек. На первом этаже располагалась его книжная лавка, на втором – небольшая квартирка с балконом, нависающим над входом в магазин. И под красной черепичной крышей – мансарда, похожая больше на чердак, заваленный всяким старьем. Мезонин, изящным треугольником выступающий из черепицы, демонстрировал прохожим круглый, стеклянный циферблат часов с римскими цифрами.

– Я даже не знаю, когда они остановились, – Юрбен поднимался по крутой винтовой лестнице, время от времени оглядываясь на меня, – Просто внимания не обращал. А тут какой-то итальянец спросил – что, мол, хозяин, часы-то у тебя не ходят?

– Ох, мсье Дюпре! Я ведь говорил вам – еще года два или три назад – купите надежный электрический привод. А что теперь с этим механизмом делать? Я не знаю, получится ли запустить его снова. Но попробую, чего уж.

Хозяин потоптался сзади, пока Фабрис осматривал “пациента”, потом тихо спустился вниз, чтобы не мешать ему работать. Хитросплетение шестеренок, пружин было покрыто слоем пыли. Смазка местами высохла, где-то загустела. Похоже, работы здесь хватит до вечера!

Часовщик разобрал старинный хронометр, почистил, смазал. Но никак не мог понять, в чем именно причина остановки. При всей своей изношенности, механизм обладал завидным запасом прочности. Фабрис стал перебирать детали, провернул стрелки, проверяя ход.

– Так… А это что такое?

Часть металлического кольца, служившего циферблату каймой и одновременно рамой для крепления пружин-шестеренок, выделялась цветом металла и двумя узкими щелками. Попробовал просунуть в щель отвертку, подцепить этот сегмент обода. Поначалу он не поддавался, но потом скрипнул и… на пол упала железная коробочка. Фабрис поднял ее, прочитал на крышке: “Мастер Монсиньи, 1764 год”. И ниже что-то еще, мелким шрифтом. Поправил на носу очки, присмотрелся внимательнее: “Один раз стрелки вернут тебя на перекресток судьбы. Не открывай, если не готов измениться!”.

Часовщик покосился на безжизненные стрелки, которые не то что его, себя не могли сдвинуть с места. Пожал плечами. Наверное, это какой-то красивый образ, оборот речи. Приложил усилия, открывая заржавевшую крышку. Щелк!

* * *

– Что ты хочешь сказать? – Инес прищурилась, поджала губы.

Фабрис не ответил, хотя знал, что молчание злит ее сильнее любого крика. Но вдруг спохватился… Посмотрел ей в глаза.

– Прости, – потянулся, обнял, – Прости, милая. Я тебя люблю!

Глаза ее заблестели, она уронила голову ему на плечо, прощая все обиды.