Девушка на высоте

Музыка выманивала из дремы постепенно, сначала сливаясь со сновидениями, потом превращаясь в самостоятельный раздражитель. Она становилась громче, заставляла ворочаться с боку на бок, будто это могло ее утихомирить. Наконец я разлепила глаза, посмотрела на потолок.

– Про-сну-лась!

Музыка смолкла.

– Доброе утро, Ева.

– Доброе утро, не дающий спать.

– Уже одиннадцать пятьдесят три. Я решил, что ты спала достаточно.

Села, опустила ноги на пол, но тут же подняла – доски холодные! Видимо, ночью были заморозки и дом еще не успел прогреться.

– Зябко на улице?

– Плюс семнадцать градусов, – голос звучал из старого, много раз чинившегося динамика, – Точный прогноз дать не могу, но по наметившейся динамике днем потеплеет до двадцати, двадцати одного.

Несмотря на цифровой источник, звук сопровождался мягким шипением и потрескиваниями, словно это была радиоволна. Наверное, виноваты провода и контакты.

Отбросила одеяло, встала, смирившись с прохладой под ногами, потянулась.

– Не смотри на меня, я еще не одета.

– Не буду.

Дежурная шутка. Смотреть голосовому помощнику нечем, он лишь программа, записанная много лет назад на старом девайсе. Но когда он говорит “не буду”, мне представлялось, что он улыбается.

Натянула белье, носки, потертые джинсы и свитер, вязаный толстыми нитками. Вышла на балкон, откинув плотный полог, заменяющий дверь. Волосы растрепал порыв свежего ветра. “Хорошо. Ветер – это всегда хорошо! Будет чему крутить лопасти генераторов”.

Глянула вниз. Земля, отмеченная желтыми пятнами пожухлой травы, виднелась далеко внизу, почти в ста метрах. Мой нехитрый домишко был сооружен на смотровой площадке радиобашни – ажурной, стройной конструкции, возведенной когда-то для ретрансляторов мобильной связи, цифрового телевидения и бог знает чего еще. Теперь на ее изящном корпусе крутились трехлопастные пропеллеры. Всего семь штук, больше я сделать не смогла.

Мне показалось, что на одном из нижних сегментов башни, на высоте десяти или пятнадцати метров, что-то висит. Что-то, похожее на черную тряпку. Я сходила в дом за биноклем, покрутила металлическое колесико, настраивая четкость изображения. Хотя знала, что увижу… Дохлый когтярь. Видимо, ночью пытался забраться на башню.

– Альберт, напряжение с колючки снял?

– Да, Ева.

На ночь мы включали ток, идущий по кабелю вниз, к опоясывающей башню колючей проволоке. Именно на ней и повис когтярь. “Поделом тебе, мутант!”. Для такого дела электричества не жалко, зато спать можно спокойно.

Я позавтракала дикими огурцами и черствой лепешкой, испеченной три дня назад. Придется испечь еще. Прикинула, какие дела запланированы на сегодня: собрать созревшие на плантации овощи, проверить водовод, насос, поискать в округе запчасти для одного из генераторов, а то не ровен час остановится. Это из важного. И еще тысяча мелких дел, о которых и не вспомнишь, пока сами не дадут о себе знать!

Спускалась я медленно, осторожно. А то как-то раз сорвалась со ступеньки, чуть не расшиблась о землю. Хорошо хоть падать было уже невысоко – метров пять. А то переломала бы руки-ноги и лежала до темноты, пока когтяры не придут – берите меня, тепленькую! С башней шутки плохи.

На всякий случай еще раз проверила амуницию: нож в чехле, на поясе фляга с водой, за спиной карабин. Днем мутанты не бродят на поверхности, прячутся. Не любят солнечный свет. Но ухо надо держать востро, вертеть головой на все триста шестьдесят. Мало ли…

Доползла до “черной тряпки”. Осторожно пнула тушу, отдаленно напоминающую собаку. Готов, не опасен. Спихнула его вниз – ночью сородичи найдут, не побрезгуют. Спустилась сама, спрыгнув на землю.

Пришлось пройти километр, прежде чем добралась до старого водохранилища. Нашла пластиковую трубу, торчавшую из земли, герметично соединенную с резиновым шлангом. Вроде бы все в порядке – ни повреждений, ни посторонних следов вокруг. Источник питьевой воды я проверяла каждый день, без него мне не выжить. Для верности загребла ногой речного песку, стараясь спрятать трубу получше. Теперь в поселок. Урожай соберу на обратном пути, это не к спеху.

Поселение, некогда процветавшее на берегу водохранилища, сейчас зарастало травой и кустарником. Высоких домов здесь не было, а малоэтажные разрушаются медленно, поэтому со стороны можно было подумать, что в поселке сиеста. Полуденное солнце разогнало всех жителей, заставляя прятаться где-нибудь в тени и неторопливо потягивать домашний лимонад. Когда-то подобные мысли меня забавляли, даже успокаивали. Можно было идти по улице, словно на прогулке, заставляя себя верить в то, что ты здесь не одна. Со временем это прошло. Сейчас я не радовалась, но и не страдала. Смирилась.

Дверь в мастерскую “Крамер и сыновья” была заложена обрезком хорошей, толстой доски. Я вздохнула, вспоминая, с каким трудом мне удалось ее водрузить. Сейчас предстояло снимать обратно.

– Ладно, давай-ка проверим, как дома дела.

Достала рацию, щелкнула кнопкой.

– Альберт, слышишь меня?

Второе устройство пришлось разобрать, замкнуть там кой чего, подключить напрямую к питанию и оставить перед смартфоном, в котором жил голосовой помощник.

– Да, Ева. Слышу.

– Все в порядке?

– Датчики движения молчат, значит рядом с башней никого.

– Ну и ладненько… До связи!

Изрядно поцарапавшись и влепив себе в ладони несколько заноз, я справилась с доской. Зашла внутрь. Все вокруг разбросано, некоторые стеллажи повалены на пол. Но это не следы грабежа, не мародеры постарались. Честно говоря, это я натворила. Еще в первый раз, когда искала детали для генераторов – психовала, накручивала себя мыслями о том, как дальше жить.

Эх, нынче в мастерской мало что найдешь, все стоящее я уже вынесла. Но каждый раз это место меня удивляло, старина Крамер был человеком запасливым. Нужно только поискать…

Я рылась в запчастях и инструментах уже минут двадцать, когда ведро с гвоздями, стоявшее рядом со мной, подозрительно звякнуло. Потом еще раз. И еще. Подпрыгивало уже не только ведро, казалось, вся мастерская вздрагивает. “Черт… Это его шаги. Только он ходит по опустевшему поселку не прячась, не стараясь быть тише воды, ниже травы”. Я на цыпочках подошла к дверям, приоткрыла – совсем чуть-чуть, до тоненькой щели.

Дорожная пыль рывками поднималась с земли. Солнце заслонила чья-то тень и через мгновение я увидела постового: автономный механоид ростом под три метра, с потертой надписью на спине – “полиция”. Он остановился, повертел металлической головой. Мне захотелось отпрянуть, захлопнуть дверь, но я сдержалась. Знала, что любое движение моментально привлечет его внимание. Постовой двинулся дальше и я позволила себе снова наполнить легкие пыльным воздухом.

“Вот бы заполучить эту громадину! Вырубить, а потом перепрограммировать, чтобы слушался моих приказов”. Но на кривой козе к нему не подъедешь, так что… Будет и дальше бродить по округе, реактор у него еще лет пятьдесят прослужит, если не больше.

Однажды он сам выловил меня, спросил удостоверение личности. Какое там удостоверение, к чертям собачьим… Привел в давно опустевший участок, закрыл в прозрачной камере предвариловки. Действовал по программе, не со зла. А в камере вентиляция не работает, воды нет. Пришлось самой выкручиваться, взламывать электронный замок. Теперь я для него рецидивистка, в черный список внес, наверное. Не удивлюсь, если при встрече опознает и применит оружие.

Обратно пробиралась с осторожностью. Некоторое время шла по следам постового – хотела убедиться, что он направляется не к башне. Но тут со мной связался Альберт.

– Ева, слышишь меня?

– Да. Говори, что там?

– Сработал датчик. Северо-восточная сторона.

– Только один?

– Да.

– Глюк?

– Не могу знать.

– Я тут видела большую железку. Может, это все-таки он?

– Не могу знать, – повторил Альберт, – Просто будь осторожнее, когда подойдешь к башне.

– Поняла. До связи.

У самого дома было тихо и пустынно. Я знала, с какой стороны зайти, чтобы оставаться незамеченной. Если бы меня у башни кто-то ждал, я бы его обнаружила. Проверила сработавший датчик, вроде бы все в норме. Стала подниматься наверх. За плечами кроме карабина теперь болтался и самодельный рюкзак с овощами. Несколько огурцов, три помидора, зелень. Успела сорвать на обратном пути.

На балконе села, отдышалась.

– Альберт, я дома!

– Жаль. Я думал, тебя съели. И мне не придется больше делиться с тобой энергией.

Улыбнулась. Иногда он пытался шутить, может, не слишком удачно, но это поднимало настроение.

– Камеры не нашла?

– Нет. Я для генератора детали искала.

– Было бы неплохо установить хотя бы одну камеру. Тогда я бы точно знал, ложное срабатывание у датчика движения, или…

– Я знаю, Альберт, знаю. Но пока камер нет. За ними нужно идти дальше. В следующий раз.

У меня была бутылка с крепким пойлом. Нет, не самодельным, сама я не гнала. Это дорогое пойло, которое я умыкнула из бара “Под эстакадой”. Иногда открывала, чтобы пригубить, расслабиться. Совсем чуть-чуть. А сегодня захотелось глотнуть побольше, даже не знаю, почему. Заставила Альберта включить музыку, танцевала, смеялась. Наверное, хотелось сбросить напряжение.

Проснулась среди ночи. Голова слегка побаливала, меня тошнило. Но дело было не в этом. Скрип. Тихий, пока еще далекий, совершенно неуместный. Его здесь не должно быть! Нащупала карабин, который всегда оставляла рядом с кроватью – на месте. Встала, подошла к пульту с тумблерами и контрольными лампочками.

– Альберт! Ты включил электричество на колючке?

– Включилось по таймеру, как всегда. Ты почему проснулась?

– Не работает!

Щелкнула тумблерами раз, другой.

– Альберт, не работает! Лампы не горят, энергии на проволоке нет!

Выскочила на балкон, на ходу устанавливая карабин на автоматическую стрельбу. Перегнулась через перила, прислушиваясь. Скрип, скрежет, будто множество острых когтей царапают метал.

– Альберт, свет! Прожектора!

В ту же секунду по всему периметру смотровой зажглись несколько мощных прожекторов. Их свет ослепил меня, но я быстро привыкла. Внизу, цепляясь за переплетение металлических балок, карабкались к моему дому черные твари.

– А-а-а!!!

Треск автоматной очереди, вспышки, росчерки улетающих во тьму пуль, с визгом и искрами отскакивающих от конструкции башни. Несколько мутантов было тут же сбито с металла: кувыркаясь, они полетели вниз. Я перебежала на другую сторону. Ползли отовсюду! Снова стрельба, вспышки. Сменила магазин, забежала в дом, хватая дрожащей рукой еще несколько рожков, распихивая их по карманам. Альберт что-то говорил мне, но я не слышала – снова выскочила на балкон, открыла огонь, перемещаясь вдоль парапета, стараясь не подпустить тварей к дому.

Понимание, что боезапаса не хватит, пришло ко мне в тот момент, когда лавина захватчиков внезапно поредела, схлынула. Я расслабила указательный палец, оставив в покое спусковой крючок. Вглядывалась вниз, перебегая с одной стороны на другую. Тихо. Все закончилось. “Но этого не может быть. Скольких я уничтожила? Двадцать? Тридцать? Пятьдесят?”. Я знала, что в округе тысячи когтярей, и все они сбежались бы на громкий звук и яркий свет. Тем не менее атака не повторялась. Нас оставили в покое.

Утром, выставив перед собой карабин, вздрагивая от каждого шороха и дуновения ветра, я спустилась на уровень, где была натянута колючая проволока. Прошла вдоль всей линии, пока не обнаружила гладкий, аккуратный разрез. Кто-то перекусил электрокабель инструментом, и это точно были не мутанты.

Добралась до земли, по-прежнему в страхе оглядываясь по сторонам. Вокруг множество следов, несколько тел, бурые пятна, еще недавно бывшие красными… Я ходила рядом с башней, внимательно осматривала все, что попадалось на глаза, силилась понять причину ночного нападения. И тут наткнулась на другие следы: отпечатки армейских ботинок. Они были чуть в стороне, но не настолько далеко, чтобы не понимать: здесь стоял человек, и он был среди мутантов. А потом ушел – сам, живой.

Девушка на высоте. Часть 2

Ева восстановила соединение электрокабеля с колючкой и потратила весь запас толстой проволоки, чтобы сделать два резервных канала. Прикручивала их к башне так, чтобы не бросались в глаза. Если вдруг кто-то снова попытается перекусить кабель, энергия пойдет через запасной.

---

Она понимала, что раз уж случилось одно нападение, то случится и второе. А если она отобьется, то и третье, и четвертое – пока до нее не доберутся. Кроме подключенной к току колючки, да пары карабинов с неполным ящиком патронов, у нее против врага ничего нет. Две руки, две ноги.

Поднялась наверх, к дому. Взяла бинокль, стала осматривать окрестности, медленно перемещаясь по квадратному периметру балкона. Вот сверкающее на солнце блюдце водохранилища, вот крыши поселка, торчащие из зарослей кустов и деревьев. Дальше степь, заброшенный карьер, который колонисты раскопали на свою беду, вокруг него ржавеющие трактора и самосвалы. И опять степь с темной полосой леса вдалеке. Бетонные плиты взлетно-посадочной площадки, которые уже пошли волнами из-за проседания мягкой почвы. Везде тишина и покой. Кроме колышущихся крон деревьев – ни единого движения.

Пережевывая нехитрый обед, Ева бессмысленно смотрела в точку на стене. Крошки черствого хлеба падали на стол, иногда на пол, но девушка, обычно аккуратная, не обращала на это внимания. Она старалась понять – почему мутанты, никогда не пытавшиеся штурмовать башню скопом, вдруг организовались и полезли со всех сторон? Неужели их направил таинственный незнакомец, чьи следы она обнаружила? Да и кабель перерезал он, больше некому. Но как?! Как можно заставить этих монстров действовать по приказу? Это же не собаки! Это злобные, вечно голодные твари, не гнушающиеся пожиранием друг друга.

Ева вскочила из-за стола.

– Я найду его!

В динамике что-то пискнуло.

– Кого?

Она молча собиралась, натягивая на себя походную амуницию.

– Кого ты хочешь найти, Ева?

Остановилась, внимательно оглядываясь по сторонам, вспоминая – не забыла ли чего? Кивнула сама себе – “все взяла”.

– Человека, который привел когтярей к башне.

– И где ты его собралась искать? Если не успеешь за день, будешь ночевать на улице. Это самоубийство! А что станет со мной? С домом?

– Хватит скулить, Альберт.

Постояла несколько секунд на пороге, уже откинув полог, потом обернулась на шипящий динамик.

– Впрочем, ты прав. Прошло уже полдня, до темноты я далеко уйти не успею. И стоит проверить, не нападут ли на башню этой ночью? А если нападут… Возможно, тот человек снова придет с мутантами. Подсветить его прожектором, и...

Ева прикрыла левый глаз, поднесла руку к лицу, выставив указательный палец.

– Пх-х-х! Готово. Всего один хороший выстрел.

Когда стемнело, она долго не могла определиться – включать ли ей прожектора на ночь, или только в крайнем случае? Электричества жалко, аккумуляторы можно опустошить еще до рассвета. Решила зажигать их время от времени, чтобы и энергию сэкономить, и нападение не пропустить. Если оно случится.

Над горизонтом поднимались две маленькие луны, тусклый свет которых не был способен рассеять темноту. Ночь выдалась теплой, без заморозков. На балкон иногда набегал порыв ветра, пытаясь растрепать рыжие кудри Евы, но ей не было холодно.

Девушка поглаживала цевье карабина, прислушивалась к ночи. После захода солнца все звуки, все едва различимые шорохи будто усилились, стали слышны отчетливей и яснее. Сначала это напрягало ее: казалось, будто вокруг башни постоянно кто-то ходит. Ева с трудом сдерживалась, чтобы не включить все освещение. Но постепенно привыкла, успокоилась. Зажигала каждые полчаса по одному прожектору с каждой стороны, и, убедившись в отсутствии опасности, тут же их гасила.

Через несколько часов ее неумолимо потянуло в сон. Она вошла в дом, плеснула в лицо холодной воды, перекинулась парой фраз с Альбертом, чтобы взбодриться. Это помогло, но ненадолго. Вскоре Ева опустила голову, уткнувшись лбом в холодный ствол. Глаза ее закрылись и сознание медленно заскользило в сумрак тревожной дремы.

Вдруг встрепенулась, испуганно озираясь по сторонам. Что-то приснилось ей, что-то скверное, отвратительное, но она никак не могла вспомнить – что именно. Вытерла холодный пот со лба, посмотрела на часы. Пропустила уже три включения прожекторов! А казалось, что заснула лишь на пять минут.

Девушка встала на ноги и, не зажигая свет, прошлась вдоль балкона, прислушиваясь к звукам снизу. Все было тихо, спокойно. Впрочем… В какой-то момент обостренный тревожным ожиданием слух уловил шелест. Потом еще. И еще. Словно шаги по сухой траве, приближающиеся к опорам башни.

Ева вскинула карабин, уперевшись прикладом в плечо, сняла оружие с предохранителя. Потянулась рукой к тумблеру, зажмурилась и включила свет. Яркая вспышка проникла сквозь сомкнутые веки. Девушка медленно открыла глаза, все еще привыкая к свету, посмотрела вниз. Пусто. Никого. Схватила прожектор за рукоять, поворачивая его вправо, влево, стараясь хотя бы на мгновение выхватить из тьмы каждый кусочек земли у подножия башни. Ей показалось, что в сторону от светового пятна метнулась тень. Луч прожектора зигзагами скользил по земле, стараясь дотянуться до непрошенного гостя. Иногда Еве казалось, что она вот-вот его настигнет, но каждый раз тень ускользала от света, оставляя лишь намек на свое присутствие. Девушка не выдержала, надавила на спусковой крючок. Раздался грохот, росчерки выстрелов прорезали тьму, впиваясь в землю. Опустошив магазин, она замерла. Облизала пересохшие губы. Вокруг вновь воцарилась тишина, которую время от времени прорезали таинственные звуки и шорохи. Но они были в стороне и к башне не приближались.

Вошла в дом.

– Датчики сработали?

– Да, Ева. Два раза. Но ты же знаешь, в темноте от них толку мало: все равно не видно – человек это, когтярь, или дикая кошка.

Она села на стул.

– Нет, не кошка. И не когтярь. Я думаю, что опять приходил тот человек, только на этот раз один. Как считаешь, он еще вернется сегодня?

– Ты устроила такое шоу со светом и стрельбой, что, думаю, вряд ли.

Она усмехнулась.

– Ладно, я на балкон.

К восходу солнца Ева совсем вымоталась, ей ужасно хотелось спать. Она завалилась в постель прямо в одежде, буркнула “если что, буди” и мгновенно вырубилась. Сны в этот раз ее не беспокоили, только комариный писк заставлял время от времени отмахиваться рукой от назойливых насекомых.

– Комары? – Ева села, протерла заспанные глаза.

Часы показывали, что она проспала до пяти вечера.

– Черт… Какие еще комары? Откуда? Их же нет с того самого момента, как… Ты их не слышал, Альберт?

– Нет, у меня не настолько чувствительный микрофон.

Она рефлекторно почесала место укуса, посмотрела на красное пятно на руке.

– Все-таки это комары, Альберт! Мне не приснилось! Неужели экосистема восстанавливается?

Голосовой помощник молчал некоторое время.

– Сомнительно. Невозможно восстановиться из ничего. Большая часть живых организмов, существовавших на планете, безвозвратно утеряна.

– Но, может быть, в каких-то отдаленных местах? На болотах? Может, их личинки смогли сохраниться?

– Или кто-то привез их на планету позже.

– Привез?

Ева задумалась. Потом вскочила с кровати, наскоро перекусила, закинула за плечо рюкзак.

– Опять уходишь?

– Да. И на этот раз не пытайся меня остановить.

– Сегодня ты собралась еще позднее, чем вчера.

– Вот и хорошо, сделаю кое кому сюрприз! Поохочусь на его территории, в темноте.

– Глупо и опасно.

– Смелость города берет. Сигналь по рации, если что.

Она спустилась на землю, осмотрелась. Попробовала найти следы, но, ничего не обнаружив, двинулась в степь, окаймленную вдали лесной полосой. Почему-то Ева знала, что надо идти туда. Не в сторону поселка или, не приведи господь, карьера, а именно вглубь степи. За годы одиночества ее инстинкты обострились, она часто полагалась на свой внутренний голос. И на этот раз он не обманул ее.

Наметанный взгляд зацепился за едва заметные отпечатки в пыли. Она подошла ближе, присела на корточки. Протянула руку, коснувшись нагретой солнцем земли.

– Попался.

Не было сомнений – это те самые ботинки, которые позапрошлой ночью оставили следы рядом с башней! Цепочка иногда терялась, но Ева каждый раз находила ее и шла дальше. “Он был здесь не так давно. Может, часа три или четыре назад. Если поторопиться, можно к ночи нагнать”. Следы хоть и петляли, шли порой зигзагом, но сохраняли основное направление – в сторону леса. Еву это беспокоило, она никогда не заходила так далеко, не бывала в гуще высоких деревьев. Но отступать, возвращаться – даже и не думала.

К вечеру лес стоял перед ней стеной. Ева замедлила шаг, остановилась. Звезда, по привычке именуемая Солнцем, уже скрылась за верхушками деревьев, отбрасывая в степь длинные, устрашающие тени. Девушка оглянулась. Где-то там, позади, еще можно было разглядеть тонкую тростинку башни. Но вернуться до темноты Ева уже не успевала, и, несмотря на сомнения, она вступила в лес.

Со всех сторон ее окутали прохлада, сумрак и тишина. Под ногами почти бесшумно прогибалась лесная подстилка. Здесь Ева впервые потеряла следы без всякой возможности обнаружить их снова. Ни пыли, ни песка – в толстом слое хвойных иголок и мшистых зарослей ботинки просто не оставляли отпечатков. Она скинула с плеча карабин, стала медленно пробираться вперед, внимательно осматривая кусты и нижний ярус деревьев: хоть бы один слом или изогнутая ветка, хоть что-то, намекающее на то, что здесь прошел человек!

Краем глаза заметила блик в глубине чащи. Пришлось долго всматриваться, наклоняясь из стороны в стороны, словно заинтересованная кошка, прежде чем Ева сумела снова разглядеть красноватый отблеск. Что это? Отражение заходящего солнца? От чего? А может, фонарь? Выбора у нее не было – тьма сгущалась, шансы найти какие-то следы становились все более и более призрачными. Надо идти на свет!

Хотела связаться с Альбертом, узнать, все ли там в порядке, но благоразумно решила соблюдать тишину. Подавляя в душе волнение и страх, упрямо двигалась вперед. Изредка свет мелькал между деревьями, давая ей ориентир, но чаще густое переплетение стволов скрывало его и приходилось полагаться на собственное чутье.

Несколько раз Ева останавливалась. Ей казалось, что слева она слышит посторонние звуки, не похожие на шелест ветвей. А потом еще хуже – почувствовала на спине чужой взгляд. Ощущение, которому нельзя доверять на сто процентов, оно может быть результатом перевозбуждения и собственных фантазий. Но Ева знала наверняка: ее заметили и теперь преследуют. “Что ж, давай поиграем в охотника и жертву… Еще неизвестно, у кого какая роль!”.

Она ускорилась, стала резко отклоняться от намеченного пути, используя для прикрытия естественные препятствия – возвышенности, заросли кустов. Заметила вдруг ложбину, темной полосой пролегающую слева от нее. Прыжок в сторону… Ева скрылась в расщелине с головой, едва устояв на ногах. Развернулась на сто восемьдесят градусов, побежала в обратном направлении, каждую секунду рискуя запнуться о корни деревьев. Дыхание сбивалось, но она старалась дышать так, чтобы ее не услышали даже с небольшого расстояния.

Расщелина раздалась в стороны, ее дно стало ровнее, оно поднималось вверх. Ева выскочила на открытое пространство между деревьями, которое проходила не больше минуты назад. У нее получилось сделать круг и теперь, если этот маневр остался для преследователя незамеченным, она могла оказаться у него за спиной. Медленно пошла вперед, выставив оружие наизготовку. Несколько деревьев, росших одно за другим, мешали ей разглядеть – что там дальше? Шагнула в сторону и… увидела его.

Темная фигура, закутанная в длиннополый плащ. На голове капюшон. До незнакомца несколько шагов, и, похоже, он только сейчас почувствовал, что за спиной у него кто-то есть. Резко обернулся, наткнувшись взглядом на дуло карабина.

В полутьме Ева пыталась рассмотреть его лицо, но не смогла – оно было скрыто дыхательной маской. Охотник, понимая, что он проиграл и превратился в жертву, медленно поднял руку, пытаясь предостеречь девушку от выстрела. Впрочем, это не могло ее остановить. Чутье подсказывало, что стрелять надо немедленно, не раздумывая. Если бы не глухое рычание сзади… Она повернулась вполоборота, стараясь не выпускать из виду незнакомца. В темноте между деревьями на нее смотрело множество пар глаз, сверкая злобой и жаждой крови.

Девушка на высоте. Часть 3

– Я бы не советовал стрелять.

Ева погладила курок пальцем. Соблазн был слишком велик.

– Можешь убить меня, девочка, – незнакомец сделал к ней шаг, – Но эти твари разорвут тебя прежде, чем успеешь сделать второй выстрел.

---

Она заставила себя отвернуться от множества светящихся огоньков. Исподлобья посмотрела на врага. Лицо его по прежнему было скрыто маской, но девушка знала – сейчас он улыбается.

– Я могу их прогнать. Один щелчок пальцами и они уйдут. Не надо геройствовать. Поверь, твоя жизнь этого не стоит. Брось оружие.

Ева слышала, что рычание за спиной становится все ближе и ближе. Еще секунда – и мутанты кинутся на нее. Она сжала зубы. Вытянула руку, медленно отпустила карабин, упавший на влажную лесную подстилку. В тот же момент раздался щелчок.

Она обернулась: тени мелькнули среди веток, скрывшись в чаще. Рычание стихло. Чужой одним прыжком преодолел расстояние, отделявшее его от Евы, затянул на ее запястьях пластиковый жгут.

– Иди за мной.

Двинулись через темный лес. Он иногда поглядывал через плечо, проверяя – следует ли девушка за ним. Но она не пыталась бежать. Сейчас, в ночи, со связанными руками, это была бы плохая идея.

Прошло минут десять или пятнадцать, прежде чем они вышли на просторную поляну, в центре которой стоял… космический корабль! Он издевательски подмигнул красным проблесковым маячком, который она заприметила еще раньше, в просвете между деревьев.

С шипением сдвинулась створка шлюза, откинулась лестница.

– Поднимайся! – пригласил ее незнакомец.

Ева осторожно прошла по ступенькам, стараясь не споткнуться. Посмотрела, как пленивший ее незнакомец поднялся следом, закрыл за собой люк.

– Встань туда, – он указал на нишу, напоминающую встроенными в стены и потолок соплами душ.

– Зачем?

– Для дезинфекции.

На потолке загорелись ультрафиолетовые лампы.

– Мне не нужна на борту вирусная пыль. И, кстати, переоденься после обработки, если не хочешь расхаживать по кораблю в мокрой одежде.

Бросил на полку рядом с “душем” рубашку и штаны из синтетической ткани. Одежда напоминала ту, которую она видела когда-то в полицейском участке. Видимо, ее выдавали заключенным.

Ева встала в нишу, зажмурила глаза и втянула голову в плечи. Тихонько вскрикнула, когда холодные струи окатили ее со всех сторон.

– Подними руки. Повернись.

Она повиновалась. Вскоре шум дезинфекционной жидкости стих, уступив место весенней капели. Капли падали с мокрых локонов ее волос, превратившихся в слипшиеся сосульки. Девушка мелко вздрагивала.

– Переодевайся.

Ева не двигалась.

– Ну? В чем дело?

Подняла руки, скованные жестким пластиком.

– Ах, да.

Подошел, снял с лица маску… Вне всяких сомнений, он не был человеком! Перед Евой стояло существо с темной, серо-зеленой кожей, двумя небольшими отверстиями вместо носа, тонкими щелками глаз, в которых сверкали янтарем змеиные зрачки. Он поднял ее руки, прижал к своему лицу, будто хотел их понюхать, и одним мощным движением челюсти перекусил пластик. Жгут упал на пол.

– Переодевайся!

Ева стягивала с себя сырую одежду, повернувшись к нему спиной. Он пристально наблюдал, оставаясь на почтительном расстоянии. Потом она натянула арестантские шмотки, посмотрела на незнакомца, раскинув руки в стороны – “я готова”. Тот приковал ее новым куском пластика к поручню на стене и сам встал в дезинфекционную нишу. Несколько минут шумной обработки и пришелец, отфыркиваясь, вышел на середину шлюза. Не стесняясь переоделся.

– Кто ты такой? – спросила Ева, когда он привел ее в рубку корабля. Впрочем, это мог быть и кубрик. Или лаборатория.

– Садись, – указал ей на кресло.

Она села.

– Я флатнезианец. Меня зовут Гнок.

– Ага, – Ева понимающе кивнула, – Первый раз слышу.

– Ну еще бы… Мы колонизировали эту планету за несколько столетий до вас.

Хозяин корабля отодвинул в сторону кучу склянок, громоздящихся на широкой полке, поставил емкость, отдаленно напоминающую чайник.

– Дай-ка подумать, – Ева демонстративно подняла голову, словно выискивая на потолке ответ, – Хм. Нет, не припомню, чтобы видела здесь еще чью-то колонию.

– Все флатнезианцы вымерли.

Он подошел ближе, склонился над девушкой, заглядывая в ее серые зрачки своими ядовито-желтыми.

– От того же самого вируса, который потом погубил и вас.

Выпрямился, отошел обратно к полке с чайником. Бросил через плечо:

– Кроме тебя.

Девушка молчала, насупившись. Зло смотрела ему в спину, стараясь растянуть жгут на запястьях. Впрочем, безуспешно.

– И тебя, как видно.

Он налил в две кружки какую-то жидкость.

– Нет-нет, я – совсем другое дело. Меня не было на этой планете, когда раскопали первый артефакт с заразой. Меня тогда вообще не было. Остатки поселенцев вернулись на Флатнезию и привезли вирус с собой. Мы долго боролись, но… В конце концов от цивилизации осталось лишь несколько карантинных куполов и три орбитальных станции. Не больше ста тысяч живых. Не зараженных.

Протянул ей кружку.

– Что это?

– Шаах. Вкусный. Не бойся, не отравишься.

Она сделала осторожный глоток. Жидкость напоминала отвар из листьев смородины и мяты. Если, конечно, Ева правильно помнила их аромат. Отпила еще, уже смелее. Облизнулась.

– Почему мутанты тебя слушались?

– Они не мутанты.

– Разве?

– Это биоботы. Я привез их с собой. Стая свирепых тварей – неплохая защита, правда?

– Стая?! Ха! Ты не заметил, что их тысячи?

Он отвернулся.

– Ну да, они размножаются. Но меня слушаются даже те, кто родился на этой планете, так что они совершенно безопасны.

– Для тебя, – насупилась Ева.

– И для тебя тоже. До тех пор, пока ты будешь делать то, что я скажу.

Гнок прошелся по кубрику-рубке.

– Я на планете полтора года. Садился в разных местах, занимался исследованиями, брал образцы. Даже пытался восстанавливать некоторые виды живых организмов. Ведь зараза уничтожила практически всех, не только разумных.

– Я в курсе. Значит, ожившие комары твоих рук дело… Зачем вообще вернулся на планету?

Он подтянул другое кресло, сел напротив.

– Не вернулся. Я не бывал здесь раньше, только мои предки – родители родителей моих родителей. Сюда бы никто больше не полетел. Но пришло сообщение…

Допил отвар, поставил кружку прямо на пол.

– Какое сообщение?

Он внимательно разглядывал девушку.

– О том, что на планете живет существо, разумное существо, похожее на нас, которое не заразилось.

Ева опустила голову.

– Та-ак… Настучал кто-то, – усмехнулась, – Интересно, кто бы это мог быть? Насколько я знаю, в живых, кроме меня, действительно никого не осталось.

– Это неважно. Значение имеет только одно, – флатнезианец подался вперед, – Ты знаешь, почему не заразилась? Почему выжила?

Она медленно покачала головой из стороны в сторону. Гнок вздохнул. Снова откинулся на спинку кресла.

– Мы научились дезинфицировать одежду, нейтрализовывать вирус. Но если хоть малая частичка попадет в организм – все, тебе конец! Как ее лечить, мы не знаем. Годы экспериментов, опытов, все впустую. Если бы у нас был хоть один образец устойчивого к заразе организма, это изменило бы все! Но его не было. До сих пор. Что ж… Я забираю тебя.

– Ага, щас!

– Твое согласие не требуется, девочка.

Он вдруг вскочил, схватил ее за шею, оскалившись двумя рядами мелких, острых зубов.

– Мы проведем над тобой столько исследований, сколько потребуется! А если нужно… Если нужно – я сам наделю тебя потомством. И наши дети не будут бояться вируса!

– Пусти, – прохрипела она, – Ничего… не получится. Разные… расы!

Он отпустил ее. Поднял кружку с пола, налил себе еще отвара. Отпил.

– Получится. Наши расы совместимы. Я брал генетические образцы с останков и сравнивал. Именно поэтому ты нам так нужна!

Еве показалось, что пол под ногами едва заметно вздрогнул. Она прислушалась, и, когда уже решила, что ей почудилось, заметила, как в кружке, стоявшей на подлокотнике кресла, разошлись круги. Потом снова. Теперь уже и Гнок что-то почувствовал: замер, прищурившись. Почва под кораблем вздрагивала.

Девушка сжала кулаки, криво улыбнулась. “Это его шаги. Только он ходит не прячась!”.

– Что за ерунда? – флатнезианец хотел подойти к окну, посмотреть вниз, но мощный удар в борт корабля свалил его с ног.

– Что это?!

Он встревоженно глядел на Еву.

– Проверка документов.

Ничего не понимая, чужак бросился к шлюзу, по пути еще два раза свалившись от ударов по кораблю. Ева тоже вскочила, высматривая – чем бы разрезать жгут, сковывающий ее руки.

Снова удар. Кружка упала на пол, разбилась, оставив после себя темную лужицу. В шлюзе отчаянно ругался Гнок: видимо, он торопился надеть защитную маску и плащ.

В ворохе инопланетной утвари на глаза девушке попался нож – замысловатый, с отверстиями для пальцев. Она схватила его, попыталась просунуть лезвие под пластик жгута.

– Ах, ч-черт… – по запястью потекла красная струйка.

Приноровилась удобнее, с усилием прижала лезвие – дернула его вперед, потом назад…

– Давайте же, проклятые оковы!

Снова – вперед, назад. Вперед, назад. Жгут лопнул! Ева кинулась за Гноком, у самого шлюза притормозила, осторожно посмотрела через прозрачную дверь. Флатнезианец, уже одетый, готовился открыть люк на улицу. В руке он держал что-то, похожее на оружие.

“А где моя одежда? Ладно, черт с ней”. Мимо хозяина корабля Ева проскочить не могла. Она стала оглядываться по сторонам, в поисках хоть какого-нибудь решения. Выход обнаружился сразу: оказывается, в корабле было два шлюза – один на правый борт, другой на левый.

В этот момент люк перед флатнезианцем распахнулся. Из-за его спины, через прозрачную шлюзовую дверь, Ева увидела постового! В мерцающем свете красного маячка огромный металлический монстр пытался пробить дыру в корабле, когда заметил, что скорлупка сама приоткрылась. Мощный манипулятор рванулся внутрь, пытаясь ухватить чужого. Гнок едва успел отскочить в сторону.

Ева не стала любоваться сражением. Вошла в правый шлюз, дверь за ней тут же захлопнулась. Девушка остановилась у люка, соображая – как преодолеть последнюю преграду? Рядом блок кнопок, пара рычагов с пояснениями на неизвестном языке. Дернула наугад. Тихое шипение и все – больше никакой реакции. Дернула второй. Снова шипение и… люк открылся!

Ева спрыгнула на землю, поскользнулась, но тут же твердо встала на ноги. Еще не рассеившаяся ночная мгла была ей на руку. Скрываясь за кустами и деревьями она обошла корабль, в последний раз обернулась. Постовой не мог пролезть внутрь корабля, размеры не позволяли, поэтому он снова и снова запихивал внутрь манипуляторы, разрушая все на своем пути, стараясь ухватить верткую добычу.

Лес озарила синяя вспышка. Ева вздрогнула от неожиданности, подумала, что в небе сверкнула молния. Но потом поняла, что источник света находился в шлюзе. Это был выстрел. Что-то, похожее на оружие, снесло постовому голову и правую часть торса. Железная махина замерла, пошатнулась, стала медленно заваливаться на спину.

Опомнившись, Ева бросилась бежать! Скоро Гнок обнаружит ее исчезновение. Она знала, что он будет ее преследовать. “Мутантов не пошлет, я нужна ему живая. Но куда деваться? К башне? Именно там он меня и будет искать. Впрочем… Там оружие, боеприпасы. Глупенький Альберт, роднее которого никого не осталось. Вся моя жизнь – там, на высоте!”.

Она уже неслась во весь опор по степи, когда, обернувшись, заметила темную фигурку, выскочившую из леса. Остановилась. Ее грудь, скрытая рубашкой из грубой ткани, часто вздымалась. Ева подумала, что сердце вот-вот остановится. Но повернулась и побежала дальше.

У самого подножия ажурной конструкции, когда бег уже перешел на быструю ходьбу, Ева позволила себе оглянуться еще раз. Никого. Она всматривалась слезящимися глазами в степную равнину и не видела преследователя. “Неужели отстал? Или вернулся к кораблю? Нет. Он придет! Я знаю”.

Вместе с поднимающимся над горизонтом светилом, Ева медленно, из последних сил, карабкалась к дому. Перевалилась с лестницы на доски балкона. Вползла внутрь самодельной хижины, отодвинув полог.

– Альберт… Я пришла!

– Ты вернулась! Вернулась! Как же я рад!

Она погладила потертый корпус смартфона. Улыбнулась, закрыла глаза. Не выдержав переживаний и усталости девушка впала в забытье.

Откуда-то издалека до ее сознания пытались дотянуться привычные, надоедливые звуки – музыка, которую Альберт использовал вместо будильника. Потом, словно удары молоточка, к ней стало пробиваться одно и то же слово: “Ева! Ева… Ева-а-а. Ева!”.

Она медленно открыла глаза, подняла голову. Солнце светило через окно, оставляя на полу яркое, квадратное пятно. Уже давно миновал полдень. Ева вскочила.

– Альберт, долго я была в отключке?

– Семь часов двенадцать минут.

– Ой, ё… Кто-нибудь есть рядом?

– Кажется, нет.

Она вышла с биноклем на балкон, внимательно осмотрела окрестности. Действительно, никого. “Странно. Не верю я, что этот фалтенз… Как его, черта? Этот Гнок не явится за добычей!”. Ева вернулась в дом.

– Альберт, ты включал энергию на ночь? Запас в аккумуляторах есть?

– Включал. И после твоего возвращения снова включил. Но ты не переживай, запаса энергии достаточно, хватит на сутки, не меньше.

– Все-таки отруби, надо экономить. Я послежу за периметром, пока бодрствую.

– Не нужно, Ева. Пусть нижний ярус будет под током. Так безопаснее.

Она удивленно оглянулась на бледный экран смартфона. “Это что-то новенькое! Не припомню, чтобы он игнорировал мои указания”.

– Наверное, я спущусь вниз. Возьму оружие и кое-какие припасы. Этот чужак… Он снова явится за мной, я знаю. Лучше мне уйти, подальше отсюда, переждать какое-то время. Пару недель или месяц – не знаю. Так что отключи электричество, я буду спускаться.

– Здесь безопасно, Ева. Тебе не нужно уходить.

Она замерла. Несколько секунд о чем-то сосредоточенно размышляла. Снова посмотрела на тонкую, пластиковую коробочку, в которой жил голосовой помощник.

– Хорошо, – тихо сказала Ева.

Подошла к пульту, пощелкала тумблерами. Электричество на нижнем ярусе не отключалось. Его контролировал Альберт. Девушка зарядила запасной карабин, отошла на противоположный конец комнаты. Села на пол, положив оружие между ног.

– Этого не может быть.

– Чего не может быть, Ева?

Она не ответила. Смотрела в маленький глазок камеры, встроенный в смартфон. Альберт уверял, что она не работает. Что с ее помощью он не может ничего увидеть. Но именно сейчас Еву не покидало ощущение постороннего взгляда.

“Не может быть. И все же… А если сломать смарт? Нет, я не могу! Столько лет вместе. И что это даст, если… Если вдруг смарт – лишь микрофон и динамик? Где тогда сама программа?”.

Ева больше не выходила на балкон, не пыталась контролировать обстановку у подножия башни. Просто сидела внутри маленького домика и смотрела в глазок камеры, изредка протягивая руку к бутылке с водой. Альберт несколько раз пытался заговорить с ней, но Ева упрямо молчала.

На заходе солнца со стороны леса донесся гул. Сначала слабый, едва слышимый, потом все громче и громче. Ева поняла, что корабль летит сюда. Когда сложенная на полке посуда задребезжала от вибраций, исходящих от двигателей зависшего летательного аппарата, девушка заставила себя встать, выйти наружу. Посмотрела наверх: корабль висел над башней, на высоте десяти-пятнадцати метров. Шлюзовой люк был открыт. Она увидела Гнока, который скинул вниз веревочную лестницу. Он махнул ей рукой.

Ева вошла обратно в дом. Огляделась, коснулась некоторых вещей.

– Что происходит? – зашипел смартфон.

Девушка не обращала на него внимания.

– Чужак прилетел на корабле, да? Конечно, я слышу гул. Ева, нам нужен этот корабль! Убей чужого.

Она засунула в нагрудный карман фотографию, на которой была запечатлена семья из пяти человек. В центре – весело улыбающаяся девчушка лет двенадцати, с каштановыми волосам.

– Ева! Ева, послушай! Убей его, возьми корабль. Мы заберем кое что на планете, улетим подальше и…

– Ты отправил сообщение? – перебила она Альберта, – О том, что здесь живет человек, выживший после эпидемии?

В ответ шипение и треск аналоговых помех. Она сделала несколько шагов назад, оказавшись на балконе, посмотрела сначала на веревочную лестницу, болтающуюся совсем близко, потом на мерцающий экран в глубине комнаты. Нужно было принимать решение.

“Я могу все объяснить” – услышала Ева за секунду до того, как ухватилась за пластиковые перекладины, связанные друг с другом веревками из синтетических нитей. Девушка не боялась высоты. Она вскарабкалась на борт корабля меньше, чем за минуту. Захлопнулся люк, флатнезианец молча указал на дезинфекционную нишу.

– Еще шаах?

– Нет, спасибо. Я напилась.

Они смотрели через обзорное окно на изгибающийся дугой край планеты.

– Значит, это он отправил вам сообщение?

– И да, и нет.

– В смысле?

– Я запеленговал источник сигнала, когда вышел на орбиту. Кроме послания, транслировавшегося на Флатнезию, шел постоянный радиообмен между этим источником и башней. Ты права: умное устройство, которое использовала – лишь динамик и микрофон. Он прикидывался голосовым помощником.

– Где этот источник?

Гнок включил на пульте голограмму планеты, увеличил район с поселком, рядом с которым стояла башня. Ткнул пальцем чуть севернее.

– Здесь.

Он указывал на огромный карьер, обрамленный песчаной насыпью.

– И еще, – флатнезианец искал что-то среди файлов бортового компьютера, – Есть запись. Ага, вот она.

– Какая запись?

– Когда я прилетел, он связался со мной. Хотел договориться… Ему был нужен корабль.

Гнок нажал на воспроизведение.

“Слишком незначителен процент выживаемости”. Ева узнала голос – такой привычный, всегда успокаивающий. “Мой вирус должен был выявить наиболее совершенные организмы, устойчивые. Я уверен, что могу создать идеальную экосистему. К сожалению, все погибли. Кроме одной особи, от которой мало толку. Мне нужна новая планета, новая цивилизация для экспериментов”.

– Он что-то еще предлагал, обещал, но дальше я не стал его слушать, отключился.

– Почему сразу не рассказал мне? – едва слышно спросила она.

– А ты бы поверила?

Пришелец долго смотрел на девушку, потом коснулся ее руки, стараясь аккуратно разжать пальцы, впившиеся ногтями в ладонь. Ева опомнилась, прерывисто вздохнула.

– Кто он?

Гнок пожал плечами.

– Что-то очень древнее. Но я не думаю, что живое.

– Искин?

– Возможно.

Ева закрыла лицо руками.

– Я прожила с ним столько лет! А он… Оказывается, это он убил всех. Маленькая, плоская коробочка, – отняла руки от лица, посмотрела на флатнезианца, – Хорошо, я полечу с тобой. Помогу вам, сделаю все, что смогу. Но только никаких больше “сам наделю тебя потомством”, понял?

Гнок кивнул.

– И вот еще что. На корабле есть оружие помощнее твоего импульсатора? Например, бомба?

Он улыбнулся, кивнул.